– Мистер Градски уверен, что Солнечная Танцовщица выступит сегодня хорошо, – произнес Макс.
– Я собирался предложить вам дополнительное пари, но я человек добрый и не хочу пользоваться своим преимуществом.
Вокруг собралась небольшая внимательная толпа. Канди тянула Даффа за рукав, пытаясь увести.
– Мне казалось, пятьсот гиней устроят Нормана, – Дафф пожал плечами. – Но забудем об этом.
Градски сделал легкий жест рукой, и Макс спокойно перевел:
– Мистер Градски предлагает тысячу.
– Торопишься, Норман, торопишься. – Дафф вздохнул. – Но, пожалуй, я могу пойти тебе навстречу.
И они направились к павильону с закусками. Канди какое-то время шла молча, потом сказала:
– Такой враг, как Градски, – роскошь, которую даже вы, два бога, не можете себе позволить. Почему бы вам не оставить его в покое?
– Это хобби Даффа, – объяснил Шон, когда они отыскали столик. – Официант, бутылку «Пола Роджера».
До начала большой гонки они прошли в паддок. Служитель открыл им калитку, и они увидели круг разминающихся лошадей. Им навстречу вышел карлик в шелковом костюме цвета темного бордо с золотом, приложил руку к шляпе и неловко остановился, теребя хлыст.
– Он сегодня молодцом, сэр.
Человечек кивнул в сторону Пассата. На плече жеребца выступили темные пятна пота, он мотал головой и изящно поднимал ноги. Потом фыркнул и закатил глаза в наигранном ужасе.
– Он хорошо настроился, сэр, ждет с нетерпением, если вы понимаете, сэр.
– Я хочу, чтобы ты выиграл, Гарри, – сказал Дафф.
– Я тоже хочу этого, сэр, постараюсь изо всех сил.
– Получишь тысячу гиней, если сделаешь это.
– Тысячу гиней, – на одном выдохе повторил жокей.
Дафф посмотрел туда, где стояли Градски и Макс – они разговаривали со своим тренером. Он поймал взгляд Градски, потом посмотрел на его кобылку цвета меда и сочувственно покачал головой.
– Выиграй для меня, Гарри, – негромко сказал он.
– Обязательно, сэр!
Конюх подвел к ним рослого жеребца, и Шон подсадил жокея в седло.
– Удачи.
Гарри поправил шапочку и взял поводья; он подмигнул Шону, его морщинистое лицо гнома расплылось в улыбке.
– Нет лучшей удачи, чем тысяча гиней, сэр, если вы меня понимаете.
– Пошли. – Дафф схватил Канди за руку. – Пойдем займем место у ограды.
Они вышли из паддока и прошли на участок для членов клуба. Все места у ограды были заняты, но им тут же уступили место, и никто их не толкал.
– Не понимаю вас, – рассмеялась Канди. – Вы заключаете крупное пари, а потом делаете так, что, выиграв, ничего не получите.
– Деньги для нас не проблема, – заверил ее Дафф.
– Он вчера вечером выиграл у меня столько в клейбджес,[22] – сказал Шон. – Если Пассат придет первым, наградой Даффу станет выражение лица Градски – вот на того потеря тысячи гиней подействует, как пинок между ног.
Мимо парадом провели лошадей, каждая гордо выступала рядом со своим жокеем; потом лошадей отпустили, и они поскакали обратно, приплясывая, забрасывая голову, шерсть блестела на солнце, как яркий шелк жокейских костюмов. Они исчезли за поворотом дорожки.
Толпа возбужденно гудела, голоса букмекеров перекрывали шум.
– Двадцать к одному, вторая стойка.
– Солнечная Танцовщица – по пяти, Пассат – поровну.
Дафф улыбнулся, скаля зубы.
– Верно, так всем и говорите.
Канди нервно мяла в руке перчатки; она взглянула на Шона:
– Ты самый высокий, тебе видно, что там?
– Стоят в линии, – ответил он, не отрывая взгляда от бинокля. – А теперь как будто начинают. Да, вот, начали!
– Говори, говори! – просила Канди, колотя Шона по плечу.
Лошади показались.
– Тебе видна кобыла?
Дафф увидел зеленое пятно в группе.
– Да, вот она, идет шестой или седьмой.
– А кто рядом с Пассатом?
– Это жеребец Гамильтона. Из-за него не тревожься, он повернет последним.
Фриз из лошадей – их головы поднимались и опускались, как молоты, позади оставалось светлое облако пыли – был обрамлен оградой, а дальше – белыми шахтными отвалами. Кони ниткой темных бус прошли поворот и вышли на прямую.
– Пассат по-прежнему здесь. Мне кажется, он нагоняет. С жеребцом покончено, и пока ни следа кобылы.
– Да! Вон она, Дафф, идет сбоку, в стороне от других. Хорошо идет.
– Давай, дорогой, – полушепотом подгонял Дафф. – Покажи, на что способны твои копыта.
– Она вырвалась из группы, нагоняет, Дафф, идет очень быстро, – предупредил Шон.
– Давай, Пассат, не уступай, – умолял Дафф. – Не подпускай ее, мальчик!
Теперь они услышали топот копыт. Звук походил на далекий прибой, но быстро приближался. Показались цвета: изумрудно-зеленый на лошади цвета меда и темно-бордовый с золотом на гнедом.
– Давай, Пассат, давай! – закричала Канди.
Она подпрыгнула, шляпа сползла ей на глаза, и она нетерпеливо сорвала ее, так что волосы упали ей на плечи.
– Она его догоняет, Дафф!
– Дай ей хлыста, Гарри, ради бога, дай ей хлыста!
Топот превратился в гром, накатился на них и пролетел мимо. Нос кобылы держался на уровне сапога Гарри, но неуклонно полз вперед и поравнялся с напряженным плечом Пассата.
– Хлыст, будь ты проклят! – орал Дафф. – Дай ему хлыста!
Правая рука Гарри мелькнула с проворством мамбы, удар, удар; они слышали эти удары сквозь рев толпы, сквозь топот копыт, и гнедой жеребец рванулся вперед. Две лошади одновременно пересекли линию финиша.
– Кто победил? – спросила Канди с трудом.
– Я не видел, черт возьми, – ответил Дафф.
– Я тоже…
Дафф достал носовой платок и вытер лоб.
– Это не на пользу моему сердцу, как говорит Франсуа.
– Хочешь сигару, Дафф?
– Спасибо, будет в самый раз.
Все повернулись к доске над судейским блоком. Наступила тревожная тишина.
– Почему им требуется столько времени, чтобы решить? – пожаловалась Канди. – Я так расстроена, что мне срочно нужно в туалет.
– Вывешивают результаты! – крикнул Шон.
– Кто первый?
Канди вытянула шею, пытаясь посмотреть поверх голов толпы, потом замерла с тревожным выражением.
– Номер шестнадцать! – одновременно взревели Дафф и Шон. – Пассат!
Шон ударил Даффа в грудь, и Дафф наклонился и сломал сигару Шона пополам. Они оба обняли Канди. Она завизжала и попыталась вырваться.
– Прошу прощения, – и она убежала.
– Позволь угостить тебя выпивкой.
Шон раскуривал искалеченный остаток сигары.
– Нет, это моя привилегия, я настаиваю.