Орккомвират занимал немалую территорию, и мог похвастаться как горными вершинами, так и уютными теплыми бухтами с белым песком. Что удивительно, во времена правления покойного батюшки моего друга Фалько, орки все больше ютились по подземельям, вынужденные соседствовать с разной нечистью, и нечистью же считались, однако здесь раса буквально процветала, заняв почти треть материка.
Развитая инфраструктура, стройная политика, относительно умелое управление и полное неприятие внешних сношений, делали эту страну похожей на Японию. Опять же, на фоне относительного благополучия и чистоты, еще один удививший меня факт, у орков присутствовала классовая иерархия. Вожди племен, семей или кланов, слово это с орочьего переводилось примерно так, были высшей ступенью социальной лестницы. Там же заседали наследники, старшины домов, и военачальники. Следующей ступенью оказывалось духовенство. Дальше следовала ниша клерков, управляющих, землевладельцев и зажиточных горожан. Следом за ними шли обычные налогоплательщики и солдаты, в звании до старшего капрала. Крестьяне, простой работный люд, музыканты и поэты, коих у орков оказалось предостаточно, занимали предпоследнюю ступеньку. На низшей же стоял самый сброд, воры, клейменые преступники, нищие и калеки.
За бортом потянулись деревни. Орки сновали туда и сюда, громыхали телеги, ржали лошади, слышалась ругань не разошедшихся на перекрестке возничих. Появились вспаханные ухоженные поля, расстелились до горизонта золотые колосья, выставили под солнце свои головки, подсолнухи. В воздухе повеяло костром, жареным мясом. То и дело слышались песни, обычные, про дружбу, про любовь, про судьбу лихую. Несся задорный смех. Никто еще и не предполагал, что случится вскоре, да я и сам представить не мог. Какое — то чувство, щемящее, тревожное, все же подкатывало, но я гнал его прочь. Война вспыхнула на границе, и вряд ли докатилась бы до этих земель.
Путь выдался долгий, и несколько остановок мы сделали в городах, по дороге к местной столице и культовому месту. Первым на нашем пути оказался город Черный. На оркском наречии названия, порой, и вовсе непроизносимые, так что с этого момента и впредь, дабы не ломать язык, буду называть все на человеческий манер. Город Черный был приметен издалека, и не только высокой крепостной стеной, множеством башен, на которых гордо реяли стяги четырех семей. Не густым дымом плавильных печей и даже не огромным количеством обозов, снующих между ними и шахтами, где вовсю трудились хитрые гномьи механизмы под управлением клыкастых. Стены Черного города были отстроены из удивительного камня, аналогов которому я никогда не видел. Они полностью соответствовали названию, будто ты подошел к самому краю бездны и, заглянув в нее, различил совершеннейшее, абсолютное ничто. Стены были настолько черные, что при малейшем луче солнца начинали нагреваться. Это и был, как мне позже объяснили, один из оборонительных механизмов, придуманных гномами. Во внутреннем дворе гарнизона, несущего тут службу, а так же по всему периметру располагались чаши с огнем, открытые с одной стороны, для того чтобы подливать туда масло и менять толстый витой фитиль, а с другой, прикрытые толстым выгнутым стеклом. При малейшей опасности фитили поджигали, а стеклянную часть направляли на черную поверхность стены, поверху которой расхаживали орки, одетые в обувь на толстой кожаной подошве. Когда вся цепь хитрых фонарей срабатывала, температура стены поднималась настолько, что к ней невозможно было прикоснуться голыми руками, а любая не вымоченная в воде лестница, или веревка, находясь рядом, начинала тлеть и заниматься пламенем.
Всю нашу процессию в Черным городе встретили с таким восторгом, что едва открыли ворота, и первые ряды солдат могучего Ур Колана вошли под арку, громыхая доспехом и горланя походную песню, как я буквально оглох от восторженных криков. Фалько и Коба поспешили закрыть уши руками, Сатана дернулся и проснулся, и только наш сопровождающий Ур Сален даже бровью не повел. Он что — то говорил, радостно скалясь и приветливо маша в прореху в пологе восторженной толпе, но я его не слышал. Народу на улицы высыпало невероятное количество. Стар и мал, женщины и дети, дряхлые старики с желтыми загибающимися назад клыками, и молодняк, чья губа только оттопыривалась, показывая первый серьезный клык.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Теперь о небольшой путанице в цвете. Как оказалось, все просто. Орки делились на южан и северян, и общий землистый оттенок уроженцев теплых земель отливал зеленым, в то время, как серый цвет кожи народа ближе к северу и холодным землям, только усиливался. Попадались и совсем смуглые экземпляры, и похожие окрасом на кочан капусты. Ксенофобии или другого рода нетерпимости в орочьем племени, к слову, не наблюдалось, а отличия в оттенке шкуры считалось удобным и информативным. Гремели барабаны, дули надсадно трубы, толпа скандировала что — то, для меня совершенно невнятное. В воздух летели шапки и цветы, и если рассудить, так нам тут были откровенно рады.
Чтобы передохнуть, нас заселили на самый лучший в Черном городе постоялый двор, предварительно выгнав всех постояльцев. Хозяин заведения, пухлый орк с шишковатой головой и заискивающим взглядом, выскочил на двор в окружении домочадцев и челяди, и принялся раскланиваться при виде соскочившего со своей лошади великана Ур Колона. Когда же выбрались мы с Фалько, спрыгнул на землю Сатана, а за ним, аккуратно, по веревочной лестнице выбрался низкорослик, удивлению орка не было предела. Он вопросительно взглянул на Колона, и тот что — то обронил небрежно.
Пухлый оскалился, наверное, в самой обворожительной из своих улыбок и, не разгибая спины, каким — то чудом оказался подле меня.
— Ваше магичество… — затараторил он. — Это честь, такая честь, что в моем скромном заведение остановится сам Мрачный Спаситель, что и представить себе не могу. Воспоминания эти я пронесу в годах, и даже на смертном одре завещаю своим недалеким детям помнить тот миг, когда их отец узрел чудо. Позвольте облобызать вам ноги?
Не останавливаясь, пухлый орк перешел от слов к делу, и пока я, не без помощи Кобы, отпихивающего разбушевавшегося футфетешиста, смогосвободиться, Уз Салена уже начал раздавать распоряжения. Загрохотали сапоги по деревянному полу, захлопали двери, вспыхнул огонь в камине, и нас поспешно ввели в общую залу.
Толстяк оказался славным орком по имени Ур Зилок, и держал этот двор уже больше десяти лет, по собственному признанию, выиграв его у прошлого хозяина в кости. Когда первичный напор спал, Зилок и Сален, последнего отрядил мне в помощь великий и могучий Ур, начали устраивать нас на постой.
Выделили мне комнату, самую большую, пожалуй, из тех, что я видел в подобных местах, а на постоялых дворах я побывал немало. Видно заметно, что номер это, иначе и не назовешь, держат для особых случаев, и вот почему. Тут было необычайно чисто. Доски пола выскоблены почти до белизны и закрыты толстым ворсистым ковром причудливой расцветки, кровать широкая, мягкая и с балдахином, и, о чудо, вместо обычного рукомойника, тут стоял водогрей, труба от которого была выведена за окно. Бак делился на две части, и можно было растопить небольшой очаг под одной из площадок, и получить горячую воду. Тут же была прислонена и лохань таких невероятных размеров, что там бы мог поместиться самый крупный орк. Во дворе расположились солдаты, не допуская простолюдинов к моей «высокой особе», что было очень кстати. Я настолько вымотался за последние дни, больше морально, чем физически, что сон на обычной кровати, да горячая ванна, стояли у меня в наивысших приоритетах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Фалько выделили отдельную комнату, рядом, и через стену я слышал, как он расхаживает по своим хоромам, что — то комментируя в голос. Сатана отправился с принцем, чтобы осмотреть обстановку на предмет магических ловушек. Он, как существо схожей природы, отлично чуял разные подвохи, магию и черное ведовство, если их хозяин был не особо изобретателен, а вот Коба решил остановиться у меня. Как я его не упрашивал, гном отказался селиться отдельно, заверив, впрочем, что не стеснит, и будет охранять мой покой и сон до последней капли подгорной крови. Однако я считаю, что он остался исключительно из — за возможности принять ванну. Пока суть, да дело, отвлекся я, и тут же услышал довольное фырканье и плеск воды.