Владимир Путин виноват перед семьями погибших подводников.
Глава 20. Перекрестный допрос
В этой главе я хочу использовать необычную для публицистики форму: перекрестный допрос.
При прямом допросе свидетель рассказывает об обстоятельствах, которые ему стали известны вследствие восприятия событий органами чувств: слышал, видел, чувствовал на вкус и на запах. Перекрестный допрос — это допрос свидетеля после прямого допроса обвинением и защитой для проверки правильности и достоверности его показаний. Во-первых, чтобы зародить у суда сомнения в правдивости показаний, во-вторых, получить новые благоприятные сведения.
Мои свидетели — военные моряки и специалисты, которые высказывались в прессе по тем или иным обстоятельствам, связанным с трагедией 12 августа 2000 года. Моя задача — задать вопросы, ответы на которые должны зародить у читателя сомнения в достоверности тех сведений, которые высказывает специалист.
Вправе ли адвокат, не являющийся специалистом в области подводного флота, допрашивать специалистов? Да. Ни судьи, ни прокуроры, ни адвокаты не являются специалистами в самых разных областях знаний — от психологии и психиатрии до науки и техники. На предварительном следствии, в судебных заседаниях по делам они получают необходимые познания от специалистов и экспертов.
Понимание экспертиз, умение разбить доводы эксперта — высший адвокатской пилотаж. В десятках судебных процессов, которые закончились оправдательными приговорами или благополучными для моих доверителей решениями по гражданским делам, мне приходилось убеждать суды, что эксперты в областях строительства, бухгалтерии, судебной медицины, психиатрии, психологии, авиации, морского дела, биологии, климатологии и других совершали ошибки или умышленно давали ложные заключения.
Ответы свидетелей на мои вопросы, естественно, носят вероятностный характер. В наши виртуальные перекрестные допросы я буду включать доводы экспертов, в первую очередь — вице-адмирала Валерия Рязанцева. Его экспертные выводы и суждения я не раз приводил на страницах этой книги. Представляю его вам.
Валерий Дмитриевич Рязанцев.
Родился в 1947 году. Окончил Высшее военно-морское училище подводного плавания имени Ленинского комсомола, Офицерские классы, Военно-морскую академию, курсы Академии Генерального штаба.
Командир ракетной группы АПЛ, командир ракетной боевой части АПЛ, помощник командира АПЛ, старший помощник командира АПЛ, командир АПЛ, начальник штаба дивизии АПЛ, командир дивизии АПЛ, первый заместитель командующего флотилией АПЛ, заместитель командующего флотом по боевой подготовке — начальник управления боевой подготовки флота, заместитель начальника Главного управления боевой подготовки ВС РФ по Военно-морскому флоту.
Свидетель: Александр Лесков
Бывший подводник, капитан I ранга в отставке, бывший командир подводной лодки «К-147»[69], представитель Общества ветеранов 3-й дивизии атомных подводных лодок Северного флота России.
Источник: Ирина Смирнова, Александр Бушев. «Капитан Александр Лесков: Подлодку „Курск“ расстреляли ракетами „земля-земля“». («Свободная пресса». 11.08.2009. Опубликовано также в газете El Mundo, Испания).
Итак, перехожу к допросам условных свидетелей.
Предоставим свидетелю Лескову возможность изложить свою позицию.
Александр Лесков: Официальная версия утверждает, что «Курск» во время взрыва находился под водой. Этого не могло быть, потому что при длине подлодки в 153 метра она не может погружаться там, где глубина моря не превышает 115 метров — а именно такова была глубина в месте затопления «Курска», которое, кстати, является полигоном надводных кораблей, а не подводных лодок. Такая глубина для огромной лодки — как лужа для щуки. Чтобы погрузиться, подводная лодка должна иметь под килем минимум три ее длины, то есть в данном случае — не менее полукилометра. И это знает любой командир АПЛ. При глубинах в 100 метров никто не разрешил бы погружение.
Во-вторых, официальная версия гласит, что лодка врезалась в дно и произошел второй взрыв. Это тоже не похоже на правду — от удара подлодки об дно никогда в истории подводного флота торпеды не взрывались.
Еще одно доказательство того, что субмарина во время взрыва находилась в надводном положении, — ее фотографии, полученные, когда она уже лежала на дне. Лодка была с поднятыми выдвижными устройствами.
Корреспонденты: Что это означает?
Лесков: Все выдвижные устройства лодки поднимаются только при надводном положении.
Корреспонденты: Хорошо, пусть при взрыве «Курск» был в надводном положении. Что это меняет в данном случае?
Лесков: Во-первых, одна маленькая ложь порождает большое недоверие. Во-вторых, взрыв под водой фигурирует как основная версия. Но взрыва под водой не было. Если бы он произошел под водой, была бы совершенно иная картина повреждений: корпус бы разворотило изнутри, а на самом деле вся обшивка была загнута внутрь. Но повторяю, торпеда сама по себе взорваться не может. Кроме того, торпеды не детонируют, потому что на каждой стоят четыре уровня защиты.
Если бы торпеда рванула сама по себе, это, извините, как укус комара в задницу слона — ерунда для такой подводной лодки. От одной торпеды не могли взорваться и все остальные. Даже при пожаре торпеды все вместе взорваться не могут. Я своими глазами видел на фотографиях, как лодка лежит на боку, а торпеды валяются на дне возле нее. И еще. Если бы, как говорит следствие, разом взорвался весь торпедный отсек, вода бы тут же хлынула в корпус и пожара бы не возникло. Но найденные трупы подводников сильно обгоревшие.
Корреспонденты: А как бывает?
Лесков: Так бывает при очень мощном внешнем воздействии. Иными словами, если в лодку попадают ракеты. Думаю, «Курск» погубили именно ракеты, когда он двигался по поверхности моря в район учений. Наши ракеты.
Корреспонденты: Ракеты?
Лесков: Да, ракеты. Думаю, было одно за другим два смертельных попадания. Но, как видим, даже при таком попадании кормовые отсеки остались целы, а люди — живы. И это отдельная история. Сначала сообщили, что слышали стуки изнутри подлодки — это правда, моряки оставались в отсеках. Моцак тогда сообщил: мы установили связь с ними, перестукиваемся. А потом отказался от своих слов. И это самое постыдное. А ведь они действительно перестукивались. Но прошли сутки, и все погибли. Я уверен: если бы этих ребят спасли, они бы рассказали, как их угрохали своими же ракетами.
Корреспонденты: Их могли бы спасти?
Лесков: Официально утверждалось, что подводный колокол на корпусе затонувшей подлодки установить не могут. Господи! Да наши водолазы за пять минут этот колокол устанавливают, это проще пареной репы. Потом стали говорить, что в стране глубоководных аппаратов не было… Ничего подобного, все есть, и были там наши подводники, и все сфотографировали с глубоководных аппаратов. Один из них вдруг стал после этого Героем России.
Корреспонденты: Как долго подводники ждали помощи?
Лесков: Я думаю, двое суток жили. Больше вряд ли протянули. И водолазы могли попытаться их спасти, если бы получили приказ. Но, увы, не получили. Иначе остались бы свидетели того, что произошло на самом деле и тайное стало бы явным. Остаются и еще вопросы. Например, зачем нужно было почти год на том месте, где затонул «Курск», держать надводный корабль, который глубинными бомбами не подпускал никого к лодке? Зачем нужно было тратить огромные суммы, чтобы отрезать первый отсек? Вообще первый отсек — самый главный свидетель. Он мог все рассказать о том, что произошло, но его не только отсекли на глубине, его еще там взорвали, уничтожив в пыль все, что могло пролить свет на причины аварии. А ведь операция по отрезанию стоила столько же, сколько сама подводная лодка. Миллиарды были потрачены. Я знаю, что были подняты две записки, одну из которых написал капитан Колесников. Но их содержания мы так и не узнали.
Корреспонденты: Говорили еще о столкновении с американской субмариной.
Лесков: Правду скрывали очень неуклюже. И подкидывали несуразные версии. Одна из них — столкновение с американской подводной лодкой. Да мы много раз сталкивались под водой — и при всплытии, и носами, ну и что? Вмятины получали, ничего особенного. Одна лодка во время плавания дважды столкнулась с американцами, потом хохотали все над ней. Никогда столкновение под водой не принесет таких фатальных разрушений, какие были у «Курска». Считаю, нужно было сразу признаться в том, что мы своими собственными руками утопили «Курск». Но главная функция штаба ВМФ — скрывать правду. Они прикрываются жупелом секретности во всех авариях, которые были на флоте, — ни об одной из них не сказано правды.