- Ну, - ответил торговец, - откровенно говоря, вы правы. Я не думал, что мы сумеем что-нибудь дать этим примитивным существам, но открытие показалось мне столь важным, что я решил не жалеть усилий. Поэтому я выбрал среди группы существ, которые создали эти предметы, то, чья аура показалась мне наиболее интенсивной, и попытался передать ему наш дар.
- И вам, естественно, сопутствовал успех, - не выдержал исследователь.
- Да, мне повезло, - радостно согласился торговец, не заметивший, что исследователь не задавал вопроса, а сделал утверждение. - Эти существа убивают животных, швыряя в них
длинные палки с заостренными камнями на конце; иногда они пробивают шкуру животных, что заметно тех ослабляет. В результате разумным существам удается убивать противников, которые сильно превосходят их размерами. Я показал, что меньшая палка с каменным наконечником может быть выброшена с большей силой и с большего расстояния, если натянуть на другую палку жилу.
- Подобные механизмы, - проворчал исследователь, - находили среди других примитивных культур, впрочем, заметно более развитых. Палеонтологи называют этот механизм луком со стрелами.
- Но как аборигены сумели воспринять новое знание? - спросил капитан. - Ведь на их уровне развития это просто невозможно.
- Однако сумели. Вне всякого сомнения. Ответ на ментальном уровне был полнейшим выражением восторга. Неужели вы думаете, что я взял бы эти предметы искусства, будь они даже в двадцать раз ценнее, если бы не смог расплатиться? Ничто не дается даром, капитан.
- Вот она странность, - подавленно проговорил исследователь. - Аборигены приняли ваш дар. Но, торговец, они не готовы. Мы наносим им непоправимый урон. Они будут использовать лук и стрелы друг против друга, а не только при охоте на больших животных.
- Мы не причинили им ни малейшего вреда. А что они станут делать друг с другом и к чему это может привести - нас не касается.
Капитан и торговец ушли, чтобы приготовить все для демонстрации в кают-компании корабля, а исследователь сказал, печально глядя им вслед:
- Но они приняли наш дар. И они будут процветать среди ледников. И через двадцать тысяч лет это станет нашей заботой.
Исследователь знал, что капитан и торговец ему не поверят, и его охватило отчаяние.
Всего один концерт
One Night of Song (1982)Перевод: М. Левин
У меня есть приятель, который иногда намекает, что умеет вызывать духов из бездны.
По крайней мере, как он утверждает, одного духа – очень маленького и со строго ограниченными возможностями. Об этом он, впрочем, заговаривает не раньше четвертого бокала шотландского с содовой. Здесь очень важно поймать точку равновесия: три – он слыхом не слыхивал ни о чем спиритическом (кроме виски и джина), пять – и он уже спит.
В тот вечер мне казалось, что он как раз вышел на нужный уровень, и я его спросил:
– Вы помните, Джордж, о вашем спиритусе?
– М-м? – Джордж уставился на свой стакан, пытаясь понять, что именно о нем он мог забыть.
– Не винный спирт, Джордж, а тот дух, помните – два сантиметра ростом, которого вы вроде бы вызывали из какого-то другого места, где он якобы существует. Ну, тот, со сверхъестественными возможностями.
– А, – сказал Джордж, – это Азазел. Конечно, его зовут не так, но настоящее его имя, боюсь, не произнести, так я его зову этим. Помню его.
– Вы часто его используете?
– Нет. Опасно. Слишком опасно, Всегда есть соблазн поиграть с этой силой. Сам я весьма осторожен, вдвойне осторожен. Но я, как вы знаете, человек высокой этики и вот однажды почувствовал, как сострадание призывает меня помочь своему другу. Но что из этого вышло! Даже сейчас мучительно вспоминать.
– А что случилось?
– Может быть, я должен с кем-то разделить этот груз, лежащий на моей душе, – задумчиво сказал Джордж. – Нарыв должен прорваться…
Я был много моложе в те времена (так говорил Джордж), в том возрасте, когда женщины составляют значительную часть жизни. Теперь, оглядываясь назад, понимаешь, что это глупо, но тогда, я помню, очень было небезразлично, какая именно женщина будет рядом.
На самом деле ты просто запускаешь руку в мешок, да и вытащить оттуда примерно одно и то же, но в те года…
Был у меня друг по имени Мортенсон – Эндрю Мортенсон. Вы вряд ли его знаете. Я его и сам последние годы не очень часто вижу.
Дело было в том, что он сходил с ума по одной женщине – одной вполне определенной женщине. Она была ангелом. Он жить без нее не мог. Она была единственной в мире, и все вселенная без нее была просто куском грязи в нефтяной луже. Ну, известно, какую чушь несут влюбленные.
Беда же была в том, что она дала ему окончательную и очевидную отставку, и сделала это в исключительно грубой форме, никак не стараясь пощадить его самолюбие. Она его продуманно унизила, уйдя с другим прямо на его глазах, щелкнув пальцами у него перед носом и бессердечно рассмеявшись в ответ на его слезы.
Я не утверждаю, что все эти действия совершались буквально. Я просто передаю, его переживания, которыми он со мной поделился. Мы тогда сидели и выпивали вот в этой самой комнате. Мое сердце обливалось кровью от сострадания, и я сказал ему:
– Мортенсон, вы меня простите, но не надо воспринимать это так трагически. Попробуйте рассудить здраво – в конце концов, она всего только женщина, каких тысяча в день проходит мимо этого окна.
Он горько ответил:
– Друг мой, не будет отныне женщин в моей жизни ни одной – кроме моей жены, общения с которой не всегда удается избежать. Но этой я бы хотел как-то отплатить.
– Жене? – спросил я.
– Да нет, с чего бы это я решил ей платить? Я имею в виду ту, что бросила меня столь бессердечно.
– Отплатить – как именно?
– А черт меня побери, если я знаю, – сказал он.
– Может быть, я смогу помочь, – сказал я, ибо сердце мое все еще обливалось кровью сострадания. – Я могу воспользоваться услугами духа, обладающего сверхъестественной силой. Маленького, конечно, духа – я развел пальцы на пару сантиметров, давая понятие о его размере, – который и может сделать не больше, чем столько.
Я рассказал ему про Азазела, и он, разумеется, поверил. Я часто замечал, что мои рассказы весьма убедительны. Когда вы, старина, что-нибудь рассказываете, дух недоверия стоит такой густой, хоть топор вешай. Со мной по-другому. Нет ничего дороже репутации правдивого человека и честного, прямодушного вида.
Да, так я ему рассказал, и у него глаза заблестели. Он спросил, может ли демон устроить ей то, что он попросит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});