Читать интересную книгу Ультиматум Борна (пер. П. В. Рубцов) - Роберт Ладлэм

Неожиданности редко ошарашивали Борна, – но теперь был именно тот случай. Неужели Фонтен ошибся? Может, старик растерялся и принял парня из охраны за связного Шакала? А может, сослепу принял вполне объяснимое удивление охранника за нечто угрожающее? Все могло быть возможным, но принимая в расчет прошлое француза – жизнь человека, которому удалось выжить, – а также состояние его взбудораженного ума, подобное несоответствие казалось нереальным.

И тут же Борн представил еще одну ужасную возможность: охранник убит, а на его месте кто-то другой. Карлос был виртуозом таких подмен. Поговаривали, что он выполнил контракт на убийство Анвара Садата так, что ему даже не пришлось стрелять самому: он подменил команду службы безопасности египетского президента неопытными рекрутами, а затраченные в Каире деньги были возмещены ему в стократном размере антиизраильскими братствами с Ближнего Востока. Если это правда, то «упражнение» на острове Спокойствия было для него детской забавой.

Джейсон поднялся, ухватился за кромку береговой стены и очень медленно, чувствуя, что каждое движение отдается болью в шее, подтянулся кверху; потом так же медленно, дюйм за дюймом, он забрался на торец стены. То, что он увидел, поразило его!

Фонтен стоял как вкопанный, уставившись на старика в рыжевато-коричневом габардиновом костюме. Старик подошел к Фонтену и порывисто обнял престарелого «героя Франции». Ошарашенный Фонтен отпрянул от него, и в то же мгновение рация в кармане Борна разразилась бурным потоком слов: «Claude! Quelle secousse! Vous etes ici!»[54]

Старик ответил ему по-французски дрожащим голосом:

– Это удовольствие доставил мне монсеньер. Благодаря ему я могу в последний раз увидеть свою сестру и утешить своего друга, ее мужа, – чего еще мне желать? Я здесь, и я – с тобой!

– Со мной? Это он доставил тебя сюда?! Ну конечно, кто же еще!

– Я должен отвести тебя к нему. Великий человек хочет поговорить с тобой.

– Ты не понимаешь, что ты делаешь? Не понимаешь!

– Я с тобой и с ней. Что еще имеет значение?

– Она мертва!! Она покончила с собой прошлой ночью! А он собирался покончить с нами обоими!

«Отключи рацию! – мысленно завопил Борн. – Уничтожь его!» Но было поздно. Дверь молельни отворилась, и по проходу, освещенному цветными огнями, прошагал человек. Молодой, спортивного вида, белокурый, с резко очерченным лицом. Может быть, это восприемник Шакала?

– Прошу вас, пойдемте со мной, – вежливо сказал блондин по-французски, но с жесткими командными нотками в голосе. – Вы, – обратился он к старику в габардиновом костюме, – оставайтесь здесь. Если услышите хоть малейший шорох, стреляйте... Держите оружие наготове.

– Да, мсье.

Джейсон, который ничего не мог предпринять, наблюдал, как Фонтена препроводили в молельню. В рации Борна раздался щелчок, статический разряд, затем звук удара – рация француза была уничтожена. Все же что-то было не так, как-то смещено и вывернуто, а может, наоборот, слишком симметрично. Не было видимого смысла в том, что Карлос воспользовался ловушкой, уже провалившейся однажды! Появление брата жены Фонтена было сильным ходом – вполне в стиле Шакала, – действительно неожиданным в этом вихре паники, но почему опять молельня? Это уже перебор! Этот ход был слишком правилен, слишком очевиден, он повторялся и поэтому был неверен.

А может быть, наоборот, правилен? – размышлял Борн. Может, это парадоксальная логика убийцы, который ускользал от сотен специальных отделов международного разведывательного сообщества в течение тридцати лет? Он не станет этого делать – это безумие! ...О нет, он может так поступить, потому что знает, что мы считаем это безумием. Был ли Шакал в молельне? И если нет, то где он?! Где его очередная ловушка?

Эта смертельная схватка, похожая на шахматную партию, обострялась личными счетами. В ней могли погибнуть другие люди, но из этих двоих в живых мог остаться только один. Так и только так могла закончиться их схватка. Гибель торговца смертью или гибель его соперника... Один стремится к сохранению легенды, второй – к спасению своей семьи. У Карлоса есть преимущество в этой борьбе: он может пожертвовать всем, потому что, как объяснил Фонтен, он смертельно болен, а все остальное он ни в грош не ставит. Напротив, – у Борна было все, ради чего стоило жить. Он охотник, чья жизнь отмечена несмываемым клеймом: смертью едва сохранившихся в его памяти жены и детей давным-давно в далекой Камбодже, расколовшей его жизнь надвое. Второй удар не может и не должен повториться!!!

Джейсон соскользнул со стены на край обрыва, круто спускавшегося вниз, где его ждали двое коммандос, и прошептал:

– Они увели Фонтена в молельню.

– Где же охранник?! – изумленно спросил один из них. – Я поставил его здесь и проинструктировал. Никто не должен был проникнуть внутрь. При чьем-либо появлении он сразу же должен был связаться с нами по радио!

– Значит, он его не видел.

– Не видел кого?

– Блондина, который говорит по-французски.

Коммандос переглянулись, и один из них попросил Джейсона:

– Опишите его, пожалуйста.

– Среднего роста, широк в плечах...

– Достаточно, – прервал его коммандос. – Наш человек видел его, сэр. Этот «француз» третий человек в нашей полиции, он говорит на нескольких языках и возглавляет отдел по борьбе с наркотиками.

– Но почему же он здесь, парень? – спросил своего коллегу второй коммандос. – Мистер Сен-Джей говорил, что полиция не в курсе дела и она не работает вместе с нами.

– Дело в том, парень, что у сэра Генри сейчас крутится вокруг острова шесть или семь патрульных катеров, которые должны остановить любого, кто вознамерится покинуть остров. Все эти катера принадлежат отделу по борьбе с наркотиками, приятель. Сэр Генри называет это операцией по патрулированию, поэтому, само собой разумеется, надо было поставить в известность начальника отдела по борьбе с нар... – Шелестящий шепот жителя Вест-Индии замер на полуслове, он взглянул на своего напарника и сказал: – ...Тогда почему же он сейчас не в море, парень? Не на флагманском катере?!

– Он вам нравится? – неожиданно спросил Борн, удивляясь своему вопросу. – Я имею в виду, вы его уважаете? Может, я и ошибаюсь, но мне кажется, что я что-то почувствовал...

– Вы не ошиблись, сэр, – ответил первый охранник, не дав ему договорить. – Начальник – очень жестокий человек, и ему не нравятся «пенджабцы» – так он нас называет. Он очень скор на обвинения и на расправу, многие потеряли работу из-за его несправедливых придирок.

– Почему же вы не протестуете, не избавитесь от него? Англичане бы вас послушали.

– Только не губернатор, сэр, – объяснил второй охранник. – Он доверяет своему главному борцу с наркодельцами. Они водят дружбу и часто вместе рыбачат.

– Ясно. – Джейсону ничего не было ясно, он почувствовал нарастающую тревогу. – Сен-Джей говорил мне, что за молельней когда-то была тропинка. Он сказал, что сейчас она, возможно, заросла, но не исключено, что как-то сохранилась.

– Это так, – подтвердил первый коммандос. – Мы все еще пользуемся ею, чтобы спускаться к воде, когда происходит смена постов.

– Она длинная?

– Метров тридцать пять – сорок. Она ведет к откосу скалы, где вырублены ступеньки, чтобы можно было спуститься к пляжу.

– Кто из вас быстрее бегает? – спросил Борн, вытаскивая из кармана моток лески.

– Я.

– Я!

– Я выбираю тебя, – сказал Джейсон, указывая головой на коренастого охранника и протягивая ему катушку. – Найди тропинку и натяни эту леску поперек, привязывая к стволам, пням или крепким веткам. Будь начеку, тебя не должны заметить. Ты должен будешь видеть в темноте.

– Нет проблем, приятель!

– У тебя есть нож?

– А глаза у меня есть?

– Хорошо. Дай мне твой «узи». Быстрее!!

Охранник стал удаляться от них, цепляясь за путаные лианы, росшие по краю обрыва, и вскоре исчез в густых зарослях. Тогда заговорил второй бывший коммандос Королевских вооруженных сил:

– По правде говоря, сэр, я двигаюсь значительно быстрее, потому что ноги у меня длинные.

– Поэтому-то я и выбрал его и подозреваю, ты знаешь почему. Длинные ноги здесь далеко не преимущество, а скорее помеха, и мне это известно по собственному опыту. Кроме того, он меньше ростом, его труднее заметить.

– Коротышки всегда получают самые хорошие задания. Нас выпускают впереди на парадах и на боксерский ринг, где мы должны драться по правилам, которых мы не понимаем, но коротышки всегда получают лучшее.

– "Лучшее"? Лучшую работу?

– Да, сэр.

– Самую опасную работу?

– Да, парень!

– Ладно, с этим можно жить, длинный парень.

– Что теперь будем делать, сэр?

Борн взглянул наверх на стену и мягкий свет цветных огней.

– Это называется игрой на «выжидание» – никакой лирики в финале, только ненависть, которая рождается из страстного желания жить в тот момент, когда тебя хотят прикончить. Это ни с чем не сравнимое чувство, так как ты бессилен что-либо изменить. Единственное, что остается, – это размышлять о том, на что еще способен твой противник, не придумал ли он что-нибудь такое, что не пришло тебе в голову. Как сказал какой-то умник: «Лучше бы я был в Филадельфии», или хорошо там, где нас нет...