У вас есть шанс развеселиться самому, наблюдая, как зрители следуют вашим указаниям и стараются понять их.
Но, конечно, на самом деле ваша задача состоит в том, чтобы суметь с помощью шутки выпутаться из этой ситуации. Зрители поймут, что их одурачили, но, может быть, у них останется то же ощущение, которое знакомо многим выходящим из кинотеатра: «Фильм, конечно, если говорить всерьез, дурацкий, но такой забавный!»
Иногда именно поэтому некоторые совершенно пустые фильмы имеют больший успех, чем те, где режиссер занят серьезными и тщательными поисками правды. Хороший сценарий играет на ожиданиях зрителей. Он возбуждает их, а потом оправдывает или не оправдывает эти ожидания совершенно непредсказуемым образом. Благодаря сценарию удается поддерживать иронический разговор со зрителями. Поэтому вторым важнейшим принципом для написания сценария я считаю легкость мысли.
Однако весь процесс полон теоретических ловушек. Часто кажется, что у двух персонажей фильма должен быть совместный эпизод или что сюжет должен повернуться именно так, а не иначе. По смыслу все вроде бы подходит, но когда вы пытаетесь написать этот эпизод, оказывается, что это не так. Эпизод, кажущийся таким очевидным и логичным, просто отказывается быть жизненно достоверным.
В таких случаях у меня есть один рецепт — поспать и забыть о своей идее, потому что она представляет собой не что иное, как одну из странных ловушек, расставленных теорией.
Когда я был молод и ничего еще не знал об этом, я думал, что, может быть, существует какой-то секрет писательства, способ проникнуть в тайну этого ремесла, какой-то трюк, которому меня могут научить старые мастера. В поисках этого секрета я однажды обратился к великому актеру и писателю Яну Вериху:
— Пан Верих, когда вы с паном Восковецем писали ваши прекрасные пьесы, вы начинали с какого-то наброска? С какой-то концепции или плана, который связал бы все воедино?
Маленькие темные глазки Вериха с удовольствием созерцали мою искреннюю, пастушескую наивность; его лицо было веселым.
— Да нет, ни черта! — сказал он. — Мы всегда начинаем с двух вещей: «Кто выходит на сцену?» и «Что он говорит?».
Отель «Челси»
Большая часть моей культурной реабилитации протекала в отеле «Челси»; это место, бывшее на протяжении многих лет средоточием нью-йоркской богемы, идеально подходило для моих целей.
В доме на Лерой-стрит жить было прекрасно, но я ушел оттуда, как только понял, что «Отрыв» не удался. Мы с Иваном больше не могли себе позволить арендовать этот дом, так что мы оба перебрались в отель «Челси», где я и прожил до 1973 года. Тогда эта ветхая гостиничка была домом для Дженис Джоплин и многих других писателей, художников, музыкантов, актеров, фокусников, наркоманов и проповедников. Холл был загроможден холстами, которыми постояльцы расплачивались по счетам. Вся жизнь в этой гостинице была полна красивых жестов и поисков смысла существования. Мой номер находился на восьмом этаже, из окна открывался вид на закопченные кирпичные стены, пожарные лестницы и потоки машин с желтыми вкраплениями такси. В номере были плита, двуспальная кровать и искусственный камин.
Сейчас я удивляюсь тому, как мне удалось не потерять в этом жилище уверенность в своих силах. Каким-то образом я сохранил полную убежденность в том, что все в конце концов встанет на свое место. Мой бюджет на протяжении недель ограничивался долларом в день, и это здорово упрощало жизнь. Каждый день я покупал банку мяса с соусом чили и бутылку пива, а через день — буханку хлеба, и этого было достаточно. Оказалось, что в Нью-Йорке нужно очень постараться, чтобы умереть с голоду. Благодаря постоянно навещавшим меня друзьям и друзьям друзей, приглашавшим меня на обед, я никогда не скучал и редко был голоден.
Очень помогло и то обстоятельство, что мне попался самый великодушный во всем Нью-Йорке хозяин гостиницы, Стэнли Бэрд. Первого числа каждого месяца я находил в комнате конверт со счетом. Когда я понял, что не смогу внести плату, я спустился в офис управляющего.
— Я не могу заплатить, Стэнли, пока не могу, — сказал я.
— О'кей, — сказал Стэнли.
— Я или заплачу, или умру здесь, но я не перееду, можешь мне поверить.
Стэнли улыбнулся и помахал мне рукой. Этот жест никогда не менялся, независимо от того, задерживал я плату за три месяца или за восемь.
Как-то в «Челси» звонок пожарной сигнализации поднял меня с постели в три часа ночи. Я помчался в коридор узнать, что случилось. Незадолго до этого я видел в выпуске новостей страшный пожар в гостинице в Токио и сейчас мог думать только о бедных японцах с охваченными пламенем волосами, прыгавших с крыши десятиэтажного здания и разбивавшихся на цементных тротуарах.
В коридоре восьмого этажа не было признаков огня, не было дыма, не было даже намека на пожар. Вдруг я сообразил, что ниже пояса на мне ничего не надето. Я спал в короткой футболке. Стали открываться двери других номеров, так что я поспешил обратно к себе, чтобы одеться.
Когда я потянулся к ручке двери, внезапный сквозняк захлопнул ее перед моим носом. Моя футболка была слишком коротка, и как я ни старался ее натянуть, все мои прелести оставались на виду. Я стоял и думал, что мне делать, когда из двери напротив выглянула молодая женщина. Я прикрыл свое мужское достоинство руками.
— Мисс, можно мне воспользоваться вашим телефоном? У меня дверь захлопнулась, — спросил я.
Она выждала минутку, но потом согласилась и скромно отводила глаза, пока я с голым задом звонил в дирекцию. Я стал было объяснять им мою проблему, но парень, ответивший мне, был в истерике:
— У нас экстренная ситуация! Здесь пожар! Пожар! Вы понимаете? Пожар! Пожар! — и он швырнул трубку.
Было ясно, что я еще долго не смогу попасть в комнату. Молодая женщина выглядела очень мило, но ее мысли были заняты более важными делами.
— Вам не кажется, что мы тут в огненной ловушке? — спросила она.
— Да. А у вас не найдется пары брюк?
— Нет. Так нам надо выбираться отсюда.
— Да, но мне надо сперва что-нибудь надеть.
— У меня есть только юбка, но…
— Давайте юбку.
Юбка была на резинке, так что оказалась мне в самый раз. Как только я прикрыл задницу, я снова вспомнил о смерти на цементном тротуаре. Мы открыли дверь номера. До нашего этажа уже дошел запах дыма; и мы слышали, как кричали люди и как лилась вода несколькими этажами ниже. Мы помчались к лестнице.
Лестница в «Челси» тянулась с первого этажа до крыши, ее пролеты зигзагами пронизывали боковые галереи. На нашем этаже возле перил столпилась небольшая группа людей, и все они смотрели на пожарников, орудовавших на пятом этаже. Их черные резиновые робы были едва видны сквозь клубы белого дыма, вырывавшиеся из комнаты справа от лестницы, когда туда направляли струи воды из брандспойтов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});