и влиянию, – консервативный. Его сторонники выступают за безусловную ориентацию на США и ведение разговора с КНДР с позиции санкций, давления, вплоть до экономического «удушения» Северной Кореи, чтобы заставить Пхеньян сменить свою политику и идеологию.
И вот между этими двумя полярными лагерями, представители которых по очереди правят Южной Кореей, находится основная колеблющаяся масса обычных южнокорейцев, которые в зависимости от конкретной ситуации, настроения, а часто и «обработки» со стороны СМИ и правительства, кренятся то в сторону «дружбы с братьями по крови», то в сторону «справедливого наказания злодеяний бесчеловечного режима». В качестве примера могу привести данные опросов в разное время. Сразу после межкорейского саммита в апреле 2018 г. в Пханмунчжоме, когда Ким Чен Ын впервые ступил на землю Южной Кореи и показал себя с весьма «человечной» стороны, 88 % южнокорейцев заявили о своем положительном отношении к лидеру КНДР. Интересно, что рейтинг самого президента Юга Мун Чжэ Ина тогда был даже ниже – 82 %. При этом за два года до саммита, а также позже – в 2021 г., более 70 % тех же самых южнокорейцев уже осуждали политику КНДР, критически отзывались о Ким Чен Ыне и выступали за размещение комплексов ПРО США на территории Южной Кореи для защиты от КНДР. Так что политические метания переменчивого общественного мнения в Южной Корее в отношении КНДР весьма сильны.
Понимание ситуации внутри КНДР находится в Южной Корее в плену обрывочной информации, стереотипов и клише, формируясь из гремучей смеси объективных данных, невероятных слухов, откровенных фейков и вбросов, а также рассказов экспертов и перебежчиков из Северной Кореи. Причем среди последних есть и те, кто говорит более-менее объективно, и те, кто пытается на Юге играть «роль», выдавая информацию, которую хотят от них услышать.
Как можно догадаться, правительства Юга также сильно влияют на общественные настроения и подход. Полностью запретить обсуждение темы не получается, но очевидно, что при «прогрессивных демократах» на первый план выходят те, кто выступает за межкорейское сотрудничество, а критиков КНДР и сторонников жесткого подхода «задвигают» на второй план. При консерваторах все происходит с точностью до наоборот – бал правят «ястребы», призывающие проявить «принципиальную позицию» в отношении КНДР, а голоса сторонников развития связей с Пхеньяном становятся еле слышны.
На бытовом уровне чем дальше, тем больше можно заметить, что северокорейская проблематика и то, как живут «собратья по крови» к северу от 38-й параллели (по ней в основном проходит межкорейская граница), волнует южан все меньше и меньше. И в первую очередь это характерно для молодежи. Нынешняя молодежь выросла тогда, когда даже для их родителей Северная Корея была уже чем-то неизведанным и очень далеким. Если по карте до КНДР – рукой подать, то в реальности южанам нельзя туда ездить, а за границей запрещено общаться с северянами (впрочем, северяне в подавляющем большинстве сами еще меньше стремятся к общению). В итоге шансов лично соприкоснуться с реалиями жизни Северной Кореи у южнокорейца меньше, чем поехать в Африку: на Черный континент ехать никто не запрещает, да и выходцы из Африки встречаются на улицах южнокорейских городов и с ними можно поговорить.
Постепенно отношение южан к Северной Корее все больше приобретает черты отношения к соседям, причем зачастую к достаточно странным, опасным и враждебным, а восприятие представителей КНДР как братьев по крови, людей одной нации слабеет с каждым годом. Южнокорейский Институт проблем Восточной Азии проводит регулярные исследования на тему отношения южан к северянам. Сравним те изменения, которые произошли в 2005, 2010, 2015 и 2020 гг. В 2005 г. 30,5 % опрошенных сказали, что северокорейцы – это «часть нашей нации». В 2020 г. так ответило в два раза меньше опрошенных – 13,9 %. В 2005 г. 25,2 % описали северокорейцев как «наших братьев». В 2020 г. «братьями» их считали 17,8 %. Параллельно резко выросло количество людей, которые считают, что северокорейцы – это «чужаки»: в 2005 г. так думало 10 % опрошенных, а в 2020 г. – 18,6 %. Еще более заметен рост тех, кто считает северокорейцев врагами: доля таких среди опрошенных выросла с 8 % в 2005 г. до 19,1 % в 2020 г.
В зависимости от поколения видна и смена парадигм отношения южан к Северной Корее. Представители самого старшего поколения, то есть те, кому сейчас за 70, выросли в условиях официального антикоммунизма, определявшего южнокорейскую идеологию на протяжении 1945–1990 гг. Впрочем, для многих пожилых людей КНДР – это по-прежнему «враги» и «коммуняки». Среднее поколение – от 40 до 65 лет, то есть те, кто вел активную борьбу с авторитарным правлением на Юге и требовал демократизации, стали увлекаться социалистическими, а подчас и коммунистическими идеями. Распад СССР и соцлагеря, знакомство некоторых из них с реалиями КНДР в целом убавили энтузиазма по поводу социализма, но определенное влияние осталось. Для многих людей этого поколения Северная Корея является не врагом, а, в общем, братской страной – причем к правящему на Севере режиму они если и испытывают антипатию, то куда меньшую, чем представители старшего поколения.
Молодежь, то есть люди, которым сейчас меньше 35 лет, относятся к Северной Корее куда хуже, чем их родители. По данным опроса, корейцы в возрасте от 20 до 40 лет относятся к Северу иногда даже более негативно, чем их деды, то есть корейцы в возрасте 60 и старше. Среди опрошенных младшего возраста в 2020 г. негативно относятся к Северной Корее 45,7 %, а среди старшего возраста – 39 % (среди среднего возраста цифра заметно ниже – 32,1 %).
Но существует принципиальное различие в подходе дедов и внуков к КНДР. Если для «дедов» КНДР – это часть своей нации, которую надо освободить от «кровавой диктатуры», то для молодежи Северная Корея – уже странная, исключительно бедная страна, управляемая иррациональным, непредсказуемым и жестоким диктаторским режимом. То обстоятельство, что население этой страны говорит по-корейски, не слишком улучшает отношение к ней.
Все это напрямую отражается в, пожалуй, одном из главных межкорейских вопросов: как быть с объединением Юга и Севера, возможно ли оно? Если говорить вкратце, то для самого старшего поколения объединение нужно и обязательно, в том числе путем «вооруженного освобождения», для среднего – было бы хорошо, но путем развития дружественных контактов и сотрудничества, а для молодежи – «А зачем нам эта бедная страна?»
Тут также стоит отметить, что если южан просто в лоб спрашивать: «Нужно ли объединение Юга и Севера?», то более половины скорее всего выступят «за». Но проблема в том, что у людей существует наивное мнение, что после объединения Южная Корея просто станет размером с весь Корейский полуостров, чудесным образом сохранив свой уровень жизни и прочие достижения. Если же