– Дмитрия Тимофеевича Трубецкого служивый человек, – с достоинством ответил Андрей.
– А-а, – протянули разочарованно.
Не удалось поживиться. А ведь так жадно глазами кафтан его осматривали, мысленно уже примеряя на себя.
– Где он сейчас? – спросил Андрей.
– Нам почём знать? Вроде в Тушине был неделю назад.
Андрей тронул коня. Мятежники расступились, пропустили: уж больно уверенно он себя вёл, да и пистолеты за поясом внушали уважение.
Но доехать до Тушина ему не удалось – всего через несколько километров снова появились всадники.
Андрей не делал попыток свернуть в сторону, ехал спокойно, полагая, что это – очередная шайка мятежников.
Но это оказались царские войска.
– Стой! – закричали они ещё издалека.
– И откуда вы только все свалились на мою голову! – в сердцах пробурчал Андрей.
Всадники подскакали и окружили его – совсем как давеча мятежники.
– Мятежник? – грозно спросил его усатый десятник.
– Разве я похож на оборванца? – в тон ему вопросом на вопрос ответил Андрей. – Видел я сейчас этих воинов! Голытьба и срамота!
– Сам-то при оружии. Кто таков?
– Сын боярский Андрей Чохов, из Иванова в Москву добираюсь, – спокойно ответил Андрей.
– Как же тебя мятежники отпустили?
– А что им с меня взять? А воевать со мной – себе дороже выйдет.
– Проверить тебя надобно, какой ты Чохов. Вдруг письма подмётные в столицу везёшь?
– Можете обыскать.
– И обыщем, и проверим… Езжай за нами!
Вперёд проехали несколько всадников, остальные пристроились конвоировать его сзади. Вроде и оружие не отбирали, а всё равно – как арестованный под конвоем. Но отобрать оружие без вины – обиду нанести: не простой холоп перед ними, а сын боярский. Да и попыток сопротивляться, убежать он не делал. А вдруг чист перед властью?
Видимо, усатый десятник уже имел неприятности из-за излишнего рвения.
Андрей ехал спокойно. В вотчине его не знают, опознать могут только москвичи, да и те, кто видел его при штурме Кремля и знал под именем Григория Валуева. Для других же он был и попрошайкой на паперти, и охранником при купце.
Его конвоировали до заставы. Там все спешились, Андрей своего коня тоже к коновязи привязал.
Вошли в избу, и Андрей почувствовал, как ёкнуло и оборвалось куда-то сердце. Чёрт, как некстати!
За столом сидел боярин, знакомый ему ещё по Кремлю, и обедал хлебом с салом и огурцами. Подняв голову при их появлении, он всмотрелся в Андрея и отложил в сторону ломоть хлеба с салом и огурец. Лицо его начало медленно багроветь.
– Вы кого привели? – взъярился он на десятника. – Это же сын боярский, что самозванца в Кремле стрелил! Он что – убегал или за саблю схватился?
– Нет, – стушевался десятник, – но он со стороны мятежников ехал…
– Я из Иванова в Москву добирался, – подал голос Андрей в свою защиту.
– Ну вот… Ступай, Наум.
Десятник уже было повернулся к двери, как боярин сказал:
– Садись, Григорий, рядом, раздели со мной трапезу. Голоден небось?
Десятник повернулся:
– Григорий? А он себя Андреем Чоховым назвал, из Иванова.
– Да? – удивился боярин. И к Андрею: – Зачем?
– У них на лбу не написано, что они государю служат, уж после понял.
– Ну вот, – удовлетворился ответом Андрея боярин, – всё и объяснилось. Ступай!
Десятник вышел. Андрей же присел на лавку, как пригласил боярин – негоже отказываться. Тот на правах хозяина преподнёс ему кусок хлеба с салом. Не пожалел – что хлеб, что сало: и то и другое было размером в две ладони. И огурец подвинул:
– Снедай! Только соли нет. Ну ничего, зато сало солёное.
Андрей съел угощение, похрустел огурцом – он и в самом деле проголодался в дороге.
Поблагодарив боярина за угощение, он уже повернулся к двери, как вдруг она сама распахнулась, и на порог ступил… Ой, мама, вот кого не хотел бы видеть сейчас Андрей! – тот самый невзрачный человек, так и не назвавший себя, который тайком возил его к Шуйскому. Человечек вмиг опознал Андрея.
– Вяжите его! – закричал он.
Боярин от неожиданности поперхнулся и, выпучив глаза, так и остался сидеть с куском во рту.
Через открытую дверь крик услышали служивые. Прибежав, они навалились на Андрея, повалили его на пол, связали руки, сорвали пояс с саблей и пистолетами.
– Попался, голубчик! Давно я хотел, нет – просто мечтал тебя увидеть! На подводу его и в Пыточный приказ!
– Да в чём его вина? – пришёл в себя боярин.
– Ценности он у государя украл, вор беглый!
Боярин густо покраснел и крякнул с досады. Осрамился он немного, врага государева не углядел. С виду-то он не мятежник, а на вора и вовсе не похож.
Андрей стоял молча. К чему слова, если человек его знает? Он клял себя последними словами: на хлеб с салом позарился и попался! Уехал бы сразу, глядишь – и разминулся бы с подручным Шуйского.
Андрея вывели из избы и толкнули в телегу.
– Головой отвечаете, чтобы ни один волос не упал, – напутствовал их человек.
Телега тронулась. Её сопровождал усатый, гордый собой десятник: ведь это он Андрея остановил, к боярину препроводил, а тот врага проглядел.
К вечеру прибыли в Москву.
Пыточный приказ был от Кремля недалеко, в трёх сотнях метров.
Десятник со всеми воинами завёл Андрея в приказ.
– Приказано было доставить, и чтобы ни один волос с его головы не упал! – заявил он.
– Бумагу давай!
– Нет бумаги, мне приказ на словах отдали.
– Кто?
– Леонтий Ипатьевич, самолично.
«Ага, – заметил про себя Андрей, – значит, человечка зовут именно так».
Его сразу приняли, обыскали, забрали калиту и провели в подвал.
Он оказался в одиночной камере. Окна нет, стены каменные, а дверь хоть и деревянная, но железом окована. Не вырвешься.
На земляном полу лежала полусгнившая солома, и Андрей улёгся на неё. Теперь он не в силах что-либо изменить, надо хотя бы отдохнуть.
Спал долго, и утром его разбудил стражник – принёс жиденькую баланду и кусок хлеба с водой. Не ресторан, конечно, но подкрепиться не мешает.
И потянулись однообразные дни. О времени суток Андрей судил только по тюремщику, когда тот приносил ему еду – завтрак и обед. Ужина в тюрьме не было. Иногда из коридора доносились крики – это истязали арестованных. Надо признать, на нервы это действовало изрядно. И ещё убивала неизвестность. Почему его никуда не водят, почему не допрашивают?
Всё разъяснилось через две недели. В неурочный час загремел засов и открылась дверь.
– Выходи!
Андрей вышел в коридор. Тюремщик отвёл его наверх, на первый этаж, и завёл в комнату.
Ба! Перед ним сидели на скамье и человечек, и сам Шуйский, собственной персоной. Так вот почему его не дёргали никуда! Приезда царя ждали!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});