условия я также уточню позже, когда приблизится срок ликвидации. Если тебе удастся это сделать на поверхности Ресургема, когда он будет совершенно одинок и беспомощен, ты удовлетворишь мои требования полностью.
По-видимому, для Мадемуазели сказанное имело огромное значение, так что Хоури постаралась все запомнить, хотя звучали наставления призрака наподобие средневековых заклинаний против лихорадки.
– И ни в коем случае не позволяй ему покинуть Ресургем. Пойми, если на орбите появится какой-нибудь субсветовик, даже наш, Силвест обязательно попытается проникнуть на него. Этого нельзя допустить ни при каких обстоятельствах.
– Я поняла, – сказала Хоури. – Его надо убить внизу. Это все?
– Не вполне. – Ухмылка призрака была совершенно вурдалачья, Хоури еще не приходилось видеть такой на лице Мадемуазели. Может быть, та истощила свой арсенал мимических жестов, оставив лишь кое-что для особых случаев? – Конечно, я хочу получить доказательство его гибели. Твой имплантат зафиксирует обстоятельства ликвидации, но, когда ты вернешься на Йеллоустон, изволь предоставить физическое свидетельство. Мне нужны останки, и не просто пепел. То, что добудешь, храни в вакууме, изолированно от корабля. Если надо, замуруй в камень, но любой ценой доставь мне. Я должна получить доказательство.
– А потом?
– А потом, Ана Хоури, я отдам тебе мужа.
Силвест не останавливался даже дух перевести, пока они с Паскаль не достигли оболочки Города, не проникли в нее и не сделали несколько сот шагов по лабиринту пронизывающих ее тоннелей. Он шел наугад, игнорируя знаки, оставленные археологами, стараясь лишить преследователей малейшего шанса на осмысленный поиск.
– Не так быстро, – взмолилась Паскаль.
Силвест закрыл ей рот ладонью, хотя и знал, что потребность заговорить вызвана подсознательным желанием забыть о только что случившемся убийстве отца.
– Надо двигаться тихо. В скорлупе полно людей из «Истинного пути», и они очень хотят нас поймать.
– Но мы заблудимся, – сказала она, понизив голос. – Дэн, здесь уже кое-кто терял дорогу и умирал от голода.
Силвест втолкнул Паскаль в узкий лаз, уводивший куда-то в густую и душную тьму. Стены были скользкие, на полу – ни дощечки настила.
– Вот чего мы попросту не сможем тут сделать, – сказал он со спокойствием, которого вовсе не испытывал, – так это заблудиться. – Он постучал пальцем по глазу. Зрячий в обществе слепого, Силвест начисто забывал, что бóльшая часть его внеречевых средств общения пропадает зря. – Я могу воспроизвести каждый сделанный нами шаг. И стены прекрасно держат тепло, полученное от наших тел. Для нас тут гораздо безопаснее, чем в Городе.
Она долго не отвечала, лишь тяжело дышала у него за спиной. Наконец прошептала:
– Надеюсь, это не один из тех редких случаев, когда ты ошибаешься. Потому что иначе мы получили бы слишком дурное предзнаменование в самом начале нашей супружеской жизни.
Ему было невесело – кровавая бойня все еще стояла перед глазами. Тем не менее он рассмеялся, и этот смех как бы сделал менее реальным случившееся. Уж лучше так… Когда он думал обо всем рационально, страхи Паскаль ему казались вполне оправданными. Даже если бы Силвест знал, где лежит выход из лабиринта, это знание, скорее всего, оказалось бы бесполезным. Например, если он наверху, а тоннели слишком скользкие, по ним не вскарабкаться. Или если слухи правдивы и лабиринт произвольно меняет свою конфигурацию. А кроме того, волшебное зрение никак не спасает от голода, и Силвест с Паскаль умрут точно так же, как те несчастные глупцы, что сошли с маркированной тропы.
Все глубже и глубже уходили они в лабиринт амарантийцев, ощущая, как лениво изгибается тоннель, как причудливо, подобно дождевому червю, точит он свой путь сквозь толстую скорлупу Города. Поддаться панике было еще опаснее, чем потерять направление, а сохранять спокойствие – куда как тяжело.
– И сколько, по-твоему, времени мы здесь проведем?
– День, – сказал Силвест. – За этот срок должны подойти подкрепления из Кювье.
– И на чьей стороне они будут?
Силвест протиснулся через сужение тоннеля. Дальше тот расходился натрое. Силвест мысленно бросил монетку и двинулся влево.
– Хороший вопрос, – сказал он, но так тихо, чтобы жена не услышала.
А что, если бойня в зале – лишь эпизод переворота, охватившего всю колонию, а не локальный акт терроризма? Что, если Кювье уже вышел из-под контроля правительства Жирардо и теперь находится в руках «Истинного пути»? Смерть Жирардо оставила без управления громоздкую партийную машину, важнейшие шестерни которой были сломаны в храмовом зале во время брачной церемонии. Задумай революционеры блицкриг, в этот момент ослабления власти они могли бы добиться многого. Возможно, все уже кончено, бывшие недруги Силвеста сброшены с Олимпа, и новая неизвестная сила захватила бразды правления. В этом случае торчать в тоннеле – просто терять время. Как относится к Силвесту «Истинный путь», интересно: как к своему врагу или как к врагу своего врага? Это ведь совершенно разные вещи…
Правда, в самом конце Силвест и Жирардо перестали быть врагами.
Наконец беглецы вышли к широкой плоской горловине, в которой сходилось несколько тоннелей. Там нашлось где посидеть, а воздух был чист и свеж. Значит, система подкачки воздуха работала совсем близко. В инфракрасном спектре Силвест видел, как Паскаль осторожно садится, как шарят ее руки по скользкому полу, боясь нащупать крысу, острый камень или череп.
– Порядок! – сказал Силвест. – Здесь мы в безопасности. – Эти слова, будучи произнесены вслух, казалось, обрели правдивость. – Если кто-то появится, успеем скрыться. А пока будем тихо лежать и ждать.
Конечно, сейчас, когда волнения, связанные с побегом, отошли на задний план, Паскаль снова начнет думать об отце. Этого не хотелось.
– Жанекен, старый тупица, – сказал он, надеясь хоть как-то отвлечь ее от тягостных мыслей. – Должно быть, его шантажировали. Так чаще всего и бывает.
– Ты о чем? – с трудом спросила Паскаль. – Что бывает чаще всего?
– Коррумпируют тех, кто вне подозрений. – Силвест говорил еле слышно. Газ, использованный в храме, почти не затронул легкие Силвеста, но все же поразил голосовые связки. – Жанекен много лет возился с этими птицами. По крайней мере, с тех пор, как мы познакомились в