же почувствовал на себе тяжелый взгляд.
— Это так ты не раздеваешься? — Печенька приподнялась на локтях и сурово осмотрела его с головы до ног.
Жестокая женщина.
— Ремень хоть можно вытянуть?
Её глаза на мгновение остановились на металлической пряжке. В голове явно начались сложные мыслительные процессы. Но вот она нервно смахнула с лица волосы, упала на подушку и отвернулась к стенке, не забыв натянуть одеяло по самые уши. Люк прикусил щёку изнутри, чтобы подавить ухмылку. Позволение получено. Слава богам. Он звякнул пряжкой, быстро вытянул ремень из шлёвок и швырнул к толстовке. Так же быстро расправил своё одеяло и нырнул под него. На самой край дивана. Как честный человек.
И стало тихо.
Воздух в комнате будто сгустился и облепил тело вязкой паутиной. Волны напряжения сковали руки и ноги. Люк прислушался. Вся небольшая гора одеяла рядом застыла: ни шороха, ни вздоха. Ладно. Возможно, идея была дерьмовая. Ещё не поздно вернуться, но…
Он поморщился. Жесткий пол.
Там жесткий пол, а здесь мягко и уютно. Пахнет цветочным шампунем, а на расстоянии в пару футов лежит тёплая, мягкая, ни черта не покладистая девица. Плюсы перевешивают минусы. Нужно оставаться. Люк повернулся на бок, лицом к медному затылку, торчащему из-под одеяла, и с ухмылкой уставился на него.
Долго ещё она собирается не дышать?
— А помнишь, как тебя заставили ночевать у меня дома? — вдруг прошелестел приглушенный шепот из-под одеяла.
Ну надо же, оно всё-так живое.
Люк подложил локоть под голову. Короткое воспоминание всплыло из уголков памяти. Ему шестнадцать, он лежит на похожем диване и пытается смотреть телек, а рядом прыгает вредная, тощая, рыжая обезьянка. За окном сумерки, а её родители задержались на какой-то там конференции и попросили соседей прислать старшенького, чтобы присмотрел за домом. И за обезьянкой, конечно.
Он улыбнулся медному затылку.
— Такое не забывают, — собственный голос тоже упал до полухрипа. — У меня намечалось свидание с Лизой Тёрнер, и я надеялся, что она мне даст. А тут ты. Обломала мне гипотетический секс.
Гора одеяла зашевелилась.
— Какое горе, — она развернулась, и по комнате прозвенел злорадный смешок.
В потёмках из-под пухового облака на лице проступило обманчиво сочувствующее выражение. Засранка.
— После этого Лиза послала меня в задницу, — Люк усмехнулся.
— Ты не предупредил, что не придёшь? — пораженно прошептала Джекс.
— Конечно, нет.
Она вдруг привстала, оперлась на локоть и подперла щеку кулаком.
— Знали бы мои родители, какого дьявола пускают в дом.
Ну да. А она-то, конечно, ангел во плоти.
— У них рос свой маленький Аид, им было не привыкать.
Джекс цокнула, вытянула руку, взлохматила ему волосы и тут же спрятала её обратно. Но ощущение её пальцев, путающихся в прядях, так легко не развеялось. Даже не верится, что она когда-то была настолько мелкой. Если ему было шестнадцать, то ей двенадцать. Совсем ребенок. Она бегала вокруг в дурацкой пижаме с бананами и всячески не давала смотреть «Доктора Хауза»: прыгала с кресла на кресло, включала музыку, играла в игры на смартфоне и выкручивая звук на максимум.
А теперь лежит здесь и смотрит на него так, будто он главное зло на планете?
Но всё-таки рядом с ней хорошо. Как дома.
Люк подвинулся ближе к ней. Незаметно. Совсем немного. Просто чтобы не рухнуть ночью. Но Джекс тут же встрепенулась.
— Ты что, придвинулся? — она вскинула брови.
Какая внимательная. Он устало закатил глаза.
— У меня задница с края падала.
— Ещё дюйм, и я стукну тебя по башке торшером, — она снова упала на подушку, и так же, как и он, подложила локоть под голову.
— Не ссы, я буду спать, как убитый.
Джекс сморщила нос.
— Я тебя не боюсь.
— Да ну?
— Если бы боялась, не затащила бы за тачки на тёмном пляже.
Её губы дрогнули в предательской ухмылке. Зараза. Люк ткнулся лицом в подушку, и из груди вырвался рваный, неконтролируемый смех. Она и дальше будет об этом напоминать? Или так легче считать, что всё произошедшее за тачками — глупое недоразумение? Но оно не глупое. И навсегда останется между ними, как ни пытайся свести всё к шутке.
Отсмеявшись, Люк отвернулся от подушки и глубоко вдохнул, прочищая лёгкие. Завалился на спину и уронил руку на глаза. Вся усталость медленно потекла из тела, мышцы отяжелели. Да и веки тоже. Он с силой растёр лицо ладонью.
— Давай спать, Джекс, — вырвался тихий выдох. — Я не собираюсь тебя домогаться.
И, кажется, это были последние слова перед тем, как мозг отключился.
.
***
.
Какой-то внутренний толчок заставил распахнуть глаза прямо посреди сна.
Люк сильно зажмурился, прогоняя тёмные пятна, снова разлепил веки и попытался осмотреться мутным взглядом. Комната Тессы, диван, собственное одеяло и приоткрытая дверь. Рассвет уже поднялся над городом. А сзади к спине прижимается что-то тёплое. Вдоль всего тела. От лопаток до коленей.
Какого…?
Люк медленно поднял одеяло и заглянул под него. На талии лежит маленькая рука. Белые пальцы прижались к торсу поверх майки, а за спиной кто-то едва ощутимо пошевелился. Осознание, наконец, докатилось до тонких проводов в мозгу.
Джекс. Это Джекс.
Вся кровь в теле обжигающей волной хлынула вниз.
Дерьмо!
Люк осторожно отодвинулся к краю дивана. Медленно снял с себя невесомую руку и слегка приподнялся на локтях. Кое-как обернулся. И нашёл взглядом спящую, хрупкую фигурку. Её одеяло сбилось в кучу под спинкой дивана, и сама она как-то влезла под второе. Под одеяло Люка. Локоны разметались по подушке, и солнечные лучи превратили их в жидкую лаву. Медные ресницы оттенили веснушчатые щеки, а губы надулись бантиком. И, похоже, всю ночь или хотя бы ее остаток Джекс вжималась лбом в его лопатки. Кожа на том месте сейчас остыла так, будто потеряла горячий источник тепла.
Люк застыл на месте. Обжигающая волна теперь затопила всё тело, в лёгких раздулся шар, перекрывая путь кислороду. Люк уставился на спящую Джекс, не в состоянии перестать смотреть. В глотке застрял шершавый, царапающий камень. Боги, почему он раньше не почувствовал, что она так близко? Обнимала, дышала в спину, грела, как раскалённый металл. Как можно было не почувствовать и спокойно спать?!
Мозг отключился. Люк на полном автопилоте поднял руку и легко коснулся её верхней губы, усыпанной веснушками. Ощутил мягкую кожу под пальцами, провел по ней до уголка.