лютеранством оценили Конде и представитель саксонского курфюрста Юбер Ланге. Старая дружба Гизов и Бурбонов была возобновлена. После этого две группы по 12 богословов попытались найти компромисс по вопросу о Тайной вечере. После бесплодных споров кардинал Лотарингский попытался разрубить Гордиев узел, попросив Безу подписать Аугсбургское исповедание. Протестантские историки обвиняли кардинала в попытке сыграть на противоречиях кальвинистов и лютеран, но на деле его целью было склонить Безу признать только реальное присутствие. Тот, следуя инструкциям Кальвина, призвал кардинала подписать исповедание первым.
«Кардинал несёт большую часть ответственности за провал конференции. Безусловно, его ультиматум разрушил последние шансы на поддержание диалога по принципу убеждения. Однако утверждать далее, что его “инъекция” лютеранства была обманным ходом, значит основываться на неведении его целей. Протестанты воспринимали компромисс как уловку, как часть масштабного заговора с целью расколоть и уничтожить их, стратагему, которая неизбежно привела к резне в Васси. Однако все свидетельства указывают в обратном направлении. В стремлении кардинала Лотарингского победить ересь не было ничего от заговора, и лютеранином он не был. Во что он искренне верил, так это в то, что лютеранская позиция по реальному присутствию была первым шагом к созданию галликанского варианта католицизма. Вначале он считал, что кальвинистов можно убедить; если только он мог уговорить их принять лютеранское Аугсбургское исповедание, в конечном счёте он склонил бы их к своей позиции. Теперь он осознал, что соглашение с пасторами невозможно: “Они хотят не слушать, а быть услышанными”. После Пуасси кардинал навсегда отвернулся от них. Вместе с тем порвал он и с ультракатоликами; хотя в то время это, казалось, не имело значения, он не верил в действенность Тридентского собора. Единственным выбором для кардинала оставался галликанский средний путь» (с. 152-153).
Отвернувшись и от Женевы и от Рима, кардинал вступал в диалог с англиканами и лютеранами. Тем самым он рисковал изоляцией. Екатерине Карл обещал победу и теперь разочаровал её, поэтому она стала искать новых советников. Королева–мать подумывала о политике терпимости. Так кардинал оказался между Екатериной и её протестантскими союзниками, с одной стороны, и ультракатоликами — с другой. Гизы решили, что при дворе оставаться не могут. Герцог уехал, расставшись с Екатериной и королём Наваррским по–хорошему. Он ждал неизбежного нового призыва.
Однако положение, которое обнаружили братья по возвращении домой в Жуанвиль, было много хуже ожидаемого. В Васси ересь подобралась к самим воротам их владений. По всей Франции Реформация набирала обороты: протестанты захватывали церкви, очищали их от папистских предметов культа, а монахов и священников запугивали или изгоняли. В ряде южных городов, таких как Монпелье, католические богослужения прекратились вовсе. В Гаскони дело Евангелия усугублялось обидами на крупных землевладельцев. Так, в ноябре 1561 г. 2 тыс. простолюдинов штурмом взяли замок католического барона де Фюмеля и убили его (с. 154). По всему юго–западу возникли местные католические лиги для защиты мессы и церквей от иконоборцев. В Париже проповедники открыто обвиняли корону в соучастии в протестантских бесчинствах, и сектантское насилие обострилось.
Гиз между тем отверг предложения испанцев возглавить католическую фракцию при дворе. Кардинал вернулся к себе в епархию и читал проповеди, лютеранский тон которых заметили многие. Узнав о его восхищении Книгой общих молитв, даже шотландские католики были возмущены флиртом кардинала с англиканством. Гизы вступили в переписку с Елизаветой. Однако наибольшие надежды они возлагали на своего старого друга герцога Вюртембергского. На встрече в Саверне в феврале 1562 г. немецкий князь призвал Франсуа воздержаться от пролития невинной крови. На следующий день кардинал проповедовал против культа святых и высказался за изменения в литургии мессы и церковной иерархии. Гизы обещали не преследовать сторонников «новой доктрины».
Встреча в Саверне не была обманом Гизов с целью нейтрализовать немецких князей в подготовке к надвигающейся гражданской войне, так как вопрос об их обращении в лютеранство не стоял. Напротив, Гизы рассчитывали на обращение самих лютеран. Успех их политики целиком зависел от способности продемонстрировать добрую волю. Однако новый порядок длился всего несколько недель: его в зародыше убил Васси. В ходе этой резни герцог де Гиз совершил худшее зло, какое мог сделать рыцарь, — нарушил слово чести. Позднее это мучило его на смертном одре.
Васси изменил Францию навсегда, но не изменил политики Гизов. В конце февраля 1562 г. пришла весть об Эдикте терпимости, изданию которого они давно противились. Однако назад в Париж Гизов позвали не ультракатолики, а Антуан Наваррский, теперь лидер тайных лютеран при дворе. И всё же отчаянные попытки найти мирное решение продолжались. Гизы вместе с Антуаном искали доктринальный компромисс, а летом кардинал выработал галликанский символ веры. Его содержание было столь взрывоопасным, что текст держали в тайне. Кардинал предложил устранить из мессы элементы жертвоприношения и читать её на разговорном языке, проводить причащение под обоими видами, убрать из церквей идолопоклоннические изображения и ежедневно проповедовать Евангелие. Эти предложения в целом отвечали лютеранским принципам. Однако мирные переговоры кончились ничем, и Франция оказалась на пороге гражданской войны. Васси послужил пропагандистским козырем кальвинистам, а в Англии и Германии Гизам больше не верили. Компромисс кардинала был разрушен.
В довершение всего провалились попытки кардинала подключить протестантов к работе Тридентского собора. В сентябре 1562 г. Карл во главе более 60 епископов и дюжины докторов выехал из Парижа для участия в этом соборе. Многие итальянцы и испанцы опасались, что так много неортодоксальных французов разбавят консервативных участников собора. Опасения были обоснованы: кардинал вёз галликанский символ веры и ему было велено предъявить длинный список злоупотреблений в церкви. У папы и его окружения появление кардинала Карла в Тренто вызвало панику: приехал человек, который вёл диалог с еретиками! На соборе кардинал быстро выдвинулся в лидеры оппозиции папской партии. Он спорил с догматиками, настаивал, что именно реформа морали вернёт еретиков в лоно церкви. Собор зашёл в тупик, а к Рождеству кардинал рвался вернуться во Францию, где вспыхнула гражданская война. Он осудил Рим как источник всех бед и тщетно изучал возможность перевести собор в Германию, подальше от влияния Рима и Мадрида.
Однако летом 1563 г. в отношениях Карла с Пием IV наступила оттепель. Папа вызвал его в Рим на личную аудиенцию и разместил близ своих покоев. Постепенный переход кардинала к поддержке Тридентского проекта имел причиной не лесть и взятку со стороны папы. Карл вообразил, что Пий IV в самом деле желает реформировать церковь, а облегчила его переход от галликанского католицизма к римскому тяга к итальянской культуре. Долгое пребывание кардинала в Италии познакомило его с динамизмом католического возрождения в Южной Европе: он выгодно сравнивал эту