В мусоре, оставленном отливом, полно обломков веток, клубков корней и всяких других остатков. Сами безжизненные, они могли доставить на остров живых пассажиров. Именно так должны были попасть на Альдабру улитки, многоножки, пауки и другие мелкие беспозвоночные. И даже более крупные животные. Пресмыкающиеся, в частности, прекрасно выдерживают морские путешествия на таких плотах. А вот земноводные с их нежной кожей не переносят погружения в соленую воду. Поэтому на Альдабре, как почти на всех океанических островах, по деревьям шныряют и греются на солнцепеке разнообразные ящерицы, но в ее солоноватых болотах не слышно кваканья лягушек.
Попавшие на остров животные и растения не остаются неизменными от поколения к поколению. Со временем многие виды начинают медленно изменяться. Происходит тот же процесс, благодаря которому в замкнутых озерах появляются новые виды рыб. Легчайшие сдвиги в генетической структуре, сопряженные со сложностями воспроизведения, воплощаются в каких-то мелких анатомических отличиях. В небольших изолированных популяциях такие мутации в следующих поколениях не стираются, как происходит обычно на материке в больших популяциях, а, наоборот, закрепляются.
Иногда изменение выглядит пустячным. Самое красивое цветковое растение Альдабры, принадлежащее к роду ломатофиллум, выбрасывает из розетки колючих мясистых листьев соцветие оранжевых цветков несколько иного оттенка, чем у другого вида ломатофиллума на Сейшельских островах в каких-то сотнях километров оттуда. Точно так же единственная хищная птица, постоянно обитающая на Альдабре, прелестная маленькая пустельга, отличается от своей родственницы на Мадагаскаре чуть более красным оперением брюшка. Отличие это, однако, настолько заметно и постоянно, что ее пришлось выделить в особый подвид.
Другие постоянные жители острова претерпели более существенные изменения. Под кустами бегает небольшой пастушок, до того любопытный, что его можно подманить, просто постукивая камнем о камень. Пастушки — небольшие длинноногие птицы, родственные камышницам и лысухам; альдабрский пастушок очень схож с африканским и строением тела, и привычками. С одной лишь существенной разницей: он не умеет летать.
В Африке пастушки спасаются в воздухе от десятков наземных врагов, а на Альдабре таких врагов нет, и неспособность летать никакими опасными последствиями не чревата. Более того, она дает некоторые преимущества. Полет обходится птицам дорого. Мышцы и кости, необходимые для эффективной работы крыльев, составляют 20 % массы типичной летающей птицы, и развитие их требует повышенного питания. Всякий раз, поднимаясь в воздух, птица расходует большое количество энергии, а потому не удивительно, что в среднем птицы предпочитают не летать без большой на то необходимости. А у пастушков на Альдабре такой необходимости не существует. Наоборот, над островом часто дуют сильные ветры, которые могли бы унести летающего пастушка так далеко в море, что ему трудно было бы вернуться. В результате крылья у альдабрских пастушков маленькие, со слабыми мышцами — настолько, что они даже ими не хлопают.
Альдабрский пастушок не единственный член своего семейства, у которого изоляция вызвала такое изменение. На островах Тристан-да-Кунья, Вознесения и Гоф, а также на нескольких островах Тихого океана также есть пастушки, либо вовсе не способные летать, либо только перепархивающие с места на место. На Новой Каледонии, в западной части Тихого океана, искусство полета утратил родственник журавлей. Это кагу, изумительно красивая птица с пышным хохлом. Самец кагу исполняет перед самкой сложный брачный танец, гордо демонстрируя ей свои бесполезные крылья. На Галапагосских островах тот же эволюционный путь проделал баклан. На его укоротившихся крыльях перья настолько растрепаны, что птица не может подняться в воздух, как бы она ими ни хлопала.
Пожалуй, из всех островных нелетающих птиц наибольшую известность приобрела былая обитательница острова Маврикий, как и Альдабра, расположенного в Индийском океане. Она принадлежала к голубям, но корм искала на земле и мало-помалу достигла размеров индейки. Перья на теле у нее стали мягкими и пушистыми, а от крыльев остались лишь рудименты. Хвост, некогда управлявший полетом, превратился в декоративный пучок кудряво изогнутых перьев. Этого беспомощного красавца португальские моряки, первые с ним познакомившиеся, назвали doudo — «дурачок», потому что он доверчиво подпускал людей к себе так близко, что его легко было оглушить дубинкой. Моряки всех национальностей убивали множество дронтов (русское название этой птицы), чтобы пополнить запасы свежего мяса. А когда на острове поселились люди, привезенные ими свиньи принялись уничтожать яйца дронтов. Последний дронт был убит на исходе XVII века, менее чем через двести лет после того, как он был впервые описан путешественниками.
На островах Реюньон и Родригес, соседях Маврикия, на каждом водился свой нелетающий голубь. Вероятно, они принадлежали к разным видам. Европейские моряки называли обоих «одиночками», так как видели их в лесах всегда поодиночке. Величиной они равнялись дронту, но шеи у них были длиннее, и, согласно всем описаниям, выступали они величаво, тогда как дронт ходил вперевалку. Оба этих голубя были истреблены к концу XVII века.
Рядом с дронтами и «одиночками» на Маврикии, Реюньоне и Родригесе искали корм большие черепахи. Они достигали длины около метра и весили до двухсот килограммов. Другие черепахи жили на Коморских островах и на Мадагаскаре. Моряки ценили их даже больше, чем дронтов, потому что эти гигантские черепахи неделями жили в трюмах, обеспечивая корабельную команду свежим мясом в тропиках во время дальних плаваний много дней спустя после того, как корабль покинул порт. А потому гигантские черепахи канули в небытие следом за наземными голубями. К концу XIX века все они в Индийском океане были истреблены. Исключение составила только Альдабра. Слишком уж далеко она лежала от морских путей, чтобы капитан решался сделать такой крюк ради пополнения продовольственных запасов. А потому на Альдабре сейчас живет около полутораста тысяч гигантских черепах.
Кажется бесспорным, что они, как и их вымершие родственницы на других островах, произошли от черепах обычных размеров, обитающих на африканском материке. Возможно, некоторые из этих последних много тысяч лет назад попали на Мадагаскар на каком-нибудь унесенном волнами дереве. А сложившийся гигантский вид распространился по другим островам, удерживаясь на воде просто благодаря плавучести собственного тела. Напрашивается предположение, что черепаха, пасшаяся в манграх вблизи моря, случайно уносилась отливом. Достоверно известно, что гигантских черепах обнаруживали в открытом океане далеко от ближайшей суши; иными словами, они, видимо, способны выдерживать долгое пребывание в воде. Со стороны Мадагаскара Альдабру огибает довольно сильное течение, которое могло донести туда гигантскую черепаху за десять дней.