но, с другой стороны, не торопит события. Они с Олдом будут хорошей парой.
В дверь постучали, когда после чая решил показать книгу по зельеварению. Надо сказать, мы выдохнули в этот момент, ибо времени набежало прилично, и как бы ни мешало поесть, поэтому делегацию за дверью встретили с улыбками-ухмылками.
— А мы вас заждались. Держите вашу невесту, — Невесомо взяв за руку невесту, подвел к жениху, переложил ее руку в его ладонь. Захотелось сказать что-то прекрасно-возвышенное в этот момент, — Благословляю вас богами на долгий и счастливый брак, да пусть все ненастья обойдут вас стороной, и пусть вас охраняют сами боги!
Левую ногу подозрительно обожгло — именно туда я положил конверт с благословлением. Жгло весьма ощутимо и я, вытащив конверт и благословение, вместе с остальными наблюдал как бумага, ярко светясь синеватым светом, сама начала рваться на две равные части; вспыхнули руны, исчезая с каждой секундой — божественное благословение сработало от моего пожелания.
— Теперь вам точно ничего не грозит, — бумажки в конце вспыхнули призрачным огнем, и на землю опустился пепел, — Это был мой подарок вам. Поздравляю.
— Это что же сейчас было? — узнаю голос Василька. Да, вот и он, выдвинулся вперед, оттолкнув соседей: осмотрев подозрительно пепел, перевел мутноватый — уже успел пригубить? — взгляд на меня.
— А это была демонстрация божественного благословения. Не знаю, правда, какой бог или боги за вас вступились, но, как я уже сказал, молодожены теперь под их защитой. Так что не советую их обижать, — и наигранно пригрозил пальцем. Но этот жест впечатлил их больше, чем срабатывание благословения. Олд же с Анастасьей поклонились мне в пояс.
— Спасибо за такой подарок, господин зельевар. Век вас не забудем.
— Ну что вы… Давайте скорее вернемся и начнем церемонию.
Неудобно мне, когда так благодарят, пусть и впервые.
На площадь пришли с песнями и плясками — я держался в стороне. Не умею я ни петь, ни танцевать, только зелья варить. Но общим весельем заразился, местами хлопая в ладоши в такт.
Молодоженов усадили во главе стола, под арку: по левую сторону жениха, по правую невесту. Меня, как почетного гостя и чуть ли уже не родственника, усадили на левую сторону, рядом с Олдом. Напротив сидела Анхелика — то ли Маргарита постаралась, то ли сама Анастасья так решила. Завидев друг друга, мы приветливо улыбнулись; Маргарита же села со стороны невесты, но немного дальше от своей племянницы, что не мешало ей наблюдать за нами и шептаться со своими подругами. Рядом же со мной пустовало место: судя по спокойным лицам остальных так оно и должно было быть, а значит мне то не стоило волноваться. С пустым местом спокойнее, женить на себе оно не станет. На этой же стороне со мной находились Василек, Вакула с притихшими дочерями, баба Глаша с ее почтенными подругами и многие другие, с кем я был не так близко знаком. На стороне невесты тоже были знакомые лица, но единственного кого я не наблюдал, так это старосту. Мне-то казалось, что такого значимого человека должны были усадить поближе к молодоженам, но, как я не старался его отыскать в лицах других, не находил. Пользуясь, пока всеобщей паузой и звоном тарелок, пододвинулся вместе со стулом к Олду, понизив тональность голоса до полушепота.
— А где наш почтенный староста? Я что-то его не наблюдаю.
— Так он же уехал, — на моем лице отобразилось изумление вперемешку с недоверием, — Аккурат после уезда мага. По крайней мере, его Степка видел выходящим за ворота. Конечно, неправильно это, без старосты, но ничего не поделаешь коль так вышло. Придется вам за него отдуваться.
На что меня опять подписали?
Об этом узнал спустя несколько минут, когда тарелки у всех были заполнены, как и кружки: в моей плескалось то ли вино, то ли опять местный сидр. Кто-то выкрикнул: «А свадьба без церемонии не считается!» и понеслось. Мало мне было похищения.
— Мы от своих слов не отказывается, — Олд с невестой встали, — И готовы заключить союз перед людьми и богами. Господин зельевар, подтвердите наш брак.
И смотрят на меня так, словно я каждый день исполняю роль жреца. Они б еще спросили, когда я последний раз в храме то был, а тут заменить высшее лицо! И вообще, брак без официального документа считается недействительным! Разумно ли было напомнить всем об этом…?
— Да вы не волнуйтесь, — после этого чувство волнения и тревожности увеличилось, почувствовал, как начинает дергаться левая нога в легкой судороге. Нервы, нервы, — Просто повторите то, что говорили до этого, можете нас благословить еще раз.
Лишь бы не проклясть случайно!
Под десятки глаз я встал, схватив свою кружку, и приподнял ту на уровне груди. Мои глаза были устремлений на молодоженов. Где-то закурлыкали голуби.
— Я не умею говорить торжественные речи и тем более не жрец, но именем богов благословляю еще раз ваш брак и объявляю Олда Форсбергена и Анастасью Гриппиновну мужем и женой! Любите друг друга, заботьтесь друг о друге и будьте счастливы! Во имя богов и с их благословления, — и я начертил в воздухе знак объединенного божества. Знак вспыхнул голубым, а в небе прозвучал раскатистый гром. Если это не знак свыше, тогда я не знаю, что это за массовые галлюцинации! Уже второй раз боги отозвались, а такое даже не каждый жрец провернет, не говоря уже про мага.
— Да-а, господин зельевар, а у вас талант на божественном поприще.
— Сам в шоке…
— Так выпьем же за хорошее знамение! Горько!
Последнее подхватили все, и я, не глядя на остальных, осушил половину кружки, поднимая глаза вверх, где недавно горел знак. Кому поведай — не поверят. Может мое призвание все же не зелья, а служба? Точно, стал бы знаменитым и богатым жрецом…
Нее, это не мое, склянки мне милее.
Инцидент быстро забылся, продолжилось веселье шутками, песнями, танцами и попытками некоторых незамужних особ угостить меня. Отнекиваясь как мог, ловил сочувствующие взгляды мужской половины, а также крепко держал свою кружку, дабы не увели: подсыпать ничего не подсыпают, но без посуды мог легко остаться. Очень активной была Маргарита через свою племянницу, которая, смущаясь, предлагала попробовать то квашенную капустку ее тети, то опробовать наливку. Я, ощущая неловкость от собственных отказов, предлагал просто поговорить, но за шумным столом это было сложно провернуть; пересесть же ко мне она отказалась, сделав испуганные глаза.
Кузнецовы дочки тоже в начале вились вокруг моего места, но их отцу было достаточно одной фразы, как