— Ты, как всегда, не вовремя, Четвертый. То слишком рано, то… поздно, — ровный голос первого Хранителя заставил его вздрогнуть. — Почему рядом с тобой кровница*?
— Рядом? — собеседник покосился на обтянутый кожаными штанами зад висящей на его плече галуры, задержал внимание на трех пушистых хвостах, срастающихся у основания в один и снова посмотрел на Арацельса. — Я могу допустить, что ты услышал мои шаги, но ответь: откуда ты узнал о ней?
— Почуял.
Смерть повел носом, принюхиваясь, но не уловил никаких запахов, принадлежащих его спящей ноше. Она вообще не пахла, будто ее специально омыли эликсирами, отшибающими любой аромат. Хотя так, наверное, и было. Не зря он не смог найти Гостью сразу. "Добрые" соплеменники, судя по всему, хорошо обработали жертву пред тем, как скормить ее своей Кровавой богине*. Богиня… угу. Скорее уж стая голодных зверей, которая каждое третье полнолунье заявляется под покровом ночи полакомиться нанизанной на колья добычей, оставленной умирать в яме посреди дикого леса. Только на этот раз, по словам мирно посапывающей на его плече девицы, и мифическая богиня, и прожорливый зверинец остались без закуски, так как с легкой руки Хранителя Равновесия их нынешняя жертва переместилась в другой мир, совсем чуть-чуть не долетев до острых концов вбитых в землю кольев. До такого зверства даже четэри не умудрились додуматься, с другой стороны, их "развлечения" тоже мало отличаются гуманностью.
— Эмоции, — пояснил Арацельс, нарушая затянувшуюся паузу, — она даже во сне переполнена эмоциями… Впрочем, как и ты.
— Зато ты — само спокойствие, — синие глаза ангела сузились, продолжая сверлить спину друга. — Где Катерина? Ее похитили? Давно? Может, обернешься, наконец, и расскажешь, что здесь произошло, и почему ты позволил забрать девушку? — проговорил собеседник, приближаясь. Он чуть изменил направление и теперь подходил не сзади, а сбоку, с особым вниманием изучая профиль сидящего мужчины.
Лицо непроницаемо, глаза закрыты, поза странная: спина, как струна, ноги скрещены, руки лежат на коленях. Чем же он занят?
— Столько эмоций, Смерть, — голос Арацельса сочился ядом. В своей неподвижности Хранитель напоминал статую… облитую кровью статую. — И все из-за чужой невесты? Не слишком ли ты сильно переживаешь из-за моей Арэ, а?
— Ты…
— Хватит! Я почти нашел ее. В отдалении наша с ней связь ощущается особенно остро. Я даже не предполагал, что активный Заветный Дар способен на такое. Так что можешь расслабиться. И на будущее, — он помолчал, прежде чем произнести следующую фразу, — Даже не думай о ней. Девушка вернется домой или станет моей женой. Так что умерь аппетиты, мой дорогой друг.
Крылатый приподнял бровь, склонил набок голову, едва не коснувшись бедра своей живой ноши, и совершенно другим тоном заявил:
— Сначала верни ее, умник, а потом будешь отстаивать свои собственнические права. Где она? В ближайшем Харон-сэ?
— Во-первых, не в ближайшем, во-вторых, мои права на нее уже прописаны и подтверждены законом Заветного Дара, а, в-третьих, ты не ответил на мой вопрос. Почему ты притащил сюда кровницу? Только не спрашивай, как я, не открывая глаз, понял, что она пришла не пешком. Ладно? Вместо того чтобы отправить Гостью восвояси, ты усыпил ее и принес с собой. Зачем?
— Она поставила на мне связующую метку, — нехотя признался Смерть.
— И ты позволил ей это сделать? — по губам Арацельса скользнула слабая тень улыбки, но веки по-прежнему оставались закрытыми. — Теряешь бдительность.
— Она с виртуозностью профессиональной актрисы изображала из себя запуганного и доверчивого ребенка, пока не оказалась достаточно близко, чтобы запятнать меня своей кровью. Хорошо еще, что это метка связи, а не смерти или еще какая-нибудь гадость, — ангел поморщился. — Не зря жители третьего мира шарахаются от галур, как от чумы. Они и есть чума… с их-то проклятой кровью. На мое счастье, эта "лисица" хотя бы не маг, в противном случае была бы наша с ней связь вечной. А так… за пару дней избавлюсь от метки и от ее хозяйки. Но до того момента придется таскать ее за собой, ты же знаешь… в противном случае, кто-то из нас погибнет. И далеко не факт, что этим кем-то будет кровница.
— И чем она объяснила свой поступок?
— Девчонка была главным "блюдом" для их излюбленного жертвоприношения. Мое слабое вмешательство в мировые оболочки повлекло за собой непредвиденные последствия, вырвав Маю из ее реальности и переместив сюда. Неудивительно, что получив шанс на жизнь, она так за него уцепилась.
— То есть уцепилась за тебя, — кивнул собеседник, улыбнувшись. — А что ты потом будешь делать со своей "лисичкой"? Предложишь ей остаться в Карнаэле? И в каком качестве? Сделаешь своей новой Арэ? Достойная альтернатива для неминуемой гибели.
— Не говори ерунду! — фыркнул Смерть, покосившись на галуру, светловолосая голова которой терялась где-то в густом оперении его крыльев. — И вообще, хватит уже менять тему. Что ты сидишь, как неживой. Ты нашел ее? Где сейчас Катя?!
— Опять эмоции, — проговорил собеседник, улыбка по-прежнему кривила его бледные губы, но теперь от нее веяло холодом. — И опять по поводу моей женщины. Шел бы ты дежурить, а? Я сам разберусь со своими проблемами.
— Знаешь, я уже раз тебя послушал, в результате Катерину украли прямо из-под твоего носа, а ты…
— А я немножко умер, и потому упустил этот знаменательный момент. Случается такое, — зло процедил мужчина и, не отталкиваясь, поднялся.
Нечеловеческая гибкость, быстрота и плавность этого движения повергли четвертого Хранителя в замешательство. А распахнувшиеся глаза друга заставили потянуться к браслету Власти.
— Не подействует, — мотнул головой Арацельс, слипшиеся пряди волос чуть качнулись, упав на его лицо. Он отогнул рукав и продемонстрировал крылатому свое чистое запястье, с которого бесследно исчез символ Карнаэла. — Не дергайся, Смерть. Я — это я, даже если не совсем похоже, — две явно выраженные пары клыков сверкнули в его усмешке. — Эра все-таки нашла способ, чтобы заставить меня пройти через ритуал, зеркальный Обряду Посвящения. В мертвом виде я вряд ли смог бы помочь своей Арэ, так что выбирать особо не приходилось.
— Значит, она растворила твою человеческую сущность в кораге, — мрачно заключил Смерть, пристально изучая друга.
Его желтые глаза с вертикальными зрачками, открыто смотрящие ему в лицо, нервировали. Слишком пронзительны и в то же время непроницаемы. Никаких эмоций, одно лишь мерцающее золото, в самой середине которого словно кровавые метки, дрожат алые солнца.