Читать интересную книгу Наставление в христианской вере, т.4 - Жан Кальвин

Ранее мы показали, что служение Богу было извращено высокомерием и властолюбием так называемых пастырей, опутавших бедные души своими несправедливыми законами. Теперь же будет не лишним указать на другой порок, близкий к первому. Тогда станет очевидным, насколько извращён мирской разум в своих непрестанных трудах любыми способами отринуть средства помощи, подаваемые ему Богом.

Но чтобы лучше понять, какими несчастьями грозят обеты, читатели должны вспомнить принципы, изложенные нами выше. Во-первых, мы сказали, что всё необходимое для благочестивой и святой жизни содержится в Законе (/3/8.4). Во-вторых, Господь заключил всю хвалу праведности в простом повиновении его воле, чтобы отвлечь нас от неуёмного желания изобретать новые способы богослужения по собственной прихоти. Если эти принципы верны, следует сделать вывод, что любые формы богослужения, выдуманные нами по собственному разумению с целью угодить Богу, вовсе не угодны Ему, какое бы удовольствие они ни доставляли нам самим. И действительно, во многих местах Писания Господь не только отвергает их, но и выражает отвращение по отношению к ним.

Отсюда возникает вопрос об обетах, даваемых помимо высказанного Богом слова: как мы должны их оценивать, и может ли христианин их давать; а если дал, насколько они обязывают его. Ибо то, что по отношению к людям мы называем обещанием, по отношению к Богу зовётся обетом. Мы обещаем людям то, что, как нам кажется, доставит им удовольствие, или что мы считаем своим долгом по отношению к ним - долгом, основанным на требованиях разума и справедливости. Тем большую осмотрительность следует проявлять в том, что касается обетов: ведь они адресованы Богу, с которым нельзя быть легкомысленным.

Между тем в этой области во все времена существовало поразительное суеверие. Люди давали Богу обеты бездумно, без надобности и размышления, обещая Ему всё, что придёт им на ум и на язык. Отсюда пошло безумие обетов, которыми язычники насмехались над своими богами, - и не просто безумие, но чудовищный абсурд. Бог желал бы, чтобы христиане вовсе не следовали подобной вольности. Она абсолютно недопустима. Однако мы видели, что издавна нет ничего привычнее этой самоуверенной дерзости: народ презирает и оставляет в небрежении Божий Закон, однако выказывает глупое и нелепое рвение во всём, что касается его собственных выдумок. Я не стремлюсь ни умножать это зло, ни подробно разбирать, насколько оно велико и какими путями утверждается. Я лишь хочу кратко упомянуть о нём, чтобы читатель знал: говоря об обетах, мы касаемся предмета отнюдь не лишнего и не маловажного.

2. Итак, если мы не хотим ошибиться в рассуждении о том, какие обеты законны, а какие нет, нам следует рассмотреть три вещи: во-первых, кому адресован обет; во-вторых, кто мы, этот обет дающие; и в-третьих, из каких побуждений мы даём обет.

Цель первого размышления в том, чтобы понять: мы имеем дело с Богом. А Богу настолько угодно наше повиновение, что Он отвергает любое самовольное, то есть выдуманное нами из головы служение (Кол 2:23), как бы благопристойно ни выглядело оно в глазах людей. Но если все изобретённые нами помимо заповеди Божьей формы служения ненавистны Богу, следовательно, Ему угодно только служение, одобренное его словом. Поэтому не станем позволять себе дерзости давать обеты, о которых у нас нет свидетельства от Бога. Ибо слова св. Павла о том, что всё, что не по вере, грех (Рим 14:23), хотя и относятся ко всем случаям жизни, но в первую очередь к тем, когда человек непосредственно обращается мыслью к Богу. Коль скоро мы ошибаемся или заблуждаемся относительно самых ничтожных мирских вещей, о которых не имеем чёткого свидетельства веры и просвещения Словом Божьим, то насколько осторожнее следует быть, когда речь идёт о столь важном предмете?! Ибо нет ничего важнее, чем всё относящееся к Богу.

Итак, пусть первое правило в отношении обетов будет таково: нельзя давать никаких обетов, пока мы не будем твёрдо уверены в душе, что даём обет не по собственной дерзкой прихоти. А избежать дерзости мы сумеем в том случае, если позволим Богу руководить нами и продиктовать, что хорошо и что плохо.

3. Цель второго рассмотрения в том, чтобы мы взвешивали свои силы и следовали своему призванию, не презирая дарованной Богом свободы. Ибо кто даёт обет сверх своих сил или отвергает своё призвание, тот поступает дерзко: а кто презирает милость Божью, в силу которой поставлен хозяином и господином всех вещей, тот неблагодарен. Я вовсе не предполагаю, будто мы имеем что-то в своей власти, что можем обещать Богу, уповая на собственные силы. Оранжский собор совершенно справедливо постановил, что мы можем обещать Богу лишь то, что получили из его рук, ибо всё, что у нас есть, происходит от Него (Второй Оранжский собор (529), с. 11). Но так как Бог по своему благоволению дал нам одни способности, а других не дал, то каждый должен следовать предостережению св. Павла и соблюдать меру дарованной ему благодати (Рим 12:3; 1 Кор 12:11).

Я хочу сказать, что надлежит соразмерять наши обеты с даром, предустановленным нам Богом, и не пытаться обещать более того, что в наших силах, дабы не упасть и не расшибиться. Пример: убийцы, о которых св. Лука упоминает в Деяниях апостолов, поклялись не есть ни куска хлеба, пока не убьют св. Павла (Деян 23:12). Даже если бы их намерение не было столь злодейским, всё равно их дерзость была недопустима, так как они присвоили себе власть над жизнью и смертью человека. Равным образом Иеффай получил по заслугам за своё безумие, когда вынужден был принести в жертву собственную дочь во исполнение безрассудно данного обета (Суд 11:30-31). Однако наибольшее неистовство обнаруживают те, кто даёт обет пожизненного воздержания от брака. Священники, монахи и монахини, забыв о своей немощи, думают, что смогут обходиться без брака всю жизнь. Но кто сказал им, что у них достанет сил всю жизнь хранить целомудрие, в чём дают они вечный обет? Разве не слышат они, что говорит Бог об общем состоянии человека: «Не хорошо быть человеку одному» (Быт 2:18)? Разве не знают (дай Бог, чтобы не чувствовали), как жала вожделений впиваются им в плоть? Как же дерзают они на всю жизнь отвергать это универсальное призвание? Ведь дар воздержания чаще всего даётся на время, ввиду необходимости. Пусть же не надеются в своём упорстве на помощь Бога, а лучше вспомнят, что сказано: «Не искушайте Господа, Бога вашего» (Втор 6:16). Но восставать против данной нам от Бога природы и презирать подаваемые Им средства помощи как нам не принадлежащие - значит искушать Бога. Они же не только поступают таким образом, но и не стыдятся называть брак скверной. Брак, который Господь не считал недостойным своего величия установлением и провозгласил честным у всех (Евр 13:4); который Иисус Христос освятил своим присутствием и почтил своим первым чудом (Ин 2:2-9)! И поступают они так лишь для того, чтобы возвеличить собственное состояние, то есть воздержание от брака. Словно сама их жизнь не свидетельствует о том, что воздержание от брака и девственность - совершенно разные вещи. И однако они упорно стоят на своём, вплоть до того, что называют свою жизнь ангельской. Тем самым они наносят глубокое бесчестье Ангелам Божьим, сравнивая с ними блудников и прелюбодеев, а то и худших грешников. В действительности здесь нет нужды в долгом доказательстве, ибо их опровергает сама жизнь. Разве не очевидно, какими страшными карами карает Господь подобное самомнение и хулу, возводимую на его дары? Разве не вызывают стыд их тайны, из которых знать даже половину - слишком много, ибо они заражают самый воздух?

Нет сомнения, что мы не должны обещать Богу ничего, что помешало бы нам служить Ему по нашему призванию - как если бы некий отец семейства дал обет оставить жену и детей, чтобы взять на себя другое бремя. Что касается наших слов о том, что не следует презирать данной нам свободы, они для лучшего понимания нуждаются в пояснении. Смысл таков: коль скоро Бог поставил нас хозяевами всех вещей и подчинил их нам таким образом, что мы можем пользоваться ими для своего удобства, не следует думать, будто мы угодим Богу, если будем порабощены внешними вещами, которые, наоборот, должны быть нашими помощниками. Я говорю это потому, что многие почитают за добродетель смирения принуждать себя к соблюдению многочисленных запретов, в отношении которых Господь не без основания предпочёл предоставить нам свободу. Поэтому, если мы хотим избежать подобной опасности, нельзя удаляться от порядка, установленного Господом в христианской Церкви.

4. Теперь перехожу к третьему пункту: чтобы наши обеты были угодны Богу, следует обратить внимание на то, из каких побуждений мы их даём. Ведь Бог смотрит в наше сердце, а не на видимость, и потому одно и то же действие может быть порой Ему приятно, а порой нет, в зависимости от нашего побуждения. Так, если некто даёт обет не пить вина, видя в этом своего рода святость, он будет осуждён за суеверие. Если же цель обета другая, вовсе не дурная, то никто не сможет его осудить.