участников.
— Но у тебя есть Кострома, Сочинец, Дунай… — напомнил Витя. — Да и Пилигрим… Они же признают тебя главой!
— Именно в этом и суть! Они признают меня главой! Не я стал их главой, не я заставил их признать своё превосходство. А они сами решили, что главой буду я… — пояснил я свою мысль. — До того, как мы сбежали на гиганте от бестий, главой был Сочинец. И это он выдвинул мою кандидатуру на пост главы.
— Хм… Неожиданно! — признался Витя. — Ну ладно. Пусть так. Выходит, каждая группа, и вообще большое количество групп, каким-то образом ограничивает власть отдельного человека… Но если твои догадки по поводу Кукушкина верны — значит, его это ограничение рано или поздно перестанет касаться. И что нам теперь делать?
— Ничего… Потому что мы ничего изменить не сможем! — ответил я. — Так что я приведу Пресню, ты — охрану. А потом каждый из нас будет думать, как занять своё очень важное и нужное место в городе!..
Мы помолчали, и я вдруг понял, что надо добавить важное уточнение:
— В городе, которым правит Кукушкин. За его спиной.
— Ага… — отозвался Витя.
— Если тебя это утешит, ты знай… В общем, если у тебя не получится чего-то добиться, я всегда приму тебя в своей группе! Хотя… — я покачал головой. — Я не уверен, что и у меня получится…
— Ну тогда приходи ко мне! Вместе со своими людьми! — усмехнулся Витя. — И спасибо. Ты меня успокоил.
Мы расстались, когда добрались до крайних капсул перед обрывом. Витя отправился своей дорогой, а я — своей.
Правда, наш разговор всё никак не шёл у меня из головы… Я, сам того не ожидая, выдал Вите догадку, которая меня озарила только сегодня.
Кукушкин старше, чем кажется.
Он мудрее, опытнее, умнее и решительнее. Он умеет выражаться казённым языком. Он умеет создавать многослойные планы, которые отлично продавливает на Совете — и не только.
Этого не должен уметь мой современник тридцати лет от роду. Да мои современники в этом возрасте только по бабам прекращают бегать!..
Все странности в поведении Кукушкина становились объяснимы, если предположить, что ему уже не меньше пятидесяти лет… В этом случае он действительно способен вести себя так, как сейчас. Но… Это совершенно не вязалось с тем, что говорил мне СИПИН! Это не просто исключение, как это было с мамой Насти. Нет! Этот факт прямо противоречил словам робота о возрасте колонистов!
Так кто же такой Кукушкин? Кто этот человек, который руководит заблокированным городом? Кто этот тип, сумевший спаять воедино десять тысяч самоуверенных наглых и молодых рыл? Кто он такой, что добился того, чтобы эти люди сидели себе в осаде, как на курорте, и в ус не дули?
Дерьмовые вопросы, Вано! А значит, на них нужно получить ответ.
Глава 22
Совершенно неудачливый
Дневник Листова И. А.
Сто двадцать третий день. То ли обед, то ли война
У меня сегодня появилось две новости. Одна, как водится, хорошая. Другая — плохая.
Начну с плохой: я начинаю сомневаться в своём умственном здоровье.
А хорошая новость заключается в том, что я — совершенно точно! — не животное. Потому что, глядя на войну горных и лесных бестий, я так и не понял: эти твари воюют или обедают? Ну натурально же, никак не отличить…
А ещё над городом к вечеру потянулся смрад разложения и запах крови. От первого напрочь пропадал аппетит, а от второго — во рту чудился постоянный привкус металла.
И всё это случилось потому, что ночью хищники-таки начали свою странную войну. Лесные бестии стали переправляться через реку, со стороны моря, и нападать на горных.
Вой стоял такой, что не будь у меня в капсуле звукоизоляции — спать бы не смог. Даже Русый впервые воспользовался своим правом войти внутрь, чтобы спрятаться от звуков бойни.
К утру основные бои уже закончились, и война свирепых хищников перешла в соревнование на тему «кто быстрее сожрёт трупы своих и чужих».
Стычки, конечно, случались и во время этого жуткого гастрономического конкурса… Однако были они не такие уж и ожесточённые. Зато вся округа Алтарного оказалась завалена трупами животных, которые ещё не осилили съесть их собратья. И всё это, понятное дело, на летней жаре начало разлагаться и вонять. Причём довольно быстро.
Ситуация вызывала беспокойство. Как минимум, потому что запах становился сильнее и сильнее. И вот уже люди в городе начали болеть за обе стороны противостояния: лишь бы те побыстрее всё подъели.
— Не думал, что они такое устроят… — заметил взъерошенный Пилигрим, которого я застал у частокола.
Он стоял на площадке, поглаживая голову пристроившейся рядом Хромой.
— Ну так у них война… — напомнил я очевидное. — Вот они и воюют…
— Нет, Вано, тут вопрос не в войне, — покачал головой Пилигрим. — Понимаешь, я до сих пор не могу определиться с тем, кто они… Животные или разумный вид? И вот эта война — это не столкновение животных. Понимаешь? Ну не ведут так себя животные…
— Просто обычные животные не могут призывать на помощь других животных, — развёл руками я. — А эти могут. Вот и призывают всех сородичей в случае опасности.
— Вот в этом-то вся и беда! — неожиданно согласился со мной Пилигрим. — Если они могут так общаться между собой… Если могут призывать из окрестностей своих сородичей, да и вообще чувствуют своё родство… Тогда какие же они животные?
— Интересные у тебя мысли, Грим… — я даже задумался.
— Вдруг наши предки от них не сильно отличались? — спросил тот, даже не обратив внимания на мой ответ. — Вдруг какие-нибудь кроманьонцы такие же замесы устраивали? А мы просто не знаем.
— Ну вряд ли они друг друга при этом кушали! — сморщив нос, возразил я.
— А вот тут, Вано, ты не прав… Кушали, — не согласился Пилигрим. — Не сказать, чтобы это было частое явление… Но в голодные годы можно было и сородичем закусить. А уж если чужак приблудился, то сами духи природы велели добру не пропадать. Да и современные нам дикари тоже не чужды каннибализму…
Он всё продолжал говорить, а я вспоминал то, что узнал про группу, пришедшую к Алтарю… В частности, рассказ Насти и Миши. И почему-то в этот момент я понял, что не так уж и сильно мы отличаемся от бестий. Стоило чуть придавить обстоятельствам — и вот… Уже ведём себя, как звери какие-то…
Новый виток мыслям придала девушка, которая принесла ужин дежурившим на стене солдатам. Я, да и не только я, с интересом уставился на её аппетитные выпуклости. Именно на мысли о том, почему мы называем чьи-то задницы аппетитными, а не как-то иначе, я и осознал: моя крыша, похоже, готова сделать ручкой этой действительности…
А если вспомнить об игрищах людей во время соития — например, про облизывание и покусывание… И в этот момент я отчётливо понял, что дальше развивать эту тему в голове не стоит… В лучшем случае, закончится эректильной дисфункцией, а в худшем — полной импотенцией. Пусть терминология и игрища, связанные с сексом, никак не ассоциируются с тем, что я наблюдал из-за частокола. А мой рассудок пусть остаётся на своём месте…
— Тьфу, Грим, ну и темы у тебя!.. — в сердцах сообщил я ему.
И ушёл.
Вслед за девушкой, разносившей ужин, гордо подняв… Флаг! Да, флаг того, что в этой голове всё ещё относительный порядок, и аппетитные выпуклости поднимают мне вовсе не аппетит!
Дневник Листова И. А.
Сто двадцать четвёртый