В бухте Ледяной бурное наступление лета сказалось еще сильнее, чем в проливах. Со всех сторон в бухту устремились широкие потоки воды, прокладывавшие себе путь через толстый слой снега. Происходила титаническая борьба между холодом и теплом, так как голой земли еще почти не было видно нигде, а настоящие реки и водопады уже оглашали все вокруг. Интересно, что снег, где бы он ни находился, на земле или на льду, имел под собой слой мутножелтой воды.
Ходить по такому покрову было весьма неприятно, ибо абсолютно нельзя было предугадать, что скрывал под собой снег: просто ровную тундру или глубокую яму, доверху наполненную ледяной водой.
На «Торосе» были все в сборе; развернулся весенний ремонт корабля. Снег со льда сошел буквально в несколько дней, и образовавшееся огромное количество талой воды в виде многочисленных ручьев прокладывало себе путь к случайным отверстиям во льду по промытым в нем глубоким каналам. В своем стремительном беге вода так размывала лед, что в нем то тут, то там стали появляться промоины, в которые потоки воды устремлялись с новой силой.
В дни с 23 по 30 июня весь лед бухты Ледяной и пролива Паландера скрылся под сплошным слоем талой воды, толщиной сантиметров в 30—40. Можно было подумать, что во всем архипелаге простиралась чистая вода без единой льдинки. Недалеко от правого борта «Тороса» образовалась особенно большая промоина, в которую шла вода чуть ли не со всей площади льда бухты.
Вам приходилось, конечно, видеть ребят, плещущихся в огромных лужах после хорошей летней грозы. Право же, наши зимовщики в первые дни появления талой воды на льду мало чем отличались от этих ребят. И боцман, и старший механик, и гидрограф, и матрос с одинаковым усердием прыгали через стремительные ручьи во льду, устраивая различные запруды, и проделывали для них новые каналы.
Огромное количество пресной воды позволило «торосовцам» выстирать брезенты и паруса. Работа кипела. Сам «Торос» прихорашивался: все мылось, чистилось, подкрашивалось. Палуба освободилась из-под слоя угля, золы и шлака, и по ней впервые в этом году забила мощная струя из брандспойта. Мачты корабля снова обросли многочисленными снастями. Внутри судна также шла усиленная мойка и окраска. «Торос» вновь превратился в такого же красавца, каким он был в Архангельске.
В первые дни июля талая вода в бухте сошла под лед. Поверхность бухты оказалась испещренной бесчисленными каналами, часть которых была промыта насквозь. Хождение по такой поверхности было не легче, чем по снегу, так как островки между каналами имели площадь не более 3—5 шагов в длину и ширину. Для того чтобы пройти по такому льду, надо было либо все время прыгать, либо брести в брод через каналы.
Разведав возможности возобновления работы, мы выяснили, что в проливах вокруг острова Боневи на льду еще стоят сплошные озера талой воды и что путешествие по ним сопряжено с большими трудностями, так как местами слой воды достигает полуметра. Доктор и ревизор, ходившие в разведку, вернулись увешанными… гусями. Этой птицы оказалось такое огромное количество, что настрелять ее не представляло почти никакого труда. За ужином на «Торосе» шел летний пир горой. Гуси оказались прямо на-славу.
Однако, как ни рискованно было пускаться в дальнейшие походы, 6 июля на работу все же вышли два топографических отряда по четыре человека в каждом, под общим руководством М. И. Цыганюка и П. С. Юдова. Предварительно мы уговорились о местах заброски продовольствия для съемщиков и времени их переходов с одной базы на другую. Объем наших съемочных работ был настолько велик, что до момента выхода «Тороса» из бухты Ледяной мы не могли рассчитывать на окончание топографами к этому времени своей работы.
Конечно, очень неприятно отпускать с корабля людей на полтора месяца и не иметь с ними регулярной связи, но иного выхода не было. Тащить с собой радиовьючки отряды, конечно, не могли, так как даже инструменты и продовольствие еле-еле могли уместиться на нартах. Палатки для отрядов были завезены нами на места предстоящих съемок еще по снегу. Новым в снабжении отрядов являлись железные камельки, которые можно было топить открывшимся из-под снега плавником.
Итак, еще один большой нажим на работу, и план «Тороса» будет блестяще завершен.
Весенний ремонт.
Через три дня на «Торосе» опять появились гости — с мыса Стерлегова приехал на двух нартах геологический отряд в составе четырех человек под начальством геолога Левского. Геологов застала распутица, и они, вконец измученные, кое-как добрались до «Тороса». По договоренности с П. В. Виттенбургом мы снабдили геологов продовольствием и направили их в залив Бирули к месту обнаруженного месторождения слюды.
12 июля с корабля ушел продовольственный транспорт к мысу Песцовому на самой восточной окраине нашего района работ. Пятидесятикилометровый маршрут предстояло сделать с грузом в девяносто кило. В отряд было назначено шесть человек. Путь до мыса Лагерного в Таймырском проливе прошел без особых приключений, хотя иногда люди брели по колено в воде. В наиболее узкой части Таймырского пролива, к нашему несказанному удивлению, оказалась чистая вода. Огромная полынья заняла всю ширь пролива. Своим возникновением полынья была обязана наличию здесь стремительных течений, которые мы наблюдали во время гидрологических работ. Над водой стоял гомон бесчисленной водоплавающей птицы. Пока мы устраивались в находящейся на мысе Лагерном палатке, ревизор успел настрелять в полынье уток и гусей, и мы получили прекрасный ужин. Ночь провели на четырех разостланных на песке спальных мешках.
На следующий день поход продолжался, но на льду пролива мы встретили так много сквозных промоин, что в конце концов, пройдя около 15 километров, вынуждены были перейти со льда на берег.
Дальнейший путь для тяжело нагруженных нарт был отрезан. Весь груз был распределен на плечах, и наш транспорт превратился во вьючный. Итти по мокрой береговой тундре было не легче, но зато безопасней. Особенно тяжело пришлось матросу Замятину, на спине которого была укреплена бутыль с двадцатью пятью литрами керосина. При каждом его шаге керосин болтался в бутыли, раскачивая носильщика из стороны в сторону. В этот день мы прошли с грузом на плечах сорок километров.
Весь доставленный груз был заложен на мысе Песцовом высоким гурием из камней. Пока люди устраивали базу, я пошел на север, думая встретить топографический отряд Юдова, но, к сожалению, так его и не нашел. С вершины горы мне впервые удалось разобраться, наконец, в той путанице, которую представлял собой восточный район острова Таймыра. Берега здесь оказались настолько изрезанными глубокими и узкими заливами, что не мудрено было большую часть из них принять за проливы. В действительности остров Таймыр разделялся только на две части, но каждая из них представляла собой настоящий лабиринт из длинных и очень узких заливов и бухт. Нашим топографам предстояло затратить тут немало труда.