оторвать от кровавого, изуродованного месива, ставшего его жертвой, чем Эдисона, мы вышли обратно на улицу, двигаясь быстро, потому что у нас было не так много времени, чтобы добраться до Санни, прежде чем его отец или брат смогли бы предупредить его о нас.
— Кто, черт возьми, такой Люц? — спросил Эдисон, как только мы оказались внутри внедорожника, я включил задний ход и направился в более грязную часть города, которую Санни, очевидно, любил называть домом.
Паган полез в карман, достал сигарету и зажигалку, слегка опустил стекло и глубоко затянулся, прежде чем ответить. — Я думаю, правильнее называть его Вигилант (прим.перев.: Вигилант — это человек, производящий самосуд над преступником. Фактически — с точки зрения закона — вигилант также является преступником, однако преподносится в положительном свете. Исторически вигиланты — члены «комитетов бдительности» (англ. vigilante/ лат. Vigilans значит «бдительный», от лат. Vigilo — «наблюдать»), неправительственных формирований, имевших целью борьбу с преступностью силами граждан при бездействии полиции), — небрежно сказал он.
— Вигилант? На побережье Навесинк? Почему никто о нем не слышал?
— Должно быть, ты чертовски глух, чувак, — сказал он, пожимая плечами, — Джейшторм и Алекс говорят о нем. Они и их дерьмо из даркнета. Очевидно, у него существует какой-то подпольный фан-клуб. Любовницы Люцифера или что-то в этом роде. Какая-то сумасшедшая баба пишет порно-фанфики про Люца. На самом деле, довольно горячее дерьмо. — Он еще раз глубоко затянулся сигаретой, как будто это, возможно, не было серьезной новостью, которую мы услышали за весь день.
Вигилант в этом районе?
Это было грандиозно.
Рейну, блядь, нужно будет знать об этом.
Мы не знали, каково его мнение о торговцах оружием, которые поставляли его другим большим плохим парням.
— Люцифер? — усмехнулся Эдисон.
— Ты говоришь так, как будто знаешь его, — добавил я.
— Я достаточно знаю.
На этом разговор закончился.
И это было совершенно не похоже на Пагана.
Он всегда был почти слишком откровенен во всем.
Это было не похоже на него — умалчивать о чем-то, особенно о такой пикантной теме.
Как только мы покончим с семьей Эндрюс, как только я покажу своей женщине, что со мной она в безопасности, что ею дорожат, что я твердо намерен быть рядом с ней в обозримом будущем, да, после всего этого… Мне нужно будет выяснить, кем, черт возьми, является этот парень Люц.
Дом Санни действительно был всего на шаг выше лачуги по размерам. На самом деле, его чертов отдельно стоящий гараж был в два раза больше самого дома.
— Странно, — пробормотал Паган, когда мы проезжали мимо, разглядывая темные деревянные панели, грязные окна, мускул-кар на подъездной дорожке, которая была не подъездной дорожкой, а просто местом, на которое он заехал и которое в конце концов превратилось в грязь.
Мы свернули на соседнюю улицу и въехали с черного хода, за домом была только полоса леса.
— Что-то здесь не так, — сказал Эдисон, заставив меня вздохнуть с облегчением.
Я думал, что у меня паранойя.
Мне тоже определенно что-то показалось не так.
Паган, будучи Паганом, не думал о подобных вещах, поскольку он буквально врывался в любую чертову ситуацию, не заботясь о последствиях.
— Это организация из трех человек. Не думаю, что мы попадем в засаду, — рассуждал Паган, пожимая плечами.
Что ж, и это было правдой.
Может быть, его предупредили.
Может быть, он ждал.
Но это всего лишь был только он один.
И нас было трое.
На моей стороне также было преимущество праведного гнева.
С этими словами мы двинулись вперед.
Паган, почувствовав пульсирующую тревогу между мной и Эдисоном, добрался туда первым, и прежде чем Эдисон успел даже дотянуться до своего набора отмычек, он ударил ботинком в центр двери, заставив ее распахнуться внутрь. Он отступил на шаг, протягивая одну руку ко входу и делая небольшой поклон.
Мне почти хотелось рассмеяться.
Но в тот момент мои мысли были заняты другим.
Вспоминая идеальное гребаное лицо Бетани, покрытое синяками и опухшее. Вспоминая ее налитый кровью глаз. Вспоминая следы на ее горле и боль, которую, я знал, она там чувствовала. Вспоминая ее боль.
Вспоминая страх, который он вселил в нее.
Что он почти забрал ее у меня.
Ярость была горячей штукой, разливающейся по моим венам и органам, пока я не вспотел, несмотря на холодную погоду, когда ворвался внутрь.
Удара по затылку было достаточно, чтобы заставить меня согнуться пополам с проклятием, мое зрение затуманилось на одно мучительное мгновение, прежде чем я развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть кулак, прежде чем он нанес мне удар в висок, от которого я бы вырубился.
Санни, в отличие от своего отца и брата, был крупным парнем. У него было типичное телосложение крысы из спортзала, сплошные плечи и грудь с запущенными ногами, что придавало ему треугольную форму, которая вызывала смех у любого, кто хоть что-то знал о борьбе. И для меня, знающего об этом почти все, это было чертовски истерично.
Он никак не мог одолеть меня, даже несмотря на то, что у него было на тридцать фунтов больше мышц, чем у меня.
Он был очень тяжелым, и его легко было сбить с ног.
И, как это всегда бывает в драке, если ты был показушником, ты, черт возьми, проиграл.
Я низко пригнулся и нанес удар в область его живота, нанеся болезненный удар в селезенку, который отбросил его на шаг назад. Но он не зашипел и не выругался от боли. Его тронуло само воздействие, а не агония, которую он должен был испытывать.
Когда мой следующий хук попал ему в челюсть и отправил его в полет, а от него по-прежнему ничего не было слышно — ни проклятий, ни колебаний, когда он снова двинулся вверх, мой взгляд на мгновение скользнул к Эдисону и Пагану, все мы точно знали, что происходит в этот момент.
Санни Эндрюс был одним из тех уродов, которые не чувствовали боли.
Неудивительно, что он занимался именно этим, причинял ее.
Он понятия не имел, на что это похоже.
Сказать, что из-за этого маленького факта драка стала безобразной, было бы грубым преуменьшением.
К тому времени, когда он, наконец, потерял сознание, весь пол его маленькой комнаты был залит кровью, практически до последней капли, единственный сильный удар, который он нанес мне, заставил мой нос на короткое время кровоточить, но не на долго.
Мои руки, настолько привыкшие к