Георгий никогда не изменял ей — ему это было не нужно. Он поднимался по крутым ступеням карьеры, которые становились все более пологими, пока не превратились в ровную, мягкую дорожку. А Светлана была рядом: блистала бриллиантами, супермодными нарядами. Но никакой достаток не мог компенсировать пустоту в душе. Они словно заключили контракт и исправно придерживались его условий. Я удивляюсь, что у них появилось двое детей. Ну, с Иваном понятно… Их отчуждение от отца — бумеранг, который сбил его с ног. Все вернулось сторицей — ни больше ни меньше. Дети тоже не захотели видеть рядом с отцом другую женщину, какой бы прекрасной она ни была.
Тарасова закурила следующую сигарету. Лита молча наблюдала за нею, чувствуя, как тело занемело. Все вокруг перестало существовать. Только грудной голос звучал везде. Клубы дыма окутали собеседницу и казались серым облаком, предвещающим грозу. Каждое слово резало ножом. Слушать было невозможно, но и останавливать рассказчицу Мартова не хотела. В конце концов, теперь будет кому задать свои вопросы. Стеблова с Иваном темнят, играют в благородство, а этой даме, похоже, не до него.
— Вы заблуждаетесь, — тихо сказала Лита, подставляя лицо холодным потокам воздуха от вентилятора. Она закрыла глаза и, не глядя на Тарасову, говорила. — Вы ошибаетесь. Вы говорите словно не о человеке, а о роботе с заданной программой.
— Я хочу сказать, что он бы постепенно вычеркнул и вас из жизни, как и женщину, подарившему ему жизнь.
— Вы плохой психолог, — голос Литы дрожал, но негодовать у нее не было сил. — Не знаю, какую цель вы преследовали, но вам ничего не удалось.
— Нет ничего более глупого, чем отрицать очевидное, — невозмутимо продолжала Кристина Валентиновна. — Я была далеко отсюда, когда со Светланой произошел тот роковой несчастный случай. Почти сразу после окончания института я уехала с мужем в Канаду. У нас не было секретов друг от друга. Знаете, в начале ее романа с Мартовым я сама заглядывалась на него, ожидая, когда же все закончится. Он обладал удивительным свойством завораживать и заставлять желать себя. Потом я поняла, что ему нужна только Борзова… Мы расстались и стали переписываться. Сначала часто, потом реже. Ее последние письма были так горьки. Она осталась одна, совсем одна. Взрослые дети устраивали свою жизнь за границей, а муж занимался исключительно работой. Она не смогла справиться с душевной пустотой, которую некому было заполнить.
— И что же случилось? — [ — впервые за время беседы Лита задала вопрос, который давно волновал ее. Когда-то Георгий не захотел вдаваться в подробности, а мама вообще предположила страшную вещь. — Ее убили?
— Зачем убивать труп? Она давно умерла и реально существовала только ее красивая, сверкающая оболочка Внутри все прогнило. Она заливала свои переживания коньяком, но от этого не становилось легче. Начала курить… Я никогда не видела ее с сигаретой. Ей это наверняка не шло. Я писала ей, чтобы не баловалась, чтобы шла к психоаналитику. Развелась, в конце концов! Но она не могла, Мартов был для нее наркотиком, добровольно отказаться от которого она не могла. Ей нужно было все рассказать врачу, чужому человеку… Но она не слушалась. Ей было уже все равно. К тому же она боялась доставить неприятности мужу своими излияниями перед психоаналитиком. Она была на виду и не хотела показать, что в ее семье давно нет покоя.
Когда ее машина попала в аварию, уверена, что тут не обошлось без Георгия. Нет, он не подстраивал столкновения, но в их отношениях трещина превращалась в глубокий каньон. Они могли поссориться и… это случилось. Зачем ей было так поздно уезжать из дома, в такой гололед… Было много статей в прессе и ни в одной ни слова правды. Только один материал назывался как-то вроде «Жизнь в золотой клетке». Там все было реально описано, с подтекстом, похожим на истину. Газету почти сразу прикрыли. Яснее ясного: Мартов умел убирать тех, кто мешал ему. Он знал, что его друг серьезно влюблен в Светлану, но отбил ее. Увел легко, с чистым сердцем, разбив его Степану Доценко.
— Степану Михайловичу Доценко? — вспоминая странный звонок, спросила Лита.
— Это теперь он уже Михайлович, а тогда был просто Доцей. — Тарасова потушила тлеющий окурок и удивленно посмотрела на Мартову. — Вы с ним знакомы?
— Нет.
— Неужели Георгий рассказал о том случае? Он довел своего друга до попытки самоубийства. Мы узнали обо всем, когда Светлана уже сменила фамилию и ходила беременная. Георгий взял с нас слово, что мы не станем рассказывать ей о Степане. Все выглядело, как забота о жене, носившей его ребенка. На самом деле он боялся только за себя. За свое, теплое место рядом с нею. Слишком много было поставлено на этот брак…
Лита завороженно смотрела на собеседницу. Значит, мать Георгия умерла с тяжелым сердцем, не выдержав отчуждения единственного сына. Жена, спившись и потеряв контроль над собой, сама искала смерти и нашла ее, навсегда оплатив свои счета. Друг едва не покончил с собой. От Мартова отвернулись дети. Вот они, его подводные айсберги, о которых он мимолетно говорил при первой встрече. Разве с этим можно жить? Господи! Лита сдавила голову руками. Конечно, дети ни на минуту не могли поверить, что отношения их отца и какой-то молодой вертихвостки серьезны. У них в голове не укладывалось, что Мартов способен на настоящее чувство. Теперь до Литы дошел истинный смысл оброненной Иваном фразы. Он сказал, что она встретилась с Георгием, когда основная его программа была выполнена, и он мог позволить себе немного лирики.
— Уходите, уходите, прошу вас, — тихо сказала Лита, поднимая на Тарасову глаза, полные слез. — Я не хочу больше. Для меня достаточно.
— Я рассказала только для вашего блага, чтобы вы не боялись предать память мужа. Он не достоин этого! Вы такая чистая, что он не должен был прикасаться к вам! Живите своей жизнью, отбросив призраки прошлого. Примите за благо то, что овдовели сейчас, когда вы красивы и молоды, а не когда он выжал бы вас, как лимон. Ради бога, не смотрите на меня так!
Лита покачала головой. Она боялась разрыдаться перед этой женщиной. «Когда же она уйдет?» Тарасова поднялась. Она еще раз посмотрела на фотографии, стоящие перед нею. Улыбающийся Мартов. Казалось, взгляд его стал колючим: еще бы, не ожидал, что кто-нибудь осмелится так говорить о нем. А вот и малыш, бесспорно, это Мартов в миниатюре. Надо же, какое сходство. Кристина поджала губы и направилась к дверям. За несколько мгновений Лита смогла справиться с предательским комком в горле.
— Еще минуту, — окликнула она разоблачительницу. Та остановилась у самой двери, оглянулась. Лита поднялась и подошла ближе, почти вплотную. — Вы нарушили древнюю христианскую заповедь: о мертвых или хорошо, или ничего. Поэтому ваши слова я не принимаю близко к сердцу. Вы злая женщина. Может быть, вы до сих пор не успокоились, что Георгий предпочел вам Светлану? Может, вы возлагали грандиозные планы на обладание первым красавцем факультета и хотели блистать рядом с ним? Комплекс отвергнутой женщины заставил вас через столько лет поливать грязью двух людей: лучшую подругу и ее мужа.