В четвертом занятия были практические – воспитанницы занимались с младшими детьми, вели подсчет расходов, учились платить по счетам, определять цену продуктам. Кроме того, обучались рукоделию, шили сами себе платья. Стихи, пение тоже входили в круг обучения, чтобы сделать девушек приятными в обществе.
– В институте соблюдалась строжайшая дисциплина: подъеме 6 утра и занятия восемь часов.
– На каждую девушку, поступавшую в институт, ассигновалось 50 рублей. Они клались на ее имя в банк и к окончанию курса вместе с процентами считались ее приданым. Иногда училище само выдавало воспитанницу замуж или определяло ее в учительницы. Если никуда девушку не удавалось пристроить, то она имела право жить в институте, получая там комнату, пищу и свечи. Оплачивала все это она «рукоделием, трудолюбием и добродетелью».
– Устав требовал от смолянок приветливости и благородства не только с равными себе, но и со стоявшими ниже на общественной лестнице.
– Обязательным было знакомство с законами света. Приглашались светские молодые люди, светские дамы и кавалеры. Воспитанницы должны были играть роль учтивых хозяек, вести светский разговор, давать концерты и спектакли.
– Во главе института стояла начальница. У нее были огромные права, но и от нее требовались особые качества. Она должна была быть почитаемой и любимой, вести себя кротко, весело, «изгонять все то, что имеет вид скуки, задумчивости и печали».
Помощницей начальницы была инспектриса, она наблюдала за учительницами, а за воспитанницами неусыпно смотрели четыре надзирательницы.
– Учительницы не только учили девиц, но и воспитывали их «в благоразумии и искусными словами внедряли благонравие в нежные их сердца».
– В Смольном для выработки манер у воспитанниц часто давались балы, на которые приглашались кадеты. Раз в неделю воспитанницы публично танцевали. Екатерина даже Вольтеру хвасталась, что брат Крымского султана Калга Султан не пропускает ни одного воскресенья, чтобы не посмотреть на танцы ее воспитанниц.
– Для духовного воспитания Екатерина по совету Вольтера включила в программу театральные представления. Нерусских пьес почти не было, и она просит Дидро и Вольтера написать специально для ее воспитанниц пьесу. Они пообещали, но обещание не сдержали, и Екатерине и Сумарокову пришлось самим сочинять пьесы.
Первый выпуск состоялся в 1776 году. В четыре часа в большой зал института собралось много народа. Здесь были родители, родственники, иностранные гости, присутствовали граф Миних, И. Бецкой. Перед гостями предстали девушки – воспитанницы института, 24 из них были отмечены наградами: одни – золотыми, другие – серебряными.
После первого выпуска общественная недоверчивость к нововведению смягчилась, напряженное любопытство успокоилось, журналы и газеты перестали озадачивать публику подробностями жизни нового учебного заведения. Ведь иногда это сверхвнимание к «монастыркам» носило недобрый характер. Последним выпуском, который посетила Екатерина, был выпуск 1785 года. Воспитанницей, которая смотрела в лицо императрицы и произносила Слово, обращенное к ней, была Смирнова. Так зафиксировала история.
Розетта Ла Гранж, конечно, не застала блестящее Екатерининское время Смольного института. Ее привезли в знаменитое учебное заведение через 22 года. За это время произошли огромные изменения в жизни Воспитательного общества благородных девиц. Сразу после смерти Екатерины II ее сын Павел I поручил своей жене, императрице Марии Федоровне, возглавить благотворительные и женские учебные заведения России. Мария Федоровна немедленно изменила учебные программы института. По ее приказанию дети теперь принимались с 8 лет, оставались в Смольном 9 лет. Каждый возраст делился на два класса по 50 человек. Что касается мещанских детей – императрица считала, что их обучение можно ограничить, пусть будут только добрыми женами, добрыми матерями, добрыми хозяйками. Поэтому принимать их надо с 11–12 лет и учить в мещанском училище 6 лет. На все предметы – согласно новому укладу, – куда входили чтение, письмо, грамматика трех языков, география, история, арифметика, а также танцевание, рисование, начало музыки и «рукоделие, свойственное женскому полу», отводилось всего 42 часа в неделю.
Сразу после смерти Екатерины II Мария Федоровна написала очень показательное письмо тогдашней начальнице: «Я желаю, чтобы вы часто посещали лазареты как благородных, так и мещанских воспитанниц, последних вы потрудитесь навещать и в часы их классных занятий, равно также будете присутствовать при обеде и ужине девиц, где я желала бы, чтобы вы являлись от времени до времени для того, чтобы ожидание видеть вас всюду держало бы весь дом в порядке.
Настоятельно поручаю сопровождать воспитанниц в церковь каждое воскресенье и требовать от них совершенной тишины и глубокого почитания… Поручите инспектрисам наблюдать за тем, чтобы каждая девица совершала свою молитву утром и вечером не в силу только одной привычки, но по движению того внутреннего сознания, которое следует внушать им о долге и счастье, заключающихся в излиянии души перед Богом…
Если классная дама или инспектриса заметит, что которая из воспитанниц исполняет этот долг небрежно или лениво, то о подобной вине следует упомянуть в представляемом мне рапорте. Каждую субботу в каждом классе будет читаться рапорт, и вы присоедините к этому чтению выговоры провинившимся воспитанницам и несколько одобрительных слов тем, которые будут вести себя хорошо.
Я ожидаю известий об заведении два раза в неделю».
Реформа Марии Федоровны все изменила в Екатерининском замысле.
Екатерина создавала совершенно новый тип учебно-воспитательного заведения. Здесь готовили образованных, граждански мыслящих, творчески воспринимающих жизнь молодых женщин. Все возвышенное, творческое, романтическое заменилось узким, бытовым восприятием действительности. Мария Федоровна вроде бы признавала женщину «достойным и полезным членом государства», но в качестве хозяйки дома. Поэтому вместо книги «О должности человека и гражданина», которая считалась необходимой в Екатерининское время, теперь изучали «Отеческие советы моей дочери». В ней говорилось: «Бог и человеческое общество хотели, чтобы женщина зависела от мужчины, чтобы она ограничила круг своей деятельности домом, чтобы она признавала свою слабость и преимущество мужа…» Женщина должна быть «совершенная швея, ткачиха, чулочница и кухарка, должна разделять свое существование между детской и кухней, погребом, амбаром, двором и садом». Императрица к тому же жестко решила подчеркнуть неравенство благородных девиц и мещанок, считая, что обязанности предназначения у них разные. Узость новых принципов развития Смольного института привели к принуждению, муштре, зубрежке, к упрощению начальных идеалов, которые подразумевали прогресс, обновление через женщину русского дворянского общества.
И все же Мария Федоровна, хотя и делала фатальные ошибки, любила свое детище так же, как и Екатерина II, возила гостей в Смольный, чтобы показать им своих воспитанниц с «тихим, осторожным голосом, воздушной походкой, с робкими изящными движениями, с румянцем скромности на щеках и неподражаемой учтивостью в поклонах».
Ее любовь к созданному была так велика, что порой она