— Мама по своему лесу ходила, — надулась девочка.
— А когда я вас на восток с собой брал, по своему разве? Никогда не приглядывалась? Вот уж не думал, что тебя такому простому делу учить надо. Тьфу! А ещё ведьма!
Смачно плюнув в костёр, он отдал весь свой интерес каше и на девочку уже внимания не обращал. Эрна хотела заспорить, но не было сил, да и… тревожное предчувствие сжало сердце. Она прислушалась. Не смолкали ночные звуки, не хрустели ветки, не шелестели раздвигаемые кусты… только приближалось что-то… чья-то недобрая и очень разгневанная воля…
— Дядюшка Виль… — дрожащим голосом протянула девочка. — А здесь есть своя ведьма?..
— Есть, конечно, — отозвался Виль. — Как не быть?
Девочка сглотнула. Она, наконец, вспомнила. Ведьмы не колдуют на чужой земле без разрешения. А тут, похоже, жила очень могущественная и старая ведьма… ну, самой Эрны точно старше.
— А ты её знаешь? — спросила Эрна.
— Я всех знаю, — ответил убийца.
— А… она тебя?
— И меня все знают.
Он повернулся и при свете костра посмотрел на девочку.
— Не трясись, Эрлейн. Или в мамашу пошла? Та тоже всего боялась. Много ей это помогло?
— Дяяядюшка Виль, — заныла Эрна. Словно сжимался вокруг чёрный круг, словно захлопывалась ловушка, словно…
— Да уймись ты! — сердито отозвался убийца. — Не мешай. Или заняться нечем? Так я тебя займу.
Девочка промолчала. Её трясло. Мама говорила когда-то, что ведьмы любят друг друга не больше, чем вампиры, и так же «охотно» пускают чужих на свою территорию. Что она наделала?!
Внезапно чёрный круг распался. На костёр легла тень и голос из темноты — довольно приятный женский голос — произнёс:
— Так-так-так… кого я вижу… неужели сам Медный Паук пожаловал?
— Жду Освобождения, сестра, — отозвался убийца. Женщина не ответила. — Садись, в ногах правды нет.
Тень скакнула к ним, и к костру вышла женщина. Обычная женщина, не высокая и не низкая, с копной распущенных рыжих волос и туго набитой торбой на плече. Садиться она не стала.
— А это кто? — спросила она, бросив цепкий взгляд на девочку.
— Ну-ну, Денна, — укоризненно произнёс Виль. — Уж ты-то знаешь, кто она такая.
— Как не знать, — усмехнулась Денна. — Все знают, что ты отобрал у ведьмы ребёнка, которого она родила для тебя.
— Слыхала, Эрлейн? — усмехнулся убийца. — Изволь соответствовать. А то всё «дядюшка» да «я не буду».
— Зачем ты пришёл? — спросила Денна напряжённым голосом. — Я отказалась от Освобождения давным-давно. Ты больше не брат мне.
— Никогда не поздно передумать, сестра, — спокойно отозвался убийца. — Я давно искал тебя, но ты сильна. Хорошо прячешься.
— Так, значит, это милое дитя — приманка? — засмеялась рыжая ведьма. — Ты ей не сказал? И мать её не сказала… девочка, посмотри на меня.
Эрна и не хотела, но послушно подняла голову и уставилась в тёмные глаза женщины. Глаза как глаза. Только выражение их было немного странное.
— Твоя мать хотела отдать тебя мне в обучение, — странно улыбнулась Денна, — но я сказала, что приму тебя только когда ты вырастешь… время ещё не пришло… но раз ты здесь… оставайся, дитя.
Эрна затрясла головой.
— Я не хочу!
— Зря, девочка, — покачала головой рыжая ведьма. Она простёрла руку над костром… показалось Эрне или нет, будто что-то сыпется из широкого рукава прямо в пламя?
— Нехорошими делами занимаешься, — сказал Виль. — Я давно хотел с тобой побеседовать.
— О чём, Медный Паук? — спокойно спросила рыжая ведьма.
— Об Освобождении, — усмехнулся убийца. — Брось, Денна, не дело обманывать слепых фокусами.
— Ты думаешь, что древние боги — обман? — засмеялась Денна. — Так смотри же!
Виль и не подумал повернуть голову, а вот Эрна послушно уставилась туда, куда показывала рыжая ведьма. Между деревьев стоял… стоял… стоял…
Это был, наверное, древний бог. Мама никогда не рассказывала про таких! На востоке, в болотах, где Эрна недолго гостила, верили во всякое, но о таком и они не рассказывали.
Был это, без сомнения, мужчина, совершенно обнажённый, от талии и до земли он имел козлиное тело, а выше — человеческое. Голову его венчали рога. Эрна попыталась зажмуриться, но не могла отвести взгляда. Урод сделал шаг в их сторону. Девочке захотелось визжать, но она не могла издать ни звука.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Думаешь, я не видел, как ты гадость какую-то в наш костёр высыпала? — засмеялся Виль. От его голоса, в котором не было слышно ни капли страха, Эрне стало полегче. Ведьма околдовала их. Настоящий ли тот… козёл или только морок, пока Эрна его видит, она будет в опасности. Надо было разрушить чары. Надо… надо…
Но она же ничего такого не умеет! Мама никогда не учила её этому! Почему?!
Козлоногий урод сделал ещё один шаг. Он шагал, казалось, с трудом и не сразу обретал равновесие. Но он двигался, двигался! Он шёл прямо к Эрне!
Девочка сглотнула. Мама говорила, силу ведьме даёт неисполнимое желание. Но у Эрны нет никаких желаний! У неё всегда всё было, чего бы она ни хотела!
А вот дядюшка Лонгин говорил, что силу магу дарят всякие плохие чувства. Обида там, злость… страх. И чем они сильнее, тем сильнее и маг. Страха у Эрны хватало, хватало и злости… но что она может?! Дядюшка Лонгиг учил её только несложным фокусам! И чёрная магия не помогает против ведовства! Лонгин мог бы перекрыть дыхание своему врагу или заморозить кровь в его жилах, но Эрну он учил по капле, отмеривая не больше знаний, чем девочка могла усвоить. А тут…
Только белая магия спасает от колдовства! Так Виринея разбила мамины чары и тем убила превращённого Магдой в оборотня рыцаря. Только белая магия, но…
Козлоногий сделал ещё один шаг и Эрна решилась. Из-под её ногтей полилась тьма — эти чары всегда давались девочке просто с перепугу, — а потом Эрна решительно произнесла:
— Еретрев адиднак ни аргин!
Это было самое сильное из известных ей заклинаний и надо было ещё сосредоточиться, чтобы изменить проходящие через её тело потоки чар…
Тьма сменилась на бьющий лучами обжигающий свет. Эрна еле успела направить лучи на козлоногого бога… тот сначала вспыхнул, потом поблек, потом…
— Хорош, Эрлейн! — раздался голос дядюшки Виля. — Опять обожжёшься, я тебя к матери не поведу.
Свет погас сам собой, Эрна бессильно уронила руки на колени. На этот раз прошло легче, чем в тот раз. Легче, чем на тренировках, на которых настоял дядюшка Лонгин. Девочка слышала странный звук и повернулась…
На земле между ней и дядюшкой Вилем лежала умирающая старуха. В груди у ней торчал нож и кровь толчками выходила изо рта. У старухи были седые волосы, глаза закрыты. Если бы не одежда, Эрна никогда бы её не узнала.
— Но… — попыталась сказать она, но осеклась. Дядюшка Виль воспользовался тем, что ведьма занята борьбой с магией девочки и…
— Ты знала, к кому идёшь в обучение, — коротко бросил Виль и склонился над старухой. Лицо его изменилось, стало серьёзным и… сострадающим. Убийца тихо заговорил на церковном языке, обращаясь не к убитой им женщине, а к её душе. Речь его была похожа на проповедь или молитву. Он призывал душу освободиться от пут и вернуться в предвечную пустоту, из которой её когда-то украл Создатель, чтобы заточить в бренном мире. Он призывал Освободителя провести эту душу и быть к ней милостивым.
Заканчивая свою молитву, он выдернул нож. Из раны хлынула кровь. Женщина дёрнулась в последний раз и затихла. Эрна сглотнула. Её тошнило.
— Зачем?! — вырвалось у неё.
— Ты знала, к кому идёшь в обучение, — повторил дядюшка Виль. — Если урок не по нраву — можешь убираться.
Эрна промолчала.
— А когда ты вампиршу заживо жгла своим светом, ты о чём думала? — спросил Виль, вытирая нож о край одежды своей жертвы.
— Я думала, она быстро умрёт, — тихо призналась девочка. — А потом побоялась отпустить.
— Я так думал. Ну-ка, посмотри на меня. Руки покажи.
Он осмотрел лицо и руки девочки, но на этот раз чуждая ведьмам белая магия не оставила на ней следов.