Закрыв глаза, он вдруг представил Эдмонда… Эдмонда, склонившегося над ней… Эдмонда, державшего ее за горло… Эдмонда, лежавшего на ней…
Нельзя позволить ему уйти от возмездия за то, что он сделал с ней. По закону и обычаю она целиком во власти своего мужа. И он имеет полное право поучать ее так, как ему заблагорассудится, даже избивать, не неся за это никакого наказания. Случаи жестокости по отношению к женам считались частным делом семьи. Что ж, значит, и наказание тоже будет частным делом — его, Торна, личным делом.
Но сначала надо подумать о Мартине. Он должен спрятать ее в безопасном месте и приставить кого-то ухаживать за ней. Торн позвал Питера.
Увидев Мартину, его друг побледнел.
— Эдмонд? — спросил он, глядя Торну в глаза.
Торн кивнул.
— Можешь рассчитывать на меня, — сказал Питер, сжав руки в кулаки. Жест был непроизвольный, но Торн понял, что он означает: Питер славился как непревзойденный кулачный боец.
Да, Питер действительно верный и преданный друг, ведь только что он предложил свою помощь в деле мести, мести не кому-нибудь, а сыну его сюзерена. Это ли не проявление настоящей дружбы? Но Торн не может воспользоваться услугами Питера. Он сам должен отомстить, иначе до конца жизни ему не будет покоя.
Он встал.
— Я займусь Эдмондом. А ты приведи сюда Фильду. Пусть она соберет вещи леди Мартины, потом отвезешь ее в Харфорд. Если Эдмонд дома, постарайся не сталкиваться с ним. Если его там нет, узнай, где он.
— Ты хочешь отвезти леди Мартину в Харфорд? — спросил Питер.
— Да.
— Но ведь это небезопасно, учитывая, что там Бернард и его люди…
— Не в замок — в мой дом, в птичник.
Питер ушел. Торн поблагодарил крестьян и дал им несколько монет. Затем он завернул Мартину в свой плащ, сел на коня, с помощью мужчины посадив спящую Мартину рядом, и направился к Харфорду.
Она что-то встревоженно пробормотала.
— Все хорошо, — прошептал он. — Спи.
Вначале надо позаботиться о Мартине. Потом он займется Эдмондом.
Мысли и образы, как тени облаков, проплывали в воспаленном сознании Мартины. Она ощущала тепло чьих-то сильных рук, слышала цокот копыт по настилу подъемного моста, какие-то возгласы…
Она проснулась, лежа на пуховом матраце.
— Сейчас я вас обмою, миледи… — услышала она знакомый и подбадривающий женский голос. — Вот так, посидите спокойно… Теперь проденьте руки в рукава… Все, спите, миледи. Вам необходимо поспать. Об остальном позаботится сэр Торн.
Во сне Мартина металась и стонала, и Торн, сидевший возле ее кровати, постоянно вскакивал со стула. Он смачивал полотняную ткань и вытирал ее горячий лоб.
Все утро он просидел подле нее в птичнике, молясь и строя планы. Большую часть ночи она спала спокойно, но иногда, как сейчас, ее преследовали кошмары и тогда она беспокойно вздрагивала.
Торн приложил ладонь к ее голове.
— Нет! — дико вскрикнула Мартина, отмахиваясь слабыми руками.
Он встал со стула и присел на кровать.
— Миледи… Мартина!
— Нет! Не трогай меня! — Она ударила Торна кулаком в нос, на секунду боль ослепила его.
Он схватил ее за руки, она вырывалась. Глаза ее были открыты, и их переполнял страх.
— Мартина! Это я! Торн!
Он шептал ей в ухо нежные слова, целовал ее. Какое-то время она еще извивалась в его руках, но постепенно расслабилась и успокоилась.
— Отдыхай. — Он поправил подушку и убрал с лица разметавшиеся волосы.
— Торн, — прошептала Мартина, не открывая глаз.
Он вытер ей влажной тряпкой пот со лба.
— Я здесь. Я позабочусь о тебе. Никто больше не посмеет тронуть тебя.
Она наморщила лоб, что-то вспоминая.
— Эдмонд… О Боже!
Торн приблизился к ее лицу.
— Эдмонд больше не причинит тебе вреда, пока я здесь, — твердо сказал он, глядя в ее глаза.
Он приложился губами к ее лбу, нежно поцеловал веки.
— Спи спокойно.
Мартина кивнула и что-то неразборчиво пробормотала. Торн развязал ее рубашку, чтобы взглянуть на раны на груди. «Будто следы от когтей, — подумал он, протирая их мокрым полотенцем. — Будто на нее напал дикий зверь. В общем-то так оно и есть, ведь Эдмонд — это дикое животное, опасное и непредсказуемое». Но почему надо было случиться такому, чтобы он окончательно понял это?
Потому, что он ничего не хотел видеть из-за своей жадности, вот почему. Он отказывался замечать то, что не соответствовало его намерениям: ему надо было женить Эдмонда на Мартине и получить за это свою землю. Теперь ему не видать ее — лорд Годфри вряд ли будет благодарен за такой неудачный брак. И это еще слабое наказание за то, на что он обрек Мартину. Преисполненный стыда и сожаления, Торн поклялся сделать все возможное, чтобы исправить положение. Он обещал Райнульфу защищать сестру и с этого момента так и будет поступать.
После обеда Торн, Питер и Гай стояли в сарае позади птичника, в то время как Фильда ухаживала за своей госпожой.
— Парнишка в конюшне сообщил, что Эдмонд оседлал коня и отправился в Гастингс рано утром, — сказал Питер. Он снова сжал кулак и ударил им по ладони. — Разреши мне заняться им.
— Нет, — возразил Торн. — Это мое дело. Вы вдвоем оставайтесь здесь и охраняйте Мартину. Она ни на секунду не должна оставаться одна.
Мужчины кивнули. Когда Торн развернулся, чтобы уйти, Питер тронул его за руку.
— Только не убивай его.
— Почему? — спросил Торн. — Разве он не…
— Он заслужил смерть, без сомнения, но если ты убьешь его, Бернард убьет тебя.
— Я еще могу…
— Постоять за себя, я знаю. Но леди Мартина не может, по крайней мере пока. А ты поклялся защищать ее. И если ты намерен сдержать слово, то должен оставаться в живых, чтобы выполнять клятву. И поэтому Эдмонд тоже должен пока жить.
В этом простом рассуждении была жестокая логика, Питер прав.
— Проследи, чтобы леди Мартине не было нанесено никакого вреда, — произнес Торн. — А я прослежу, чтобы Эдмонду досталось ровно столько, сколько надо, чтобы он не подох.
Приехав в Гастингс, Торн направился в гавань Балвер-хайт. В четвертой по счету таверне он наконец встретил того, кого искал — одного оборванца, которого Эдмонд угощал выпивкой сегодня около полудня.
— Он сказал, куда отправился? — спросил Торн, сунув в его единственную руку несколько пенсов, — вторую этому типу отрубили несколько лет назад в наказание за воровство.
Человечек кивнул, с жадностью потирая пальцами монеты.
— Сказал, что хочет поразвлечься, но пожаловался, что все городские шлюхи последнее время воротят от него нос.
«Слухами земля полнится», — подумал Торн.
Его собеседник криво усмехнулся, обнажая гнилые пеньки, бывшие когда-то зубами.