Джон поворачивал голову то к одному, то к другому собеседникам.
– Да, пусть, – согласился Джордж. – Но я-то не ученый. Вы основываетесь на логике, квантовой теории, ищите порталы. А я уверен, что параллельные миры доступны при помощи иррациональных методов. Например, по Кастанеде – при помощи сдвига «точки сборки» в области наибольшей частоты самофиксации.
Теперь кивнул Колупаев:
– То есть во время медитации. Что ж, я также принимаю эту теорию.
– Эй, алё, – не выдержал Джон. – Я, конечно, дико извиняюсь, но я тоже здесь как бы присутствую. И хотел бы поучаствовать в диспуте. Что это за кошка, объясните мне, пожалуйста. И заодно, что за «теория струн»? Это ведь не про гитару, я чувствую?
Джордж и Колупаев засмеялись.
8
– Насчет кота, – начал Виктор Дмитриевич, – тут дело гакое. В квантовой механике есть такой термин «суперпозиция», го есть необычное, сверхобычное положение. Ну, например, когда ядро атома находится в состоянии полураспада, то принято считать, что оно одновременно и распалось и не распалось. Потому что может быть и то, и другое. Физика Шредингера такой подход не устраивал, и он предложил мысленный эксперимент. Представьте себе закрытый ящик.
Колупав обрисовал руками контур, и Джон кивнул:
– Представил.
– Хорошо. А в ящике – кот. И механизм, который устроен так, что, если ядро распадется, откроется емкость с ядовитым газом, и кот, бедолага, подохнет. А если ядро не распадется, то кот останется жив.
– Живодёрство какое-то, – заметил Джон.
– Не беспокойтесь, – улыбнулся Виктор Дмитриевич. – Эксперимент умозрительный, на самом деле никто котов не обижает.
– Умозрительное живодёрство, – кивнул Джон.
– Так вот, – продолжил писатель. – Если ядро атома находится в состоянии суперпозиции, то есть если ядро одновременно и распалось и не распалось, то выходит, что и кот находится в состоянии суперпозиции – он одновременно и живой и дохлый. Живодохлый.
– Бред, – сказал Джон и допил кружку одним большим глотком.
– Вот и Шрёдингер посчитал, что это бред.
– И зачем это все нужно было?
– Чтобы найти истину. Ведь признавая возможность состояния суперпозиции, а в квантовой механике это общее место, физики практически признают существование параллельных реальностей. В одной ядро распалось, а в другой – нет. В одной кот жив, в другой – что называется, склеил ласты.
– А вы в параллельные миры не верите? – уточнил Джон.
– Я-то верю. Очень даже верю. Но кот Шредингера тут ни при чем.
– А что при чем? – Джон заметно заволновался.
– Вот смотрите, мы говорим «линия жизни». Что это значит? Это значит, что наш трехмерный мир движется по еще одной линии, по еще одному измерению под названием «время». Так?
– Допустим.
– А прямая состоит из точек. И прямая времени состоит из точек времени – из бесконечно малых, нулевых, отрезков времени. Из «стоп-кадров», так сказать.
– И что теперь?
– А сколько линий может пройти через точку?
– Сколько? – повторил Джон озадаченно.
– Ёлки-палки, молодой человек, вы в школе учились? – возмутился Колупаев. – Это же элементарная геометрия для начальных классов!
– Бесконечное количество, профессор! – выкрикнул Пол, прекратив играть на гитаре.
– Молодец, студент Маккартни, – ободряюще кивнул Виктор Дмитриевич. – Вам зачет. А вот ваш однокашник Леннон сегодня совершенно не готов.
– Это потому, что он вместо того, чтобы готовиться, рок-н-ролльные пластинки слушал, – поябедничал студент Маккартни.
– Ну, может, это ему в жизни пригодится больше, – примирительно сказал профессор Колупаев.
– Я все понял! – воскликнул Джон. – Через каждую точку нашего времени проходит бесконечное количество других времен! Так, что ли?
– А через каждую точку этих времен также проходит бесконечное число других? – предположил Джордж.
– Я знал, что вы сообразительные ребята, – заметил Колупаев. – Все эти линии – это бесконечное число возможностей дальнейшего или параллельного развития событий. Только правильнее говорить не о линиях, а о «лучах». То есть в каждой последующей точке время как бы разветвляется на бесконечное число вероятных продолжений.
– Тогда я не понимаю, почему для нас всегда существует одно-единственное продолжение? – спросил Джон.
– Потому что мы так устроены, – ответил писатель. – Мы – трехмерные существа в четырехмерном мире. На самом же деле измерений бесконечное множество, а мы ползем от одной точки к другой, прокладывая свою ниточку судьбы в океане событий, происходящих в других измерениях, в других временах, и океан этот состоит как раз из таких ниточек, или «струн».
– Океан времен, океан миров, океан судеб… – пробормотал Джон.
– Похоже на наш мультик, – заметил Пол.
– На какой мультик? – заинтересовался Виктор Дмитриевич.
– Это Пол говорит про «Желтую подводную лодку», – просветила дочь. – Знаменитый мультфильм.
– Его, говорят, даже в голливудской киноакадемии изучают, – похвастался Пол. – Там с нами происходят разные невероятные события. Мы то старимся, то превращаемся в детей, то летим, то плывем под водой, попадаем в другие миры, превращаемся в других существ… Никакой логики.
– Как в «Алисе в стране чудес», – подсказал Колупаев.
– Вот именно, – кивнул Пол. – Никогда не понимал эту книгу.
– А я всегда любил ее, – заметил Джон.
– А вы знаете, что Льюис Кэролл был математиком? – спросил Колупаев с улыбкой. – И философом. Я думаю, он был гением и значительно опередил свое время в понимании мира. Но выразить это понимание языком тогдашней науки не мог, вот и написал эту сказку.
– А еще он бывал в России, – сообщил Джордж. – Я читал его российский дневник.
– Ты все-таки странный, Джордж, – сказал Пол, вновь отключился от разговора и тихонечко заиграл «Бип-Боп», исподтишка поглядывая на занятую переводом Ольгу.
– То есть вы хотите сказать, что возможно все? – с напором спросил Джон.
– Даже больше того. Все уже есть, – уточнил писатель. – Для меня это совершенно очевидно. Но на каких-то иных линиях, в иных местах. На каких-то иных струнах судьбы.
– А как на них попасть?
– Вы спрашиваете меня, как попасть в параллельные миры?
– Вот именно. – Джон вдруг помрачнел, лицо его побледнело и заострилось.
– Что это с тобой? – забеспокоился Джордж.
– Ты помнишь тех цыганок на Красной площади? – закуривая, спросил Джон.
Джордж кивнул.
– Так вот. Мне кажется, я тогда этим вашим котом и был. И где-то, куда заглянула эта цыганка, меня уже нет.
Джон вкратце рассказал Колупаеву о том диком московском эпизоде. Писатель задумчиво посмотрел на Леннона сквозь сизый дым от «Примы».
– Что ж, вполне может быть. Только не понимаю, почему это вас беспокоит. В этом мире вы живы и здоровы. И слава богу.
– Не знаю. Мне всегда хотелось выйти за рамки, заглянуть за горизонт. Узнать, какого цвета вещи в темноте. Чем пахнут звезды.
– И о чем разговаривают дельфины, – подсказал Джордж. Колупаев уважительно покачал головой.
– Так как попасть в параллельный мир? – настойчиво спросил Джон.
– Индейцы курят для этого кактус пейот, – сообщил Джордж.
– Да-да, – кивнул Виктор Дмитриевич. – Есть такие методы. Только невозможно точно сказать, действительно ли люди при этом бывают в параллельных мирах, или просто галлюцинируют. Хотя…
– Вы ведь фантаст? – вновь отвлекшись от гитары, сказал Пол чуть пренебрежительно. – Что значит, «есть всё»? Вы хотите сказать, что есть и такие миры, где у нас вместо носов хоботы, а есть – где мы все осьминоги?… Ерунда!
– В отличие от вашего друга, вы крепко стоите на земле, Пол, и это тоже достойно уважения, – усмехнулся писатель. – Скажите, а присниться вам такое может – мир, где у вас есть хобот или где у вас восемь рук?
– Присниться что угодно может.
– А я как раз хотел сказать, что опыты с пейотом не такие уж бессмысленные. Возможно, наши галлюцинации, наши сны, это тоже путешествия в параллельные миры. – Виктор Дмитриевич прикурил новую сигарету от старой и загасил окурок. – Мир состоит из вероятностей, какие-то из них долгие, а какие-то купируются, так сказать. И наша психика, находясь в пограничном состоянии, во сне или под действием галлюциногенов, способна бывать даже в самых маловероятных нестойких мирах… Понимаете, Джон, наше сознание – это прибор, созданный для того, чтобы двигаться по нашей линии времени и не соскальзывать с нее в бездну. А если ты все-таки станешь воспринимать иную реальность, это будет означать, что твоя психика не в порядке.