нет. Мне нужны ответы. И прямо сейчас!
Прошла к столу, налила себе воды в хрустальный бокал, понюхала. Обычная вода… Выпила. Покосилась на бархатные кресла. Но осталась стоять. И уже хотела прервать молчаливое созерцание ренегата, как он негромко произнес:
— Мне всегда нравился Вестхольд. Больно видеть, во что он сейчас превратился.
— Вините в этом себя, — буркнула я.
— Увы. Жертвы — печальная плата за восстановленную справедливость. И малая плата за благоденствие.
— Ну да, ну да… то же самое говорил Стивен Квин, когда рассказывал о том, откуда взялись измененные. Он тоже называл их — малой платой! Всего лишь превратили людей в чудовищ. Подумаешь!
Приор наконец повернулся. Глянул с улыбкой. Шагнул к камину и зябко протянул ладони к огню.
— Удивительными дорогами ведет нас судьба. Если бы нам со Стивеном сказали, что ждет нас впереди… Наверное, мы бы не поверили.
— Вы были знакомы, — без вопроса произнесла я. Глянула внимательнее. Оба — и Приор, и Стивен Квин — темноволосые и сероглазые. Похожие. — Вы… родственники?
Приор мягко улыбнулся и слегка поклонился.
— Блистательный Стивен Беренджер Квин. Наследник старшего рода, первый ученик схолаты, искусный мечник и несокрушимый легионер. Мой кузен. Признаться, в юности я им восхищался. Стивен поражал собственной… непреклонностью. Когда-то мы были добрыми друзьями, моя удивительная Вивьен. Он, я и Ливанда Ардис. Воин, мечтатель и красавица…
Я ощутила озноб. Перед глазами встало лицо с портрета — завитки волос и лукавый взгляд, устремленный вдаль. Я так и не забрала пергамент с ее изображением из дома на улице Соколиной Охоты.
Приор повернул ко мне голову. Улыбнулся. Как-то слишком часто он улыбался! Мне это совершенно не нравилось.
А еще даже сейчас я ощущала силу «Взгляда Бездны». Приглушенный артефакт по-прежнему висел на груди Приора. Так что находиться рядом с ним было неприятно.
— Вы назвали себя моим отцом.
— Надеюсь на это. Но дело в том, милая девочка, что Ливанда так и не назвала имя того, кто стал твоим родителем. Я или… он.
И ренегат кивнул на портрет Стивена Квина.
— Ливанда была столь же скрытной и упрямой, сколь одаренной и невероятной. Жаль, но ты почти не похожа на нее. Ее голубые глаза всегда лучились весельем, а губы задорно улыбались.
— Вы правы, я не слишком улыбчива. Может, потому что выросла в приюте, — жестко сказала я, отбрасывая минутную слабость. — Или потому, что за девятнадцать лет моей жизни так и не нашлось живых родственников? Тем более — отца.
Приор застыл, всматриваясь в мое лицо. И вдруг расхохотался.
— А нет. Похожа. Еще как похожа! И у солнечной Ливанды была темная сторона. И вот она воплотилась в тебе вся, без остатка. Ну а что до твоей приютской жизни, дитя… Ты должна сказать мне спасибо. Ρебенку не место среди ренегатов. В те годы Орден постигла печальная участь, многих из наших братьев и сестёр казнили. Черная страница в истории тех, кто готов бороться за истину. Хотя, признаюсь, порой я хотел тебя забрать, невзирая на ужасное положение Ордена. Один раз даже почти решился. Вряд ли ты помнишь нашу встречу. Я выглядел иначе.
Я нахмурилась. И вспомнила дни, когда Ρжавчина заболел и почти умер. Нас поместили подальше от остальных, и несколько дней я обкладывала мальчика нагретыми камнями, пытаясь победить лихорадку. Я и сейчас ощущала вкус пепла на языке, запах плесени и древесины, мокрый и горячий лоб моего друга… Ржавчина метался в бреду. Умирал. Тогда-то ренегат и явился.
Выходит, что он приходил за мной! За мной. Но увидев трогательную дружбу между мной и Ρжавчиной, решил однажды этим воспользоваться.
В слова о том, что Приор пытался меня защитить, я не поверила ни на грош.
— Иначе? Вы были эфримом, так и говорите! Крылатым чудовищем! С того дня я боялась засыпать, знаете ли. Так и чудилось, что снова явится это мерзкое создание и сожрет меня. Это мало похоже на родительскую заботу.
— Ты обижена, — понимающе улыбнулся ренегат.
— Мне наплевать, — бросила я. — Я даже не верю, что вы мой отец. Или что Ливанда — моя мать. Я вас знать — не знаю. И сейчас меня интересует лишь то, зачем вы все это затеяли. Чего вы хотите?
— Ты обижена, — с понимающей улыбкой повторил отступник. — Обижена, растеряна и испугана. Я понимаю, Вивьен. Нужно время, чтобы привыкнуть к новым… мыслям. Но как бы ты ни отрицала это, тебя привела в этот мир Ливанда Ардис. Прежде чем… погибнуть.
— И кем она была? — буркнула я.
— Красавицей. И умницей, уж поверь. Из старого, но позабытого и обедневшего рода. И она любила тебя. Я знаю это…
— Давайте вернемся к Мертвомиру, — сухо произнесла я. Почему-то говорить о неведомой Ливанде Ардис было больно.
— Как пожелаешь, — после паузы сказал Приор. — Ты умная девушка, милая Вивьен. Ты ведь уже и сама поняла, что некогда два мира существовали рядом, бок о бок. И даже взаимодействовали. Я хочу кое-что тебе показать.
Приор прошел к черному сундучку, стоящему на краю стола. Его принес один из серых балахонов. Ренегат тихо прошептал какую-то фразу, и замок открылся. Приор вытащил книгу.
Я не смогла сдержать любопытства и вытянула шею, пытаясь рассмотреть фолиант.
Размером он был чуть больше обычного учебника, на синей кожаной обложке красовалось изображение города.
Приор погладил корешок и протянул книгу мне. Я, облизнув пересохшие губы, сжала фолиант. Осторожно потянула вверх обложку.
— Это что, шутка?
Сероватые листы были совершенно пустыми. С досадой я потрясла книгу, надеясь найти хоть что-то. И тут она вдруг пошла рябью и задрожала, как живая. От неожиданности я рухнула в кресло.
Из центра страницы потянулась тонкая струйка дыма. Она уплотнилась, развернулась и начала формироваться в зримые картины. Я охнула, потому что вокруг меня возникли очертания города. Здания и башни, шпили и мостовые, мосты и фонтаны…
— Нравится? — услышала я голос Приора. — Это живая книга. Возможно, последняя из сохранившихся. Она рассказывает о колыбели Нев-Арда — Эфистоле. С этого удивительного города началась великая история свершений и достижений,