Вообще-то именно туда ей следовало обратить свой взор с самого начала, с запозданием сообразила Энни. Прямо позади нее, погруженный в густую тень, в позе смиренного ожидания стоял высокий, худой, словно скелет, и благообразно лысый человек.
— Здравствуйте, мисс, — сухо, недостаточно приветливо сказал он. — Пройдемте…
Он жестом пригласил Энни следовать за ним и, держась сбоку от нее, словно готовился подхватить гостью за локоток, повел ее в глубь зала. Зал был невелик и оправдывал свой статус не столько размерами, сколько своим торжественным и выдержанным в строгом, скромном вкусе убранством.
Энни, поневоле искоса, рассматривала встретившего ее типа, пытаясь прикинуть его роль и его намерения. Тип был тщательно одет во все темное, не бросающееся в глаза: вельветовые брюки, легкие мокасины темной кожи, свитер без рисунка и куртку из плотной ткани. Лицо у него было крупное, костистое, и украшали его серые, водянистые, слегка навыкате глаза. Присмотревшись, Энни сообразила, что тип был не лыс, а наголо брит, к тому же, насколько позволяли судить его цвет бровей и ресниц, исключительно светловолос.
— Теперь сюда, — произнес тип, сдвигая в сторону массивное на вид панно, украшавшее задник алтаря.
За панно этим шел пологими ступеньками спуск в помещение, размерами не превышавшее кабинет на двоих в каком-нибудь приличном ресторане. Комнатушку, как и весь храм, украшала стенная мозаика. Свет скрытых светильников придавал ей даже определенный уют, который портил легкий запах подвальной сырости, витавший в воздухе. Большую часть комнатушки занимали тяжелый, видимо сработанный из дуба стол и такие же явно специально для этого храма изготовленные кресла, обшитые темного тиснения кожей.
— Присаживайтесь, — с прежней сухой предупредительностью предложил Энни тип. — Нам стоит побеседовать, прежде чем вы отправитесь в свое странствие…
Он подождал, пока Энни устроится на сиденье, и сам опустился в оставшееся свободным кресло.
— Мне предстоит странствовать? — слегка удивленно спросила миниатюрная китаянка, в огромном кресле она стала казаться совсем маленьким ребенком. — Меня не предупредили об этом. К странствиям ведь нужно подготовиться.
Бритый альбинос усмехнулся:
— Когда Судьбе угодно отправлять нас в странствия, она редко дает нам время на подготовку. И мы всегда бываем не готовы к тому странствию, которое принимаем за жизнь, к нравам и законам тех земель, в которые приводит нас
Или путь…
— Вы — философ, сударь, — с немного насмешливой старомодной чопорностью польстила собеседнику Энни. — С вашего позволения, я как-нибудь процитирую этот ваш афоризм в подходящем… м-м… контексте. Кстати, как зовут вас? Негоже цитировать человека, оставив его безымянным.
— Это не мой афоризм, — усмехнулся тип. — Это из «Книги подсказок». Советую почитать это сочинение. Его, правда, нет в Сети, но, думаю, ваш друг даст вам его на пару деньков. У него эта книга есть.
— У моего друга? — снова удивилась Энни. — Вы знаете моих здешних друзей? Кто-то из них собирает книги восточных мудростей? Кого из них вы имеете в виду?
— Всегда полезно перед тем как довериться человеку навести о нем справки, — заметил бритый тип. — Что до вашего друга, то, если я не ошибаюсь, его зовут Ким Яснов. По крайней мере, я именно его имел в виду. Он любит восточную мудрость. Хотя и не удосужился как следует выучить китайский. Но это простительно тому, кто наполовину кореец, а наполовину славянин. К тому же Родольфо Рей — не восточный философ. Это я про автора книги, — уточнил он.
— Вы немного запутали меня, — вздохнула Энни. — Но, так или иначе, я вам благодарна. За то, что вы намерены Довериться мне. Уж и не знаю, смогу ли я оправдать ваши надежды. В тех краях, странствовать в которых вы мне любезно предлагаете…
— Значит, вы заранее согласны на странствия. Раз уж считаете мое предложение любезным, — улыбнулся ее собеседник. Но улыбка его была невеселой. — От вас, мисс, Не потребуется особо героических усилий, чтобы оправдать те надежды, о которых зашла речь. Пожалуй, от вашего Друга потребуются гораздо большие усилия…
— От Кима? — снова удивленно подняла бровь Энни, — слушайте, кто же вы такой? И как, в конце концов, зовут вас?
— Я — Проводник, — ответил альбинос. — Называйте меня, скажем, Мерлин.
Кима одолевало желание разорваться по крайней мере на две части. Беспокойство за судьбу Энни боролось в его душе со взятой на себя — согласно условиям контракта — обязанностью проводить расследование в интересах «Торгового дома братьев Гимли», а это заставило его перед необходимостью встретиться с уймой людей и в первую очередь с теми из них, кто был посвящен в тайны гномьего племени, затаившегося где-то в скальной тверди Ваганты.
Директор Ноксмур выполнял свое обещание и каждые десять минут трубка Кима выдавала ему текстовку с очередным сообщением о перемещениях спецкора «Гэлакси ньюс» Энни Чанг. Последнюю, сообщавшую о том, что объект наблюдения скрылся в стенах монастыря пресвятого Айзека, Агент получил, подруливая к выполненному в японском стиле особнячку в пригороде Старого Форта.
Второй из Посвященных, с которым Агент успел повидаться этим утром, был персонажем, явно пришедшим из совершенно другого спектакля, чем полковник Стриклэнд. Директор орбитальной клиники, выдающийся психоневролог, академик и профессор Исии Ватанабе видом более походил на пожилого садовника, озабоченного только лишь состоянием усердно возделываемого им садика. Представить его облаченным в мундир или заседающим в одном кабинете с носителями орденских планок и погон, украшенных генеральскими звездами, мог бы только человек, наделенный богатой фантазией.
И в этот раз Киму суждено было быть принятым вне стен жилища или рабочего кабинета Посвященного в тайны Ваганты. Господин Ватанабе принял его как раз в том самом садике, который так гармонировал с его внешним обликом-
— Вам очень повезло, господин Яснов, — улыбнулся низкорослый японец, пожимая руку Агенту. — Через пару дней ему уже пришлось бы отправляться на Стационарную орбиту. Отпуск заканчивается, и моя клиника срочно требует твоего присутствия на рабочем месте. А мне — признаюсь положа руку на сердце, с каждым годом все труднее оторваться от этого моего кусочка здешней «земной» жизни. Вы ведь знаете, должно быть, что я — уроженец Метрополии. Правда, Ваганта — это не мать-Земля, но здесь я душой практически возвращаюсь в родные места… Впрочем, я уже отнял у вас слишком много времени своей сентиментальной болтовней. А ведь вы нашли меня не для того, чтобы высушивать мои излияния?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});