«Вату» Поль заметил сразу — сколько же ее здесь, хоть налаживай оптовые поставки для тех, кто заинтересован в таком добре! — но по-настоящему нехорошо ему стало во время ужина. Громадная столовая с длинными столами и пластиковыми скамьями, на серых оштукатуренных стенах развешаны плакаты с незамысловатыми стишками на тему любви к великому Манокару и вдовьей скорби. Еду разносили женщины в фартуках — вдовы граждан пятого-шестого уровней, выполняющие обязанности прислуги.
За отдельными столами сидели девочки разного возраста в мешковатых коричневых платьях. Несколько женщин с ложками прохаживалось взад-вперед, наблюдая за ними. Если какая-нибудь из девочек улыбалась, ставила локти на стол, поворачивалась к соседке или делала что-то еще, неуловимое для Поля, но, по-видимому, возбраняемое здешними правилами, ей тут же доставалось ложкой по голове.
Поль горел, словно подцепил инфекцию и температура зашкаливала за сорок два, все его рефлексы незийского полицейского бунтовали: жестокое обращение с детьми — немедленно пресечь, задержать и составить протокол! Он давно бы уже сорвался с места и призвал это разошедшееся бабье к порядку, но базовая личность сейчас находилась на положении пассивного наблюдателя, доминировала Полина Вердал.
Полину происходящее подавляло, но она не привыкла конфликтовать, поэтому сидела с грустным безучастным лицом и односложно отвечала на вопросы словоохотливой соседки. Потом, вспомнив о своей задаче, дала втянуть себя в разговор и начала расспрашивать про Мею Ришсем.
Плавающую вокруг «вату» и еще какую-то пакость, не поддающуюся определению, Полина отчетливо видела и осязала. Поль перестарался: задал ей слишком высокий порог восприятия. С другой стороны, его виртуальные личности вряд ли способны на что-то, чего в принципе не умеет он сам, — значит, потенциально он всегда мог воспринимать окружающее на уровне Полины Вердал. А также блокировать каналы, по которым поступают сверхчувственные впечатления, и становиться невосприимчивым, как Томек. Однако для того, чтобы пользоваться этими возможностями, ему пришлось сформировать производные личности, иначе ничего не получалось.
Манокарки в траурных платьях покидали столовую тихо и чинно, бормотали слова благодарности, проходя мимо бронзовых изваяний четырех последних президентов — Дагенала, Кубирава, Пенгава и Ришсема.
Длинный тусклый коридор. У Полины что-то творилось со зрением: астральная (или как ее еще назвать?) дребедень заслоняла перспективу и материальные предметы. Занять на пару минут место Полины и посмотреть самому? Лучше не надо, а то как бы не провалить операцию… В отличие от Поля Лагайма Полина Вердал умела держать себя в руках — ценнейшее качество, особенно если находишься в Приюте кротких вдов на Манокаре.
«Я, наверное, находка для медиков… Управляемая шизофрения — гостинец, а не пациент! Ладно, Поль, заткнись. Вон из оперативной памяти. Вы с Томеком сейчас заархивированы».
Впереди вполголоса грызлись две кротких вдовы: выясняли, кто неправильно зашил теплые подштанники за номером триста шестьдесят восемь. Полина Вердал обогнала их, свернула в зияющий темным провалом боковой коридор. Туда, где поменьше народа — там не так много «ваты» и прочих сопутствующих прелестей.
Вата, слоистая шевелящаяся бахрома, какие-то слипшиеся комья туманных инфузорий — это всего лишь визуализация неких информационных явлений или процессов. Жаль, что Стив всего этого не видит. Он бы разобрался. Возможно, он сталкивается с похожими вещами, когда влазит в компьютерные сети.
Здание, где Поль находился, было, наверное, самым большим на территории приюта. Коридор шел зигзагами. Лестницы связывали воедино все четыре этажа, но подниматься или спускаться бессмысленно, здесь везде одинаково. Противно и холодно, хотя отопительная система вроде бы функционирует. Это не тот холод, от которого можно спастись возле калорифера. Самое правильное — убраться отсюда, но снаружи хлещет дождик со снегом: если Полина Вердал сейчас отправится на прогулку, ее не поймут.
«Я внедрился не для того, чтобы провалить операцию, не успев ничего сделать. Я останусь».
Везде одинаково — поспешный вывод. Предвзятый. Среда неоднородна. Даже здесь можно найти места с относительно выносимой обстановкой… Если хорошо поискать.
Поль остановился. Закрыты глаза или открыты — не имеет значения, все равно у Полины восприятие сдвинуто в запредельную область. И куда же нас занесло? Неосвещенная лестничная клетка, за черной плоскостью окна шумит дождь, из коридора доносятся женские голоса, внизу на лестнице кто-то копошится… Робот? Нет, служанка с веником. Роботов здесь не держат.
Он прислонился к стене, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, попытался расслабиться. Не закрываться, наоборот — просканировать окружающее пространство… и определить, где лучше… Оказалось, Полина Вердал это умеет.
Источник тепла. Находится выше и левее, за лестничной шахтой. Что-то вроде небольшой пушистой звезды. Поль начал подниматься по лестнице, не обращая внимания на кишащую в воздухе дрянь. Сейчас Полина Вердал доберется до симпатичного-теплого-лучистого и согреется. А если кто-нибудь попробует ее оттуда прогнать — она ненадолго уступит место базовой личности, и пусть этот кто-нибудь пеняет на себя.
Удар в лоб. Грохот. Всего-навсего дверь из рифленого стекла: Полина попыталась пройти сквозь нее, но материальный мир не смирился с таким неуважением к своим правилам. На лбу обозначился болезненный зародыш честно заработанной шишки, зато источник тепла уже близко.
Дверь не заперта, за ней лестничная площадка, освещенный коридор. Вдали звучат детские голоса. Надо же, «ваты» гораздо меньше, чем на нижних этажах… Лестница уводит вверх. Туда.
Умница Полина, вовремя опознала дверь и затормозила. Похоже, чердак. Темный, пыльный, пронизываемый сквозняками, но до чего же здесь хорошо… Впотьмах Поль почти ничего не видел. Впрочем, это и не требуется: вот он, пушисто мерцающий источник тепла, он здесь только один. Запнувшись обо что-то загремевшее, путаясь в длинной вдовьей юбке, Поль добрался до лучистого-теплого и рухнул рядом на пол. Теперь хорошо. Так хорошо, что даже побить никого не хочется. Можно ненадолго свернуть Полину и побыть собой.
Он снова стал на сто процентов Полем Лагаймом, и зрение сразу пришло в норму, «вата» и комья шевелящихся инфузорий перестали плавать перед глазами. Поль продолжал ощущать их присутствие, но не так остро, как раньше.
Тихо. Дождь со снегом шмякает по слуховым окошкам. Шорох. Так здесь кто-то есть?.. Поль мгновенно подобрался и сгруппировался. Глаза постепенно привыкали к темноте, он различил рядом движение. Ощущения опасности не было.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});