Может быть, Шейла ее не узнает. Или скажет «привет» и пробежит мимо.
Но нет. Улыбаясь и помахивая рукой, та остановилась прямо перед Карли.
— Значит, вы тоже бегаете здесь по утрам. Это так замечательно, правда? — Хотя Шейла тяжело дышала, от нее веяло бодростью и хорошим настроением. — Я открываю магазин только в десять именно для того, чтобы иметь возможность вот так начать день.
Карли глубоко вздохнула. Рядом с этой жизнерадостной женщиной она казалась себе старухой.
— Нет, я обычно бегаю неподалеку от дома. Я первый раз приехала сюда в будний день.
Шейла весело рассмеялась.
— Вот почему мы с вами не встречались. — Она вытянула вперед левую руку. На среднем пальце сиял крупный бриллиант. — Я хотела дождаться понедельника, чтобы вам показать, но раз уж так получилось…
Широко открыв глаза, Карли смотрела на сверкающий камень.
— Вы помолвлены — У нее сжалось сердце. — И кто же этот счастливчик?
Шейла подняла руку, полюбовалась кольцом.
— Кинопродюсер из Голливуда. — Она захихикала, и это казалось странным при ее изысканной внешности. — Наконец я нашла человека, которому нужна все двадцать четыре часа в сутки.
Карли подумала: «Значит, Джонатан ошибался в отношении Шейлы. Она тоже не может довольствоваться половиной человека».
— Вы уже сказали об этом Джонатану? Он считает вас самым близким другом.
Не сводя глаз с кольца, Шейла мягко ответила:
— Да, он был первым, кому я сказала. Подозреваю, что я сильно облегчила его положение, когда начала встречаться с другим. С тех пор как мы перестали… видеться, мы стали близки по-другому. Как друзья или родственники.
Карли колебалась. Имеет ли она право спросить Шейлу об ее отношениях с Джонатаном? И действительно ли она хочет знать, что между ними происходило?
«Да», — решила она наконец. То, что она узнает, поможет ей разобраться в собственных представлениях об этом человеке.
— Почему вы прекратили отношения с Джонатаном?
Лицо Шейлы стало серьезным.
— После того как я провела столько времени в одиночестве, пока он путешествовал в горах со своей ужасной собакой или колесил по всему миру, работая на «Геркулес», я стала мечтать о человеке, который хотел бы видеть меня рядом все время.
— Значит, вы с Джонатаном не были связаны никакими обязательствами?
Шейла запрокинула голову, и из ее горла вырвался странный сухой смешок.
— Во всяком случае, не друг перед другом. Когда она произносила эту фразу, волна с шумом разбилась о берег, и Карли не расслышала последних слов.
— Если обязательства не друг перед другом, то перед кем же?
— Перед самими собой, разумеется, — ответила Шейла. — У него — «Геркулес» уик-энды на природе в одиночестве, а у меня — магазин, театральное общество, поездки за границу.
— Вы имеете в виду, что ему нужна женщина, которой будет достаточно половины его?
Губы Шейлы изогнулись в удивленной усмешке.
— Что ж, можно сказать и так. Я думаю, что на самом деле ему нужна женщина, которая бы не слишком приближалась к нему. Он одиночка и ценит свое одиночество. — Она с сочувствием взглянула на Карли. — Я не пытаюсь совать нос в ваши дела, но надеялась, что вы поможете ему пробить брешь в стене, которую он построил вокруг себя.
— Значит, он и вам говорил о стене? Шейла снова улыбнулась.
— Говорил. Мне кажется, это один из пунктов его кодекса чести. Честная игра по правилам Джона Найта. Он предупреждает вас о стене, а если после этого вы продолжаете с ним встречаться, то не его вина в том, что вам больно.
Шейла взглянула на часы.
— Мне пора. Увидимся в понедельник. Она улыбнулась, помахала рукой, и ее красный костюм растворился в тумане.
После того как они расстались с Шейлой, Карли еще долго сидела на песке, там, где ее не могли достать набегавшие волны. Король Генри лежал у ее ног, а она думала о Джонатане и двух прошедших месяцах. В каком-то смысле это было самое счастливое время в ее жизни. Но с самого начала между ними существовал барьер. Когда-то она думала, что этот барьер — собственность, ее противодействие советам Джонатана. Но теперь она знала, что дело в нем самом.
Шейла сказала, что Джонатан — одиночка, который оберегает свое одиночество, и поэтому он возвел вокруг себя стену. Но Карли чувствовала, что дело здесь не только в этом. Почему он стал одиночкой? Почему он встречался с немолодой женщиной вроде Шейлы Вэйд, которая, как он думал, не потребует от него никаких обязательств?
Перед Карли возник все тот же образ: старик в инвалидном кресле, его молодая красивая жена и их десятилетний сын. Джонатан собственными глазами видел, как относится его мать к старому мужу. Ведь Элен сама говорила, что теперь жалеет о том, что была недостаточно добра и разумна.
Может быть, то, что видел Джонатан ребенком, вселило в него страх перед эмоциональной болью, болью, от которой страдал его отец. Не поэтому ли он прятался за стеной от женщин, к которым его по-настоящему влекло?
Чем больше Карли размышляла, тем больше она обретала уверенность в том, что нашла истинную причину его нежелания связывать себя. И по той же причине он все эти годы питал тайную ненависть к матери.
Она встала, пробежала еще милю и снова опустилась на песок, не замечая волн, плещущихся у самых ног. Правильно ли она поступила, так решительно порвав с ним отношения? Сердце говорило одно, а разум другое.
А вдруг та стена уже рушится, а он не отдает себе в этом отчета? Джонатан сказал, что любит ее, признал, что говорит это первый раз в жизни. Он согласился оставить других женщин, даже дружбу с Шейлой. Он обещал сообщать ей о том, куда едет, чтобы только она была спокойна.
Если это не обязательства, то что же?
Она попыталась представить жизнь без него и не смогла. Неужели она собирается расстаться с ним, даже не дав ему шанса, о котором он просил? Конечно, отношения с ним включают в себя определенную долю риска. Но, если хорошенько подумать, этот риск не так велик, как ей казалось. И неужели ради Джонатана не стоит рискнуть?
Обуреваемая надеждами, сомнениями, страхами, она вернулась домой, переоделась и поехала в «Карусель». Там яблоку было негде упасть. Все клетки были заняты, половина собак лаяли.
Как только она вошла, раздался телефонный звонок. Она бросилась к аппарату и сняла трубку. Это был Джонатан. Карли дрожала от возбуждения.
— Я должен тебя увидеть. — От напряжения его голос звучал сдавленно.
Она прикрыла рукой микрофон и оглянулась на своих помощниц.
— Мы можем сделать перерыв? Обе в один голос ответили «нет».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});