Читать интересную книгу Проклятие вещей и проклятые места - Николай Непомнящий

Примерно так рассуждая про себя, я забрел на кухню.

Я стоял и курил, глядя в кухонное окно на контуры спящего города. Курил и рассуждал примерно так. После смерти биополе и биотоки покойника сохраняются в квартире еще 40 дней. С этим фактом ученые не спорят. 40 дней еще не прошло. Значит, ее биополе еще здесь. То, что я ее видел, – это точно. Это не сон. Значит, она приходила в эту квартиру. К этому надо относиться спокойно. А зачем она приходила? Говорят, что они, то есть мертвые, если приходят, то зовут с собой. Но она не звала. Я отчетливо помню, что не звала. Ни жестом, ни словом никуда не приглашала. Тогда зачем она подошла ко мне? Зачем???

Внезапно я вновь ощутил нудное и тягучее чувство страха, зарождающееся где-то в животе. Кто-то смотрел мне в спину. Я оглянулся и увидел портрет.

Портрет был перевернут! Я ведь прекрасно помнил, что ставил фотографию изображением к стене. Наконец-то поняв, в чем дело, и моментально успокоившись, я бережно поднял портрет, осторожно, как годовалого ребенка, отнес его в комнату и почти торжественно поместил на прежнее место.

В ту ночь я так больше и не заснул. Курил и думал о жизни. Той и этой…

Игорь Левин

ЗЛОВЕЩИЕ ИГОЛКИ

Все беды начались с переезда на новую квартиру.

У меня появились постоянные головные боли, пропал сон, аппетит. Сдох кот Василий. Я очень похудела, молоко у меня пропало через две недели после родов. Появились отеки и выступили вены на ногах, руках, груди и даже на лбу.

Я поняла – в квартире завелся полтергейст. Пыльные часы со стены из прихожей переместились на стол в кухне. Пропали из прихожей тапочки мужа, с тех пор их никто не видел. Моя маечка с полочки в прихожей пропала на две-три недели, потом появилась. Это происходило чаще всего в прихожей. Там постоянно вдребезги разрывалась лампочка. Резко пахло жженой резиной. Часто становилось так тревожно, что я, опасаясь неизвестно чего, одевала детей и уходила с ними гулять, прочь из этой квартиры.

В прихожей у меня стояли два больших зеркала друг напротив друга и отражали загадочным лабиринтом коридор. Как-то над одним из этих зеркал я нашла полузаржавевшую иголку с короткой ниточкой в ушке. «Наверное, плохо проверила стены», подумала я тогда, но на всякий случай взяла иголку пинцетом, подержала над пламенем газа и закопала на газоне возле подъезда.

Меня очень сильно притягивала наша прежняя однокомнатная квартира, куда мы привезли новорожденных. И, гуляя, я часто заходила в тот двор, чтобы посмотреть на ее окна. Мне казалось, что я покинула ее только вчера, хотя с того момента прошло уже несколько месяцев.

Однажды осенним вечером малыш пополз под стол, забился в угол, кричал, потом выглядывал оттуда и со страхом показывал пальчиком в угол над дверью. Продолжалось это недели полторы-две. Просыпаясь утром, дитя плакало и показывало пальчиком в один и тот же угол.

Как-то я вытащила изо рта ребенка полугнилую, похожую на осколок зуба косточку и отобрала старую розовую резинку, которую малыш тоже мусолил.

Дети начали болеть. У мужа тоже появились сильные головные боли, и я несколько раз вызывала для него «скорую помощь». У всех членов нашей семьи на белках глаз появилось множество красных крапинок, коричневые наросты и какая-то пленка затягивала глаза.

Засыпая, я часто слышала, как скрипит стул у меня в изголовье, чувствовала, как какой-то шарик, мягкий и вязкий, прокатывается по моему телу.

Я начала отмечать в отрывном календаре «странные дни». Заметила, что все странности и наши болезни происходят или в дни последней четверти (убывающей) луны, или в дни новолуния. Так, в пятницу, накануне Пасхи, я увидела голубей, слетевшихся к кухонному окну, где я готовила для детей кашу. Потом я вышла в прихожую, и мой взгляд, как лучик фонарика, упал на иголки. Две около дверного косяка зала и две около косяка кухни. Полузаржавевшие, с нанизанными на них черными квадратиками. Когда я проходила через линию их воображаемого соединения, у меня особенно сильно кружилась голова и дыхание захватывало, как при раскачивании на качелях. Тогда я от бессилия опускалась на пол, чтобы перевести дух.

Я взяла все тот же пинцет, прожгла иголки с квадратиками над пламенем газа и закопала в землю за углом дома. В тот же вечер достала с антресоли свою, когда-то пропадавшую неизвестно куда маечку. Вышла к мусорной бочке и подожгла ее. Достала из шкафа когда-то давно принесенную из церкви бутылку со святой водой. Побрызгала углы квартиры, веши, умыла ею себя и детей.

На следующий же день пошла в церковь к священнику. Он объяснил, что нужно читать ежедневно молитвы от чародейства, утренние и вечерние молитвы. Обмывать тело святой водой, разбрызгивать ее в квартире. Покрестить детей, ходить на причастие, освятить квартиру. И я стала выполнять его рекомендации. Купила лампадку, начала молиться.

В майское новолуние я снова нашла иголки, но уже в детской комнате. Одна торчала на расстоянии вытянутой вверх руки человека выше среднего роста, около косяка двери. Другая – на уровне глаз около окна. Я снова выполнила ритуал по их сожжению и захоронению.

Тогда, засыпая, я загадала желание: «Пусть приснится мне человек, который делает мне это зло». И я увидела себя во сне в кабине грузовика, за рулем пожилую женщину. Она дала мне в руки белые цвегы и, постоянно пряча от меня лицо, куда-то повезла меня. Когда она вышла из грузовика и пошла прочь, то по фигуре и волосам я узнала знакомую бабушку Олю.

Бабушка Оля жила в квартире этажом ниже, под нами, в том доме, куда мы привезли новорожденных и который теперь так сильно притягивал меня. Я часто заходила к ней, чтобы позвонить в детскую поликлинику, но она в моем доме не была никогда.

Я позвонила бабушке Оле, но, как только услышала в трубке ее скрипучее «да-а», сразу положила трубку на место. «Жива и здорова», – подумала тогда. Я перестала ходить во двор этого дома, стала молиться и за бабушку Олю, за то, чтобы она больше никому и никогда не сделала зла.

Все тревоги, болезни стали проходить после того, как в начале очередного новолуния я наконец пригласила в дом священника, который провел традиционный ритуал освящения квартиры. Бывшая старая квартира утратила свое магическое притяжение.

Через месяц я в очередной раз набрала номер телефона бабушки Оли, но не услышала ее скрипучего «да-а» ни после пятого, ни после десятого звонка.

– Она умерла, – объяснила мне соседка. Еще она рассказала, что у бабушки Оли мать была колдуньей и жила очень долго. Что перед смертью баба Оля перессорилась со всем подъездом и прокляла жильцов. Через неделю ее парализовало, она умерла от инсульта.

После всех этих событий мы посчитали, что будет правильнее оставить эту квартиру и найти себе другое жилье.

Как-то вечером я зашла в тот забытый за считанные дни дворик, где на балконе четвертого этажа постоянно маячила фигура бабушки Оли. Окна ее квартиры были темны и совершенно не зловещи. Они отражали лунный свет. Тот же лунный свет отражался в темных окнах пустой квартиры, где я находила иголки.

Кристина Вейдер

У ЧЕРТА НА КУЛИЧКАХ

Раз в году я отправляюсь на весеннюю охоту в Новгородскую область. Эта традиция сложилась давно и за семь лет ни разу ни нарушалась.

Вот и в этот раз мы с другом, как обычно, стреляли на вечерней зорьке пролетных гоголей или по очереди сидели в засидке с подсадной кряквой, а ближе к ночи шли на дальний глухарный ток.

Охота была шикарная, хотя частенько моросил дождик, к вечеру переходивший порой в обильный снегопад. Норму отстрела водоплавающей дичи выполняли аккуратно. Но на четвертый день мой друг захандрил, то ли притомился, а может быть, настрелялся вволю, а только ушел я в ту ночь за глухарем один, с твердым намерением без трофея не возвращаться.

И точно, после нескольких неудачных выходов на ток пошла, что называется, везуха. Еще в предрассветных сумерках «снял» с елки хорошего «бородача», а уже по свету и второго на прогалине. Сложил добычу в рюкзак и довольный потопал к нашей стоянке в предвкушении горячего чая и прочих положенных по такому случаю удовольствий.

Тропой вдоль реки я ходил сотню раз и ни разу напрямик через болото. Потому что любой охотник знает, что оно представляет собой весной – лучше не соваться. Но в этот раз весна была запоздалая май на носу, а снега в лесу по колено, а на болоте крепкая снежная корка, что твой асфальт. Вот и решил срезать путь.

Сориентировался на местности по карте, по компасу определил азимут и… заблудился.

Стрелка компаса крутилась во все стороны как бешеная, а самое странное, не могу идти – ноги чугунные. Повалил сухую елочку, сел и стал читать «Отче наш». Стрелка компаса остановилась и больше не дурила. За полчаса я вышел к деревне, проклиная собственную дурь и атмосферные аномалии.

– Гиблое место, – признался мне один из местных жителей, пустивший меня отогреться после всех моих злоключений.