матери в зомби и её же скорая смерть от рук отца прямо на глазах ребенка, многих бы подкосили или вовсе заставили слегка тронуться рассудком. Но эта девочка, кажется, была напрочь лишена таких чувств как жалость и сострадание.
Когда их с отцом нашли местные обитатели и привели к высоким стенам огромной каменной цитадели, вместе с другими выжившими из большой деревни, девочке пришлось собственноручно ударить ножом невинного человека, просто чтобы доказать хозяевам цитадели, что она готова служить той сущности, которой поклонялись они сами. Кави…
В момент неопытного тычка ножом в ногу связанного мужчины, сердце маленькой девочки дрогнуло. Но не от страха или жалости как случилось бы у обычного ребенка, а скорее, предвкушающе сладко. Она замахнулась для повторного удара, но отец мягко перехватил её руку и забрал нож. Ритуал был завершён, а огонёк в груди ребенка вновь угас, обратившись стылой, мертвой пустошью.
В деревне Алию знали, но ничего плохого о ней сказать не могли. Впрочем, как и хорошего — она была замкнутой и нелюдимой, в основном сидела дома, помогала родителям по хозяйству и изредка выходила погулять во двор, но с другими детьми никогда не играла.
В Ордене Алию всерьёз не воспринимали, равно как и других спасённых детей… до того момента, пока Патриарх самолично не взялся за её обучение. Что-то такое Куц разглядел в этой молчаливой девчонке, что пришлось ему по душе. И сразу же стало ясно, что старый по человеческим меркам маг, не ошибся в выборе ученицы — напрочь лишённый эмпатии ребёнок, под его чутким руководством, с годами превратится в столь смертоносное оружие, что никакие химеры Ордену будут не страшны, и сам Стикс ему в этом поможет…
Путешествия и временные стоянки после того как Ордену пришлось покинуть свою цитадель, никак не трогали Алию. Ей было совершено плевать на то, что происходит вокруг — главное чтобы Куц был рядом. Он продолжал учить её пользоваться теми крохами силы, что поделился этот мир, а ещё, с ней была рапира, которую Патриарх даровал девочке за прилежное обучение. Сердце ребенка снова учащённо забилось, когда бледные ручки приняли от учителя тонкое длинное лезвие её первого личного оружия, с удобной рукоятью и даже красивыми черными ножнами. В ту ночь Алия, впервые на своей памяти, засыпала с улыбкой на губах…
Со временем, тренировки становились всё более сложными и опасными для здоровья, но Алия не боялась ни опытных рыцарей с которыми ей приходилось биться на игрушечных клинках, ни синяков что непременно появлялись после каждой такой тренировки. Лишь чувство стыда и лютой несправедливости сжигали ребенка изнутри. Они смеялись над ней ставя подножки вместо стандартного блока или больно шлёпали по заднице плоской стороной деревянного меча, в момент её неудачной атаки. И пусть в этом смехе не было злости, надменности или призрения, но у Алии глаза кровью наливались от ярости, а в ушах начинало шуметь… Всё чего она хотела в такие моменты, это достать своего противника, вонзить прямо в сердце тонкое лезвие рапиры, лежащей чуть в стороне, по рукоять, а потом провернуть! Увидеть как гаснет огонёк жизни в глазах обидившего её идиота… Жаль что рапира в руках была деревянной, а за боем наблюдал кто-то из старших братьев.
— Никогда не позволяй кому-то, считать себя лучше тебя, — после каждой тренировки, наставлял ученицу Патриарх, — их удача заключается лишь в том, что родились они на пару-тройку десятков лет раньше…
Алия знала что все эти рыцари и «деревенские» воины, ничем не лучше неё, а когда у девочки прорезался Дар, она искренне уверовала в то, что всё вообще совсем иначе. Это они все ничто, а Алия, единственная личная ученица самого Куца, обладательница самого полезного Дара Стикса, избранная самой Кави, а все вокруг, кроме Патриарха и старших братьев, лишь инструменты для достижения её целей. Каких таких «целей»? Алия пока сама ещё не знала, но понимала, что как минимум на этом этапе жизни, без всех этих людей, выжить ей будет куда сложнее…
Не смотря на все его старания и попытки вновь сблизиться с дочерью, с отцом Алия перестала общаться уже давно, всё чаще ища общества магов и те благодушно подпускали ребенка к себе, считая её своеобразным талисманом Ордена. Охотно делились с ней мудростью и знаниями, подсказывали секреты развития Источника, угощали своим особым Живцом, рассказывали «страшные» байки из прошлой жизни, даже не смотря на то, что в Ордене запрещалось вспоминать то, что было до переноса в Стикс. Почему запрещалось? Хотя бы потому, что нельзя было давать повода для слез. На это просто не было времени, да и общий моральный дух нужно было как-то поддерживать. По началу же, каждую ночь по цитадели разносился плачь и крики тех, кто принимался рефлексировать по прошлой жизни, в отличие от Магов, которые вспоминали всё былое, включая убитых собственноручно братьев, с улыбкой.
Тренировки теперь стали куда интереснее — в дело пошли Дары Кави и тут Алия смогла показать себя во всей красе. Мало кто мог уследить за ловкой невидимой девчонкой и поединки все чаще заканчивались её безоговорочной победой. Куц в такие моменты искренне радовался за ученицу, а девочка задыхалась от счастья видя улыбку на красивом лице своего учителя. Но старшие братья маги и воевода Гор, умудрялись выследить практически бесшумно двигающуюся фигуру по дыханию, биению сердца или благодаря разнице в опыте, банально догадываясь куда придется удар малоопытного ребенка. В такие моменты, уже прилично подросшая девочка, или скорее — молодая девушка, начинала мысленно грязно ругаться и проклинать всё и вся, благо соседство с взрослыми мужиками позволило ребенку обогатить словарный запас отборной бранью.
В первый свой настоящий бой, Алия влезла без разрешения. Когда все взрослые братья и сёстры Ордена, насмерть стояли прикрывая друг друга от зубов и когтей стаи химер, девочка привычно сидела в телеге, спрятавшись под ворохом тряпья вместе с другими детьми. Она давно перестала бояться как обычных зомби, так и развитых химер, на которых успела наглядеться через дырки в своем укрытии. Трупы и кровь, крики боли и стоны умирающих — всего этого в жизни ребенка было столь много, что стало обыденной реальностью, от которой, если задуматься, её никто и никогда не старался уберечь.
Как-то сам собой сработал Дар, стерев тело девушки с глаз возможных наблюдателей, рапира бесшумно выскользнула из ножен и заняла место в ладони Алии. В глазах её разгоралось пламя, сердце в предвкушении колотилось с утроенной силой,