Читать интересную книгу Дети Дюны - Фрэнк Герберт

Произнося эти слова, Лето бился о неизвестное, словно о прутья клетки, лихорадочно стараясь найти ответ. Расставленная ловушка? Но кто мог знать, кроме Ганимы? Это невозможно! Ганима никогда не предала бы брата. Кто-то мог предсказать действия Лето, хорошо его зная, но кто? Бабушка? Но как она могла?

— Тебе нельзя позволить идти тем путем, каким ты идешь, — продолжал между тем человек. — Это очень плохой путь. Прежде чем ты взойдешь на трон, ты должен получить соответствующее образование.

Глаза без белков уставились на Лето.

— Ты хочешь спросить, кому может прийти в голову бредовая идея учить такого человека, как ты? Тебя, обладающего знаниями бесчисленного множества людей, чьей памятью ты обладаешь? Но ты увидишь, что именно поэтому-то тебя и надо учить. Ты мнишь себя образованным, но ты есть не что иное, как хранилище мертвых жизней. У тебя нет еще своей собственной жизни. Ты пляшешь на поверхности чужих, давно отошедших душ, у всех у них одна цель — искать смерти. Ты заполнил свое окружение трупами. Твой отец, например, никогда не понимал, что…

— Ты осмеливаешься так дерзко говорить о моем отце?

— Я всегда осмеливался делать это. Он был всего лишь Пауль Атрейдес. Ну что ж, мальчик, добро пожаловать в нашу школу.

Выпростав руку из-под одежды, мужчина потрепал Лето по щеке. Вслед за этим Лето ощутил легкий толчок и направился вниз по ступенькам в темноту, где развевался зеленый флаг. То было зеленое знамя Атрейдесов с символами дня и ночи на полотнище вместе с изображением водяной трубы — знака Дюны. Последнее, что услышал Лето, теряя сознание, было журчание воды. А может быть, это был чей-то издевательский смех?

~ ~ ~

Мы все еще помним золотое время до Гейзенберга, который показал людям стены, ограничивающие наши предопределенные аргументы. Жизни, обитающие во мне, находят это забавным. Знания, и это очевидно, бесполезны без цели, но цель возводит эти ограничительные стены.

Лето Атрейдес Второй, Его Голос

Алия хрипло отчитывала стражников в фойе храма. Их было девять в запыленной зеленой форме пригородных патрулей. Люди все еще тяжело дышали, отирая пот после большой нагрузки. Вечерело, неяркий свет лился из дверного проема позади гвардейцев. Площадь была уже давно очищена от паломников.

— Итак, мои приказы уже ничего для вас не значат? — угрожающе спросила она.

Ей было удивительно, что она даже не пытается сдержать гнев, позволяя ему свободно изливаться на головы солдат. Все тело Алие сотрясалось от неимоверного напряжения. Айдахо исчез… Госпожа Джессика тоже… никаких сообщений… одни слухи о том, что они на Салусе. Почему Айдахо не прислал донесения? Что он сделал? Узнал ли он что-нибудь о Джавиде?

На Алие был надет желтый наряд — знак траура, желтый — цвет обжигающего солнца, цвет горя в истории фрименов. Через несколько минут ей предстоит возглавить последнюю, вторую погребальную процессию к Старой Пропасти, где надо установить траурный знак в честь утраченного племянника. В течение ночи работы по возведению памятника будут завершены, он будет установлен для увековечения имени того, кому было предназначено быть вождем фрименов.

Священническая стража не чувствовала себя ни смущенной, ни пристыженной гневом принцессы. Они стояли напротив нее, облитые тусклым светом заходящего солнца. Сквозь тонкую ткань декоративных городских защитных костюмов легко пробивался запах их пота. Начальник стражи, высокий блондин Каза с гербом семьи Каделам, снял с лица маску, чтобы она не мешала ему говорить. Голос его был исполнен гордыни — как-никак Каза был отпрыском династии, некогда правившей сиетчем Аббиром.

— Конечно, мы хотели его схватить!

Стражник был взбешен и раздосадован гневом Алие.

— Он богохульствует! Мы знаем приказ, но мы все слышали собственными ушами!

— Тогда почему вы его не схватили? — тихо, но угрожающе спросила Алия.

Другая стражница, невысокая молодая женщина попыталась оправдаться.

— Там была такая толпа! Клянусь вам, люди мешали нам поймать Проповедника!

— Мы организуем погоню, — пообещал Каделам. — Не всегда же будут нас преследовать неудачи.

Алия нахмурилась.

— Почему вы не хотите ничего понимать и не подчиняетесь моим приказам?

— Моя госпожа, мы…

— Что ты будешь делать, потомок Каделама, если, схватив этого человека, обнаружишь, что это мой брат?

Каза не мог не понять, что скрывалось за словами Алие. Будучи священником, он осознавал это и не хотел приносить себя в жертву.

От волнения он судорожно перевел дух, но сказал то, что думал:

— Мы должны сами его убить, чтобы он не сеял беспорядки. Другие стражники пришли в ужас от таких слов, но продолжали стоять на своем. Они лично слышали слова Проповедника.

— Он призывает племена объединиться против вас, — сказал Каделам.

Теперь Алия знала, как справиться с этим человеком. Она заговорила спокойным, будничным тоном:

— Понятно. Если ты решил пожертвовать собой таким способом, то есть взять его открыто, не скрывая того, кто ты такой и что делаешь, то думаю, что ты должен это сделать.

— Пожертвовать моей… — он осекся и взглянул на своих товарищей. Как командир группы он имел право говорить от ее имени, но на этот раз Каделам смолчал. В группе возникло неловкое замешательство. В пылу они выказали неповиновение Алие и теперь могли только гадать, чем обернется такое поведение с «Чревом Неба». Между стражниками и командиром образовалось свободное пространство.

— Для блага Церкви наша официальная реакция должна быть суровой, — сказала Алия. — Ты меня хорошо понял?

— Но он…

— Я все слышала сама, — отрезала Алия. — Но это особый случай.

— Он не может быть Муад'Дибом, моя госпожа!

Как мало ты понимаешь, подумала Алия.

— Мы не можем рисковать и арестовывать его прилюдно, — сказала она вслух. Мы не можем причинять ему вред на глазах толпы. Если, конечно, представится возможность, тогда…

— Но в последние дни он постоянно окружен толпами народа.

— Тогда, боюсь, вы должны проявить терпение. Если, конечно, вам угодно повиноваться мне… — Алия не закончила фразу, но смысл ее был и без того ясен. Этот Каделам амбициозен, его манит блестящая карьера.

— Мы не желали оказывать вам неповиновение, моя госпожа, — командир овладел собой. — Мы действовали в спешке. Простите нас, но он…

— Ничего не случилось и мне нечего прощать, — ответила Алия старинной фрименской формулой. Именно так соблюдался мир в племенах. Этот Каделам был истинным сыном Пустыни, в нем еще не погибла закваска наибов. Вина была кнутом наиба и пользоваться им надо было скупо. Фримен лучше всего служит, если он свободен от чувства вины и озлобления.

Каделам все понял, потому что тоже ответил старинной формулой:

— Во благо племени я все понял.

— Идите и приведите себя в порядок, — приказала Алия. — Процессия двинется через несколько минут.

— Слушаюсь, моя госпожа, — стражники, облегченно вздохнув, поспешили к выходу, радуясь, что на этот раз так легко отделались.

В мозгу Алие раздался рокочущий бас.

— Ловко ты это провернула. Один или двое из них все еще думают, что ты действительно жаждешь убить Проповедника. Они найдут способ это сделать.

— Заткнись, — прошипела Алия. — Заткнись! Мне не следовало тебя слушать. Посмотри, что ты наделал…

— Стань лучше на путь бессмертия, — невозмутимо промолвил бас.

Эти слова болью отозвались под сводами ее черепа. Где мне спрятаться? Мне просто некуда деться!

— Нож Ганимы остер, — продолжал вещать барон. — Помни об этом.

Алия зажмурила глаза. Да, ей есть о чем помнить. Нож Ганимы остер. Этот нож, пожалуй, сможет вывести их всех из того затруднительного положения, в котором они оказались.

~ ~ ~

Когда вы верите словам, вы в действительности верите в скрытые за ними аргументы. Если вы верите, что нечто является верным или неверным, истинным или ложным, то вы верите в допущения слов, выражающих аргументы. Эти допущения часто страдают противоречиями и умолчаниями, но они дороги сердцу того, кто убежден в их истинности.

Открытое доказательство из «Оружия пророчества»

Лето всплывал в сознание, охваченный смесью острых запахов. Он узнал тяжкую пряность меланжи, запах пота рабочих мускулистых тел, едкий дух мертвого тела, удушающий запах пыли и кремния. Запахи прокладывали путь в зыбучем песке сна, создавали форму из тумана мертвой земли. Лето понимал, что эти запахи должны ему о чем-то рассказать, но не мог сейчас слушать их говор.

Мысли, подобно духам смерти, витали в его сознании: Сейчас у меня нет своих собственных черт; я весь состою из моих предков. Солнце, которое садится в песок, садится в мою душу. Когда-то многое воинство в моей душе было неизмеримо велико, но теперь этому настал конец. Я фримен и закончу свою жизнь как подобает фримену. Золотой Путь закончился, не начавшись. Этот путь есть не что иное, как колея, занесенная песком. Мы, фримены, знаем, как прятаться; мы не оставляем после себя ни кала, ни мочи, ни следов… Смотрите, как исчезает мой след.