у меня дела, — я развернулась и пошла назад во дворец, так как тело начало уставать поддерживать тепло магией.
Рэйсенз перехватил мою руку и развернул к себе.
— Прости, если погорячился и задел тебя.
— Ничего такого, просто у меня есть планы, — это была правда.
После того, как я возвращалась от лекаря, я нашла у себя записку о том, что принц предлагает прогуляться по замёрзшему пруду и решила согласиться пройтись, так как хочу расслабиться и почувствовать жизнь, а не только выживание.
Рэйсенз был недоволен, но больше ничего не сказал. Он понимал с кем я планирую сегодня быть, и его реакция на наши с принцем взгляды друг на друга ему не нравилась. И думаю, что это его даже немного раздражает. Боится, что его инструмент для прохода в мир Аликорнов заберут.
Я пошла назад в свои покои. Мой шаг был уверенный, каблук на ботинках стучал по полу и этот звук успокаивал, словно на какое-то время потеряла способность ходить, но она наконец вернулась ко мне вместе — с крыльями, расправленными за спиной.
Принц ждал у моих дверей. В его руках были коньки, я видела подобные у мамы, но никогда сама не каталась. Хаконис усмехнулся, заметив меня и пошёл навстречу. Его лицо сияло в лучах солнца пробивающихся через окно, а глаза как будто подсвечивались жёлтым. На нём белая меховая накидка, черные утеплённые штаны в обтяжку и ботинки на крепкой шнуровке до колена. Он захватил и мех для меня, накинул его мне на плечи, а на руки одел варежки.
— Если замёрзнешь — скажи, я отдам тебе ещё и свои варежки, — улыбнулся он.
Я чувствовала себя совсем маленькой и нуждающейся в заботе. Принц спросил меня ела ли я сегодня и как моё самочувствие, болит ли нога или шрам на лице, не нужно ли меня отвезти к Мадлен, чтобы она залечила всё получше, чем тот лекарь, который приставлен к ученикам.
— Мой шрам не сильно заметен со стороны? — спрашиваю я касаясь щеки, когда мы проходим сад и принц ведёт меня всё дальше и дальше.
Хаконис оборачивается и смотрит на меня в лучах заходящего солнца. С неба начинают сыпаться крупные хлопья снега, попадая в глаза и нос.
— Шрам? Я не вижу никакого шрама, — он хмурится и внимательно разглядывает моё лицо, делая вид, что на нём ничего нет и он совсем не понимает о чём я говорю. — А, — восклицает принц, — неужели ты про прекрасную молнию на своей щеке? Это напоминает мне летнюю дождливую ночь, которую внезапно освещает разряд красной молнии, и ты поражаешься, видя подобное явление природы.
— Мне нравится, что, не смотря на существование многих видов магии — ты всё ещё удивляешься и радуешься просто обычной молнии, — я снимаю рукавичку с его и моей руки, переплетаю наши пальцы, после чего согреваю их магией.
Мы доходим до пруда, где уже были летом. Сейчас он покрылся сияющим льдом и чем сильнее садилось солнце, тем ярче становилось вокруг.
Хаконис опустился на одно колено и усадил меня на свою ногу, крепя к моим ботинкам коньки.
— Там сзади есть куда присесть, — я указываю рукой в сторону изящной каменной скамьи, но принц перехватывает мою ладонь и нежно целует её.
— Я просто хотел восхитить тебя своими манерами, — он ухмыльнулся, поднял меня осторожно и попросил не двигаться, чтобы не упасть, пока он крепит коньки к своим ботинкам.
Принц учит меня кататься на коньках, его прикосновения бережные и крепкие. Мы делаем медленные шаги, Хаконис мягко взял меня за руку и направил наши коньки вперед. Я пыталась сделать несколько шагов, но мои ноги дрожали, и я чувствовала, как теряю равновесие. Он подошел еще ближе ко мне и обхватил руками талию, чтобы поддержать. Его руки осторожно сжимали меня, я даже не могла почувствовать тепло его тела через все эти слои одежды, но всё же мои щёки вспыхнули от жара, охватившего всю меня. Хаконис начал плавно двигаться вперед, удерживая меня на ногах. Дальше и дальше скользили наши коньки. Принц насвистывал какую-то мелодию и смеялся, когда я теряла равновесие и почти падала, но он всегда успевал поймать. Принц продолжил напевать мелодию, но слышно было плохо. Я вспомнила его прекрасную игру на скрипке и спросила:
— Может, ты и петь умеешь?
— О, если я спою, то у тебя ноги задрожат, — он подмигнул мне.
— От восхищения?
Парень прыснул со смеха и закружил меня вокруг себя.
— От ужаса, — наконец смеясь ответил он.
Мы медленно прокатились по заледеневшему пруду, а я чувствовала, как мой страх постепенно уступает место удовольствию. Я начала пробовать делать небольшие повороты, все больше наслаждаясь этим новым опытом. Принц вновь вернул мою руку на талию и начал воспроизводить бальный танец, осторожно поворачивая меня и приподнимая. Теперь я поняла, что за мелодию он всё это время насвистывал, именно эта музыка играла на балу, когда мы впервые поцеловались.
Время пролетело незаметно, и мы остановились на середине пруда. Стоя в объятиях Хакониса, я посмотрела на светящийся лед и поняла, что эти мгновения будут запечатлены в моей памяти навсегда.
Принц посмотрел на меня с нежностью и сказал:
— Ты умеешь кататься на коньках, ты просто не знала об этом раньше. И помни, что я всегда буду рядом, чтобы поддержать тебя.
Я улыбнулась и оттолкнулась от него медленно катаясь без поддержки. В моих движениях не было грации или силы, но я была достаточно устойчивой и пыталась, пока не почувствовала уверенность в каждом движении.
Принц будто был моей второй жизнью, как тот сад и снежное поле залитое кровью. Я сражаюсь, чтобы выжить по одну сторону, а по другую сторону держу за руку того, к кому привязалась и с кем чувствую себя счастливой. Я бегаю из стороны в сторону надеясь, что так будет всегда или, пока на другой стороне меня не встретит смерть больше никогда не отпуская туда, где я счастлива.
Мы подошли назад к моей комнате ближе к полночи. Вся одежда промокла от снега, а щёки у стали от количества улыбок. Вот бы усталость всегда приносила такое удовольствие как сегодня.
В коридоре стояли некоторые ученики. Ребят было немного в это время, большинство просто шли после ночного перекуса.
Принц скинул с меня тяжелую меховую накидку и поправил мои волосы убрав их за ухо. Его глаза смотрели на меня, словно что-то искали или же наоборот просили. Он тяжело вдохнул и сделал шаг вперед. Мы стояли слишком близко