все? – увидев меня, спросила баба Нюра, а потом, осмотрев, добавила: – Красиво постригли.
– Покупки принес. Детали к приемнику. Ну и себе купил, щетку зубную и пасту, – отчитался я. – Вот сдача, два рубля восемьдесят три копейки.
– Себе оставь, – отмахнулась та. – Обедать будешь?
– Голоден как волк.
Пока она под навесом на стол накрывала, я отнес покупки в дом, скинул с себя одежду и в бочке омылся, особенно шею, и волосы тоже прополоскал. Одевшись в рабочую одежду, пообедал, рассказывая, что на дороге случилось, это я уже за стаканчиком чая, бабушка поохала, она знала Егорыча, а я затопил баньку и параллельно занялся приемником. Сделать сегодня вряд ли успею, завтра закончу. Надо еще паяльник вернуть, как сделаю, соседу через три дома. Ну а вечером меня свистнули парни, и мы отправились в село на танцы.
Видел я эту Аню, не в моем вкусе, хотя девочка действительно симпатичная. Тростиночка четырнадцати лет. Из нашей деревни девчонка шестнадцати лет была, в сарафане, вот с ней я в основном и отплясывал, отлично потанцевали и до дому втроем проводили. Драка была, это традиция, нас тоже втянули, но надавал пендалей, сам лещей отхватил, плохо тело тренировано, и дружно отправились обратно. А мне неожиданно понравилось, в следующую субботу снова на танцы пойду.
Так и сказал парням и Маше, той девушке, с которой танцевал. Хм, а она ничего, фигурка отличная, гитарной формы, да и на лицо ничего так. Очень даже ничего.
А коса русая до попы так вообще шикарная. Я ее плохо знал, она всего два дня как из Новгорода к бабке и деду приехала. Это у него я паяльник для ремонта приемника одолжил.
* * *
Время летело просто как бешеное. Вот оглянуться не успел, и два месяца позади. Уже двадцать пятое, десять часов дня, сегодня отец Тихона должен приехать, телеграмму три дня назад почтальон принес. Однако я сидел на крыльце подворья, а во дворе бесновалась толпа, все жители деревни были. В основном держали эмоции и зажигали толпу дедушка и бабушка Маши, агитаторы. Она стояла рядом с ними с красными щеками, опустив глаза. Ее дед с бабкой жаждали моей крови. Остальные так, поглазеть пришли. Тут все только начиналось, бабушка уже все поняла и бросала на меня красноречивые взгляды, значит, скоро хворостиной по хребту получу, но тут раздался громкий голос от калитки:
– Товарищи, что происходит?
Повернув голову, я посмотрел на мужчину в костюме, только пиджак у него на сгибе локтя был, а в другой руке саквояж. Отца Тихона я узнал, фотоальбом просмотрел, что у бабушки имелся, в военной форме там был, на фронте, и на последней фотографии он моложе, но опознать смог легко.
– Привет, бать, – сказал я. – У нас тут митинг. Линчевать меня будут.
– Это за что же? – подходя, спросил тот. – Что опять натворил?
– Нравится мне это «опять», – самому себе сказал я. – Ничего особенного на мой взгляд. Красну девицу соблазнил и жениться хочу, а ее дед и бабка не дают.
– Прямо вот так жениться? – все же улыбка на губах отца Тихона промелькнула. А вот дед и бабка Маши охренели, они-то как раз и хотели, чтобы я на ней женился, только слова не давали.
– А куда деваться, нравится она мне, да и не праздна. Беременная, если проще. Только что из села, где врача посетила. Справка имеется. Два месяца срок. Кстати, Маш, нечего тебе все это слушать, ты в положении, а нервы плохо влияют на ребенка. Зайди к нам в дом, отдохни на моей кровати, там на кухне на столе под полотенцем молоко свежее в крынке, попей. Не волнуйся, все будет хорошо. Ты моя, запомни это.
Она молча кинула и скользнула в сени, а я перекрыл дорогу ее бабке, сказав, что девушке надо побыть одной. Отец Тихона, его Геннадием звали, все еще оставался в шоке, но наконец справился с собой и простонал:
– Ну-у-у с-с-сына!
– Батя, не надо слов благодарности, – ответил я с явной иронией, после чего обратился к остальным: – Дорогие сваты, я люблю Машу и женюсь на ней. Прямо сейчас мы пойдем в село, председатель колхоза договорится, и в ЗАГСе нас распишут. Вернемся вечером, надеюсь, к этому времени столы будут готовы, свадьбу справим. Завтра мы уезжаем, нам еще с родителями Маши знакомиться и спорить, где моя жена будет жить, с ними или со мной, так что поторопимся. Не стоим, не стоим, расходимся. А вы, дорогие родители, обговорите все на предмет свадьбы, как все успеть.
Последнее я сказал отцу Тихона и деду с бабкой Маши, после чего, развернувшись, ушел в дом. Маша все слышала, окна-то открыты, так что прихватил ее, и мы, сбегав к ней домой, хорошо, что паспорт привезла, после этого побежали в село, пока нас не перехватили. Пока шли, я размышлял. Эти два месяца действительно превосходно прошли. Тренировки я усилил, вон как отец Тихона удивился, увидев мою начавшую проявляться мускулатуру, я был в обрезанных штанах по колено и в майке, крепким я стал, что бросалось в глаза. После той дискотеки, в этот день мы еще водителя Егорыча в больницу увезли, я на следующий день отправился по грибы. Сергей и Паша отказались, рано вставать, лучше позже на рыбалку сходят, но Маша согласилась, это мы обговаривали, когда шли с дискотеки. Вот мы вдвоем с корзинами пошли, как рассвело. Тренировку провести я успел, без нее никак. Я еще мешок прихватил на всякий случай, и не зря, грибов в лесу было не просто много, а огромное количество. Мне опытному путешественнику по телам соблазнить юную красавцу не составило труда, и из леса она вернулась уже не девушкой и на перекрестке чувств, не понимая, как реагировать. Понравилось, и очень, но ведь это не плохо? К счастью, она приняла правильное решение, и дальше не было и дня, когда я бы не отправлялся по грибы, всю деревню ими обеспечил, два бочонка засолил. В общем, секса было много, и я был доволен. Всю жизнь так бы жил. С Машей у нас была гармония и полное взаимопонимание, она передала мне в руки вожжи правления и подчинялась всему. Шифровались мы отлично, пока ее бабка не заподозрила и в больницу не утащила. А как вернулись, так и ко мне всей толпой.
Что касается остального, то тренировался, работал по огороду занимался, рыбу и грибы добывал, вся деревня их солила. Рыбу отмочил и вешал на просушку, месяц едим, малосоленая, вкусная.