— Между тем есть люди, готовые стать вашими верными друзьями. Например...
Толстяк значительно назвал несколько известных в институте фамилий.
— Вы понимаете, что это значит — ключевые посты в администрации, совете, на смежных кафедрах... С такими друзьями все у вас пойдет как по маслу.
Писаревский заговорщически понизил голос.
— Чтобы не быть голословным: дайте мне любой материал, и мы протолкнем его в ближайший институтский сборник. Даже сырой или компиллят! Публикация для молодых всегда проблема, а для вас их не будет!
— Предложение заманчивое... — сказал Геннадий.
Писаревский довольно улыбнулся.
— ...для бездарностей. Я сам решаю свои проблемы! — резко возразил Колпаков.
— И чудесно! Ответь ты по-другому, я бы разочаровался! Но сила за спиной еще никому не мешала... Этот пузырь Иван Фомич наконец лопнул, но его группировка пока сохранилась. Скоро собрание, я дам тебе кучу фактов, и ты наносишь им сокрушительный удар, а мы добиваем...
Колпаков презрительно усмехнулся.
— Так нанимают платных убийц. И продажных девок. Стыдно, Писаревский!
— Не валяй дурака! Принципиальность оставь для общественности и начальства! Играть словами все умеют, да про свою выгоду не забывают!
Подлецам редко говорят в лицо, что они подлецы. Как-то не принято, неудобно и вообще. Но Колпаков сделал над собой усилие и тихо сказал все, что считал нужным. Как кипятком обварил толстяка. Потом железным плечом сдвинул его в сторону, двумя костяшками кулака отдавил тяжелую коричневую дверь и вышел на улицу, прищурившись от яркого солнца.
Писаревский не испортил настроения, скорее напротив — Колпаков ощущал радость победы. Времени было достаточно, но, давая выход эмоциям, он побежал, привычно уклоняясь от столкновений с прохожими. Сейчас он чувствовал себя мощным, идущим на взлет самолетом сверхдальних линий.
Возле городского Дома физической культуры беспокойно колыхалась разношерстная толпа. Выгоревшие трико соседствовали с новенькими адидасовскими комплектами, короткие стрижки — с длинными прическами, спортивная подтянутость с разудалой развязностью. Майки, джинсы, традиционные брюки и шведки, потрепанные практичные и пижонские яркие сумки, атлетические и астеничные фигуры — все перемешалось, составляя непривычный для городского спортивного центра конгломерат. И уж совсем непривычным был запах спиртного, который несколько раз уловил Колпаков, пока пробирался ко входу.
На ступеньках он встретился с Зиминым, критически осматривающим собравшихся.
— Как тебе нравятся кандидаты?
— Живописная публика. Половина наверняка даже физзарядку не делает. А некоторые к тому же под хмельком. Знаешь, они одним своим присутствием компрометируют новый вид спорта.
— Ничего, сейчас мы устроим небольшой кросс, шелуха и отсеется.
Из здания с достоинством вышел Гришка Габаев. За ним тенью следовал бородатый травматолог.
— Ну, как? — с явным самодовольством проговорил Гришка. — Полный аншлаг? Все билеты проданы! Ну-ну. То ли еще будет!
И небрежно бросил через плечо:
— Командуй!
Кулаков мгновенно переместился на первый план, вобрал в могучую, как у орангутанга грудь побольше воздуха и, перекрывая уличный шум и гул толпы, рявкнул:
— Всем пройти на стадион! Будете бежать кросс!
Этим «будете» он отделял себя от безликой массы кандидатов и заявлял о принадлежности к организаторам предстоящего испытания.
Через несколько минут площадка перед ДФК опустела.
— Ретивого помощника ты нашел! — насмешливо сказал Колпаков.
— Старательный парень, из него толк выйдет. Будет у меня старостой. Дисциплина в группе, организационные вопросы... бы тоже подберите ребят поздоровей — с хорошим активом хлопот меньше...
— Гена, тебя Колодин ждет по какому-то делу, — сказал Зимин, не обращая внимания на Гришку, и тот настороженно замолчал.
— Кстати, ты видел газеты?
— Еще нет.
— Ерунда, думал, лучше напишут, — в голосе Габаева чувствовалась некоторая натянутость. — Да и фотографии слабенькие. А чего там у Сергея Павловича?
— Для тебя ничего. — Зимин толкнул стеклянную дверь с блестящим противовесом, прыгающим в полупрозрачной пластиковой трубе. — А статьи потому плохие, что про тебя персонально не писали. И на снимки не попал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Колодина нашли в борцовском зале.
— Две группы могут заниматься в разное время, — сообщил он и показал в угол. — Здесь повесим мешок, а тут вдоль стены установим три макивары. К шведской стенке можно крепить чучела. Нормально! Ну да ладно, с этим потом. Пойдем к Стукалову, разговор есть.
Он значительно посмотрел на Колпакова и, взяв его под руку, повел вверх по веерообразным мраморным ступеням плавно изгибающейся старинной лестницы.
Эта значительность и тревожный взгляд Габаева подготовили Колпакова к тому, что ему предстояло услышать.
Кабинет председателя горспорткомитета находился на втором этаже, огромные — от пола до потолка окна с частыми деревянными переплетами выходили в маленький уютный парк, еще одно — узкое, с дверью на крохотный полукруглый балкончик — на центральную улицу, как раз над входом в ДФК.
Кубки, грамоты, знамена, фотографии чемпионов, медали — обязательные аксессуары кабинета спортивного руководителя.
Стукалов тяжело приподнял в кресле плотное тело стареющего штангиста, протянул руку Колодину, потом мертвой хваткой вцепился в кисть Колпакову, и тот с трудом выдержал прессовое рукопожатие, но сумел сохранить невозмутимое выражение лица и подавил желание размять слипшиеся онемелые пальцы. Как будто ничего особенного не произошло.
Испытующий взгляд Стукалова утратил остроту, он чуть заметно улыбнулся.
— Силенки у нашего героя пока маловато, но воля есть.
Колодин удивился.
— Что вы, Игорь Петрович, он парень крепкий!
— И популярный.
Стукалов похлопал ладонью по разложенным на столе газетам.
— Особенно молодежная постаралась, прямо суперменом Геннадия выставила! И фото — смотрите!
По голосу Стукалова было непонятно, одобряет он публикацию или иронизирует. Но Колодин истолковал сказанное в желаемом направлении.
— Пресса привлекла интерес к нашему начинанию. Сегодня пришло гораздо больше людей, чем мы рассчитывали.
— Видел, да и слышал.
Стукалов кивнул в сторону двери на балкон.
— Только уж больно странная публика, какая-то неспортивная... Половина — мальчики из бара, пижоны... Впрочем, теперь все зависит от вас.
Председатель откинулся на спинку скрипнувшего кресла, поочередно оглядывая Колодина и Колпакова.
— Городская федерация должна определять лицо секций каратэ, контролировать их развитие и, самое главное, подбор спортсменов.
— Зрелище эффектное, а тут еще газеты, афиши, восторженные слухи. Нетрудно представить, что произойдет в ближайшее время: начнется настоящий бум, каратэ станет модой, заниматься им захотят люди, совсем далекие от спорта, — ради престижа, так называемого авторитета...
«Преувеличивает», — подумал Колпаков, отключившись.
— ...чтобы явление не стало стихийным...
— ...общественный орган, штатных работников в нем нет, поэтому вся тяжесть организаторской работы ложится на председателя и его заместителя.
Узкая щель соединяла сознание с внешним миром, позволяя воспринимать общий смысл происходящего.
— ...Сергей Павлович — исключительно добросовестный человек, энтузиаст, он подобрал таких же увлеченных членов федерации, но ему нужен хороший помощник.
Колпаков вернулся. Сейчас...
— Мы решили предложить вам, Геннадий Валентинович, стать заместителем председателя городской федерации каратэ.
«Когда он успел узнать имя-отчество?»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Лицо Колпакова по-прежнему оставалось бесстрастным, поэтому ставший торжественным на последней фразе тон Стукалова повис в воздухе.
— Что вы на это скажете? — сухо спросил он, судя по всему, ожидая другой реакции.
— Спасибо за доверие.
Десять минут назад, заходя в кабинет и догадываясь, о чем пойдет речь. Колпаков собирался отказаться. Достаточно ему хлопот в институте, диссертации, спорта...