Туманное щупальце хлестнуло меня по руке, и я тоже вскрикнула, тряся обожженной кистью. Тьма! Облако было горячим, как пар над кипятком. Светлые боги, как же с ним справиться?! Если бы оно не было таким огромным… Даже если избежать страшных клыков чудовища, в нем внутри можно свариться заживо.
Темный вихрь промчался меж осинок. Ветер с громким ржанием устремился на врага и… прошел сквозь него, разделив туманное тело твари на два отдельных полотнища.
– Топчи его, Ветер! Одинец, сюда! – отчаянно завопила я и бросилась жеребцу на подмогу. Все втроем мы обрушились на тот кусок тумана, на котором не было пасти. Уворачиваясь от щелкающих клыков и обжигающих щупалец твари, мы растоптали и развеяли в клочья одно из полотнищ.
– И еще раз! – крикнула я и ринулась прямо в облако, стараясь не думать о будущих ожогах.
Мы набросились на туманную тварь, как детишки на праздничный пирог. Ветер поднялся на дыбы и молотил чудовище копытами, Одинец рвал его лапами и пастью, а я руками раздирала обжигающий туман на куски. От боли у меня из глаз катились слезы, но я продолжала ощипывать с твари клочья тумана, как перья с курицы.
Облако завизжало. Оно беспорядочно щелкало пастью и визжало, как почуявший смерть поросенок, а мы продолжали остервенело рвать его на части. Чудовище визжало все тише и тише, и вскоре от него остался только клок тумана величиной с подушку, посредине которого застыла в беззвучном крике разинутая пасть. Я примерилась и врезала ногой по клыкам. Они раскрошились от удара, как старая хрупкая кость. Остатки тумана растаяли, и на истоптанной земле осталось лежать только костяное крошево.
Я перевела дух.
– Не знаешь, что это было, Одинец? – спросила я, оборачиваясь к анхайру.
И встретила звериный взгляд. «Ничего хорошего» – явственно читалось в глазах вулха.
– Вот и я не знаю, – вздохнула я, подошла к ручью и окунула в воду обожженные руки. Вода была теплой. – Но что-то мы с ним слишком легко расправились. Боюсь, что нас всего-навсего пугали. Хотела бы я знать, кто.
Больше до самого вечера ничего особенного не случилось. Хмурое небо пролилось на нас обильным, но коротким дождем, и тотчас просветлело. Ветер утих. Показавшийся из-за облаков Четтан высушил звериную шерсть и мои волосы.
Вороной конь легко нес меня по равнине навстречу закату. Хвала небесам, жеребец не получил ожогов в кипящем облаке. Нам-то с Одинцом ничего, нас исцелит пересвет.
Четтан уже коснулся западного горизонта, когда я остановила жеребца, спрыгнула на землю и выскользнула из одежды. Должны ли мы с Одинцом и этот пересвет встретить порознь? Вроде бы ничего такого Самир не говорил. А если бы и говорил, я не уверена, что послушалась бы его слов. Очень мне не хотелось сейчас расставаться ни с Ветром, ни с Одинцом.
Четтан ушел под землю. Багровое зарево заката на горизонте медленно угасало. Тьма объяла мир, и над головой у меня зажглись звезды. Я положила руку на шею коня и повернулась лицом на восток. Туда, где через пару минут Тьмы взойдет уже немного знакомый мне синий Меар. Пока еще я не смогу увидеть его восход. Пока еще.
Краем глаза я уловила движение там, где стоял вулх, обратив вытянутую морду к востоку. Я глянула на анхайра.
Тело оборотня стремительно менялось. Удлинились лапы, сплющилась морда. Живая плоть на считанные мгновения обрела текучесть и спешила отлиться в новый облик. Последней исчезла серая шерсть, и под бледной кожей рельефно обрисовались человеческие мышцы. Анхайр медленно поднялся с четверенек и застыл, глядя на меня.
Несколько мгновений мы стояли и смотрели друг на друга. Два оборотня, мадхет и анхайр. Нагие мужчина и женщина под темными небесами в редких крапинках звезд.
Добрые джерхи! Нам с Одинцом столько нужно было сказать друг другу, а мы не могли вымолвить ни слова. Мы просто смотрели друг на друга. Просто смотрели.
А потом из-за горизонта показался яркий синий краешек Меара, и неодолимая сила пригнула мои плечи к земле. Я почти почувствовала, как сквозь кожу прорастает шерсть.
Пришло время карсы.
Глава четырнадцатая.
Меар, день седьмой.
Будь я проклят, но Лю выполнял свое обещание! Я еще толком не очнулся после превращения, еще лежал физиономией в песок, а уже перебирал в уме воспоминания прошедшего дня. Красного дня. Думал ли я когда-нибудь, что вообще увижу Четтан и запомню это?
Мечтал – да. Не один раз. Но и только.
Я помнил колодец, и склонившегося над ним человека. Человек если и был ниже меня, то вулх это не оценил, поскольку вулхи имеют обыкновение ходить на четырех лапах и быть значительно ниже людей. Еще человек был рыж (хотя, чего еще ожидать от четтанца?), а также перепачкан в земле, и еще джерх знает в чем. Волосы торчали клочками, как у пугала, каждый клочок – в свою сторону.
Потом произошло нечто странное; вулх насторожился и оттеснил Морана, так, что в памяти осталось только беспокойное воспоминание о неожиданно выплеснувшемся из колодца столбе воды. Тури оказался вымокшим с головы до пят, да и вулху досталось. Впрочем, вулх совершенно не огорчился такой купели, даже ощутил какое-то свое, мне малопонятное блаженство. Вот, самому в реке искупаться – это одно, а когда на тебя обрушиваются тысячи капель и брызг – это совершенно другое. У вулха это даже не считалось купанием, чем-то иным; будь у них язык, такой же, как и у людей, этим понятиям соответствовали бы разные слова. Морану же было все равно – какая, хрен, разница – как именно намокнуть?
Впрочем, я знал, что одежда хорингов не промокает. Так что Тури лишь намочил свою рыжую шевелюру, которую, если честно, не грех было и вымыть.
Все это я осознал и вспомнил меньше, чем за секунду. Потом тряхнул головой и оторвался от земли. Встал с четверенек. И застыл, как громом пораженный.
Во-первых, было темно; Четтан уже сел, а Меар еще не показался из-за горизонта. Во-вторых – звезды, но на них я даже не стал глядеть. Потому что…
Передо мной стояла девчонка. Голая, как… Ну, в общем голая. Рыжеволосая. Действительно ниже меня, и, понятно, поуже в плечах. Встреть я ее в таком виде где-нибудь в Дренгерте или Торнсхольме – гнался бы сколько не пришлось, и непременно уволок бы в свое логовище. За таких прижимистые хадасские торговцы наложницами отваливают золото не торгуясь. Потому что есть за что.
У ног Тури виднелись сапоги и аккуратно сложенная одежда с торчащими в разные стороны ремешками.
Наверное, у меня отвисла челюсть. Мысли попрятались, словно мыши, почуявшие кошку. Так вот ты какой… какая, Тури-спутник… тьфу! спутница!
Я стоял, позабыв, что нам нужно непременно переговорить, сколько удастся, позабыв, что я наг, как и она, позабыв обо всем на свете. Как-то не готов я оказался познакомиться с мадхетом. Мадхет был совершенно не тем, кого я уже успел нарисовать в собственных мыслях и даже наделить кое-какими чертами, казавшимися мне неизбежными и обязательными.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});