Читать интересную книгу Ближе некуда (СИ) - Леру Юлия

В добровольцы выбрали девушек. Нас осталось в деревне не так много, но именно мы, легкие и быстрые, как горные гайры, должны были завлечь армию джорнаков на лед. Мужчины с тяжелым оружием обеспечат нападение сзади. Мы загоним врагов на лед и предадим их милости Инфи, отправив в глубокие воды озера.

— Многие погибнут, — сказал Клиф, обводя нас тяжелым взглядом. — Но это единственный наш шанс справиться с этой ордой. Иначе от нашей деревни уже через день не останется ничего, наших женщин заберут в рабство, а наших детей просто убьют, чтобы не кормить лишние рты.

Мы все расходились после этого совета, как пришибленные. Подготовка началась почти сразу же. Братья Ар-ки не выходили из кузницы с утра до ночи, но теперь с ними в душном, похожем на жерло вулкана помещении все чаще и чаще оставались сыновья Ли-белы, два ражих парня с лицами, обожженными огненным порошком.

Ночами, когда деревня погружалась в сон, мы выходили на лед, бурить скважины, в которые будет опущена взрывчатка. Казалось странным и страшным представить себе, что к концу этого большого лунокруга вся наша жизнь изменится навсегда.

Моя жизнь изменилась раньше.

Днем, пока мужчины работали, мы, женщины, готовили припасы. Теперь на наши плечи легла охота и рыбалка, ловушки для бобров и выделка шкур, заготовка дров и шитье теплой одежды. Мы часто работали в доме Терна: я, Пана и Ар-ка, и я каждый раз придумывала предлог, который позволил бы мне остаться дома, но каждый раз не могла себя заставить им воспользоваться.

Пана была исключительной мастерицей. Она когда-то научила меня быстро и ловко свежевать туши животных, от самого мелкого до самого крупного. Она научила меня управляться с иглой, и это умение мне очень пригодилось на Земле, где уже к окончанию школы я зарабатывала себе на косметику и духи шитьем.

Близость джорнаков пугала меня настолько сильно, что я подумывала о переходе к Нине, но Ли-ра в двух словах объяснила мне, почему мне этого делать не стоит.

— Пока ты находишься там, твое тело здесь беззащитно. Ты можешь уйти, прожить там несколько дней, недель или даже лет… Но в миг перехода и в миг возвращения твое тело будет пустым и открытым для врага. Тебя убьют, как только ты вернешься. Ты рождена в этом мире, моя милая, и смерть здесь для тебя означает смерть во всех мирах. Потому никто из нас и не станет переходить во время битвы. Потому так важна для нас эта победа. И я рада, что ты тоже станешь частичкой этой войны, потому что, победив, мы можем заслужить милость Инфи, и он даст нам еще одну жизнь.

После деревенского собрания, на этот раз из-за ветра проведенного в местном баре, я и еще несколько девушек остались убирать со столов. Держала бар вдова бывшего нашего доктора, высокая некрасивая женщина, неприветливая к любой особе мужского пола старше пяти звездокругов. Я носила пустые стаканы в кухню, где сразу несколько девушек встали у тазов с водою, принявшись отмывать стаканы до блеска. Когда зал опустел, я взяла таз с водой и тряпку и принялась вытирать столы. Взрыв хохота, донесшийся из кухни спустя какой-то время, привлек меня.

— Да ну, ты шутишь! — сказала Лам-ке, первая красавица деревни — я узнала ее по надменной интонации голоса. — Не может быть!

— Выгляните же сначала! Что вы глупости говорите! — шикнул кто-то.

Видимо, из кухни выглянули — я как раз собирала с пола рыбьи кости, и потому не видела.

— Ушла! — радостно объявили. — Ну и слава Инфи, при ней и не поговорить.

— Ушла, надо же. Она пошла прохлаждаться со своей милой Ар-кой, а мы тут мой, — кисло возразила Лам-ке.

Уши у меня вспыхнули огнем. Так этот обидный смех относится ко мне? Так это «слава Инфи» относится ко мне? Я разрывалась между желанием встать с колен и во всеуслышание объявить о своем присутствии и охотой дослушать разговор до конца. Я решила дослушать, но буквально следующая пара реплик выбила из меня дух и заставила лишиться дара речи.

— Видели сегодня на собрании? Ее матушка так и липла к мужу знахарки. Интересно, давно они встречаются?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Снова раздался взрыв хохота.

— Ой, мне так смешно, что даже противно, — сказала Лам-ке. — Вся деревня уже о них шепчется. Наверное, только знахарка сама и не знает.

Внезапно я поняла, что не хочу больше этого слышать. Что мне нужно сейчас же зажать уши руками и убежать, неважно, куда: в лес, к озеру, навстречу джорнакам.

Но я сидела на месте, как прикованная. Я слушала, как Лам-ке и ее подружки обсуждают, как «мило» краснеет моя мать, когда видит мужа «знахарки», как однажды их видели держащимися за руки, и они не поспешили разжать рук, когда заметили, что попались. Девушки поливали грязью Ли-ру, приписывая ей и женские болезни — «посмотрите на дочь — надо же, какую дуру на свет произвела», и скудоумие, раз уж не замечает очевидной измены мужа. Меня не обошли стороной. С делающей ей честь кропотливостью Лам-ке проанализировала каждую черту моего лица, сравнив ее с чертами лица мужа Ли-ры, и пришла к выводу — нет, все-таки я не его дочь.

Я положила тряпку на пол и осторожно поднялась на ноги. В голове гудело. Раздавшийся после очередной реплики Лам-ке взрыв хохота прозвучал для меня отдаленным звоном. Я вытерла руки, взяла со скамейки пальто и вышла в зиму, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Мне не хотелось видеть ее. Мне не хотелось возвращаться домой и слышать о том, что я должна вести себя пристойно и держать данное ей обещание.

Я не должна позорить семью. Не должна видеться с Терном, не должна касаться его, не должна говорить с ним.

Почему же она не может удержать своей руки на расстоянии от руки другого — женатого! — мужчины? Почему она позволяет себе загонять меня в угол и требовать от меня слова чести — чести, которую она сама не в силах блюсти?

Я шла по улице, как слабоумная, глядя в никуда и ни на кого не обращая внимания. Окрик Фелика вернул меня к реальности.

— Одн-на! — этот голос, так похожий на голос Терна, едва не разбил вдребезги мое самообладание.

Я обернулась и постаралась наклеить на лицо улыбку. Я любила этого мальчика. Любила так сильно, что могла бы за него убить.

— Привет Человеку-медведю!

Он довольно заулыбался, подбегая ко мне. Я шутливо наклонилась, чтобы расцеловать его в щеки, но поморщился и отскочил прочь. Все как всегда. Молодец, Одн-на, ты ведешь себя так, чтобы не уронить чести.

— Одн-на, у меня к тебе серьезное дело, — сказал Фелик. — Терн просил передать тебе письмо. Он сказал, это очень важно, это касается джорнаков. И он сказал, что ты скоро придешь к нам в гости. Ты ведь придешь, правда?

Я взяла из его маленькой ручки запечатанный воском квадратный кусок бумаги. Сердце мое подпрыгнуло, когда я коснулась этого листка. Мне захотелось выбросить его далеко-далеко в снег, но я не позволила себе этого сделать просто потому что передо мной стоял мальчик, который любил своего брата так сильно, что готов был убить за него.

— Спасибо, Фелик, — сказала я с чувством. — Ты такой молодчина. Передай маме привет, мы с Ар-кой обязательно придем к вам в гости.

Он гикнул и побежал прочь, а я развернула замерзшими пальцами послание и прочла наспех написанные торопливым почерком Терна строки:

«Одн-на, нам необходимо встретиться и поговорить. Пожалуйста, приходи увидеться со мной к охотничьей сторожке отца завтра после заката. Т.».

Я сжала письмо в руках с такой силой, что оно превратилось в маленький комочек бумаги. Мне не о чем говорить с тобой, Терн. Ты женишься на моей подруге, а я дала слово матери.

Но я уже знала, что буду там в назначенное время. Просто потому что я тоже имею право встретиться со своими чувствами лицом к лицу… Даже если придется сразу же после встречи оттолкнуть их.

ГЛАВА 26

Круг пятый

Я буквально заставила себя преодолеть последние несколько шагов до сторожки и остановилась, переводя дыхание. Вот он, этот домик. Отец Терна построил его еще во времена своей молодости, после того, как однажды, возвращаясь с охоты, едва не замерз в лесу на подходе к деревне. В деревянном домике было все: печка, старая кровать с железной сеткой, консервы в шкафу, посуда. Можно было приготовить еду, вскипятить воду и передохнуть, слушая, как за окнами завывает морозный ночной ветер.