Он сдержался. Он промолчал. И сделал радио потише.
Вики обмахивалась косынкой, словно ей было жарко. Хотя в машине работал кондиционер.
– Кстати, а где мы?
– В Небраске.
Она одарила его холодным, неопределенным взглядом:
– Да, Берт. Я знаю, что это Небраска, Берт. Но где мы, черт побери, конкретно ?
– У тебя же есть атлас. Вот, возьми и посмотри. Или ты разучилась читать?
– Какой ты умный! Наверно, поэтому мы и свернули с автострады. Чтобы проехаться среди кукурузных полей. Насладиться сплошной кукурузой на три тысячи миль вокруг и поиметь счастье приобщиться к великой мудрости Берта Робсона.
Он сжимал руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Он даже знал почему: если сейчас он расслабится, если не вцепится в руль мертвой хваткой, его рука может сорваться сама собой и ударить бывшую королеву школьного выпускного бала прямо в челюсть. Мы спасаем наш брак, твердил он мысленно. Да. Мы спасаем наш брак. Точно так же, как пехотинцы спасают деревни во время войны.
– Вики, – сказал он, тщательно подбирая слова, – с тех пор как мы выехали из Бостона, я проехал по автотрассе полторы тысячи миль. Все это время я был за рулем, потому что ты отказалась вести машину. А потом…
– Я не отказывалась! – с жаром возразила Вики. – У меня начинается мигрень, если я долго сижу за рулем, и только поэтому…
– А потом я спросил, сможешь ли ты поработать штурманом, если мы съедем с автомагистрали и поедем по второстепенным дорогам. И ты сказала: «Да, Берт, конечно». Да, именно так, слово в слово. «Да, Берт, конечно». А потом…
– Я иногда поражаюсь… как я вообще вышла за тебя замуж?
– Я сделал тебе предложение, и ты ответила мне «да».
Пару секунд она просто смотрела на него, поджав губы. Потом взяла в руки атлас автодорог и принялась яростно перелистывать страницы.
Да, зря они съехали с автотрассы, мрачно подумал Берт. Причем «зря» – во всех смыслах. Потому что до этого они очень неплохо ладили и общались друг с другом почти по-человечески. Иногда ему даже казалось, что из этой поездки на побережье – якобы навестить брата Вики с его женой, хотя, если по правде, это была отчаянная попытка сохранить их собственный брак – действительно получится что-нибудь путное.
Но когда они съехали с автострады, все опять стало плохо. Насколько плохо? Да просто ужасно.
– Мы съехали с трассы у Гамбурга, так?
– Ну да.
– Дальше будет Гатлин. А до него вообще ничего не будет, – сказала Вики. – Двадцать миль. Вроде и не совсем крошечный городок. Может, остановимся там и перекусим? Или, следуя твоему всемогущему и непреклонному распорядку, мы снова не станем обедать строго до двух часов дня, как было вчера?
Берт оторвал взгляд от дороги и посмотрел на жену:
– Все, с меня хватит, Вики. По мне, так можно вот прямо сейчас развернуться и поехать домой – и сразу пойти к адвокату, с которым ты хотела увидеться. Потому что и так уже ясно: все бесполезно…
Вики смотрела прямо перед собой. С каменным выражением лица. И вдруг у нее на лице отразилось изумление и испуг.
– Берт, смотри, куда едешь…
Он снова сосредоточил внимание на дороге, и тут что-то угодило под бампер их «тандерберда». Спустя долю секунды, когда Берт только начал давить на тормоз, он почувствовал, как машина проехалась по чему-то мягкому. Сначала – передними колесами, потом – задними. Их с Вики швырнуло вперед. Автомобиль вынесло на разделительную полосу. За считанные секунды скорость упала с пятидесяти до нуля. За «тандербердом» протянулись черные полосы – след от жженой резины.
– Собака, – проговорил он. – Вики, скажи мне, что это была собака.
Ее лицо было бледно-творожного цвета.
– Мальчик. Маленький мальчик. Выскочил из зарослей кукурузы, и… мои поздравления, охотник. – Она нащупала ручку, открыла дверцу, высунулась наружу – и ее стошнило.
Берт сидел неподвижно, по-прежнему сжимая руль обеими руками. На какое-то время он вообще перестал воспринимать все вокруг – кроме густого, насыщенного запаха удобрений.
Потом он заметил, что Вики уже нет рядом. В боковое зеркало ему было видно, как жена обходит машину и приближается к бесформенному бугорку, напоминавшему кучу тряпья. Вообще-то Вики была грациозной, изящной женщиной, но сейчас она еле передвигала ноги и спотыкалась на каждом шагу.
Я человекоубийца. Да, именно так это называется. Я отвлекся и не смотрел на дорогу.
Берт заглушил двигатель и выбрался из машины. Ветер тихо шелестел среди стеблей кукурузы высотой в человеческий рост. Жутковатый был звук. Похожий на чье-то дыхание. Вики стояла над кучей тряпья на дороге и рыдала в голос.
Он был уже на полпути к Вики, как вдруг краем глаза заметил кое-что необычное. Слева, в зарослях кукурузы. Ярко-красные брызги среди зеленых стеблей. Как будто там пролили краску.
Берт остановился и присмотрелся внимательнее. В голову лезли какие-то совсем неуместные мысли (все, что угодно, лишь бы не думать о груде тряпья, которая была отнюдь не тряпьем), что вот в этом году кукуруза скорее всего уродится на славу. Сочные стебли, уже готовые дать плоды, росли аккуратными ровными рядами, тесно примыкающими один к другому. Если поглубже войти в эти тенистые заросли, можно весь день проблуждать в поисках пути назад. Но в одном месте, у самой дороги, ровный строй кукурузных стеблей был нарушен. Причем казалось, что эти стебли сломали совсем недавно. А чуть дальше, в тени… что там такое?
– Берт! – позвала Вики. – Может, все-таки подойдешь посмотреть? Ну, чтобы потом рассказать партнерам по покеру, кого ты прикончил в Небраске. Может, все-таки… – Она разрыдалась, даже не договорив. Ее тень лежала у самых ног темным густым пятном. Был почти полдень.
Берт вошел в заросли кукурузы, и над ним сразу сомкнулся прохладный сумрак. Красная краска на стеблях – это была кровь. Среди стеблей монотонно и сонно жужжали мухи: подлетали, садились, угощались и улетали прочь… может быть, сообщить другим мухам. Кровь на листьях была даже здесь, в нескольких метрах от дороги. Но ведь она не могла брызнуть так далеко? А потом Берт подошел к этой самой штуковине, которую видел с обочины. Наклонился, поднял с земли.
Ровный ряд кукурузы был нарушен и здесь. Несколько стеблей погнуто, два – отломаны подчистую. Земля притоптана. На земле – кровь. Кукуруза вновь зашелестела. Берт невольно поежился, развернулся и пошел обратно. К дороге.
Вики билась в истерике, ругалась, кричала что-то невразумительное, плакала и смеялась. Кто бы мог подумать, что все закончится как в плохой мелодраме? Он посмотрел на жену и вдруг понял, что у него нет никакого возрастного кризиса, никаких трудностей с поиском своего «я» или своего места в жизни – и никаких других модных психологических заморочек. Просто он ненавидит жену – вот и все. Он влепил ей пощечину. Как говорится, от всей души.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});