сумеет добраться до верхней площадки лестницы, не изранив в конце концов пальцы этими проклятыми ручками.
Он нажал на кнопку. Она засветилась золотистым светом. Идеальный круг – мерцание, похожее на нимб. Внутренний голос подсказывал ему, что еще не поздно. Еще можно передумать. Не заходить в лифт. Если он войдет, двери за ним захлопнутся, словно он добровольно проник в ад. Чего только не лезет в голову! Какое у меня все-таки паталогическое воображение. Хорошо, пускай не в ад, а в чистилище. Юго вздохнул. Звуковой сигнал — и он машинально отступает на шаг, металлические двери распахиваются, открывается кабина лифта. Достаточно большая, чтобы поместился он сам, его пакеты, его лень и вся его необъятная глупость. Достаточно большая для нескольких человек с лыжами, вот и все. Он вошел внутрь, поставил на пол пакеты, которые с каждой секундой становились все тяжелее, и потянулся указательным пальцем к панели управления. Палец завис перед кнопкой «подземный этаж».
Он вспомнил, что ему вроде говорили о прачечной в подвале, которая работает только в зимний сезон для стирки постельного белья из номеров, но он тоже может ею воспользоваться, если у него возникнут проблемы со стиральной машиной в его квартире. Нет, конечно нет, спасибо. Памятуя о том, как ему удалось измыслить самое немыслимое на лестничной клетке корпуса Б/У, он ни за что теперь не даст волю своему необузданному воображению в подземелье, полном машин, выстроившихся в ряд в неоновом свете. Нет уж, что нет, то нет.
Он нажал на кнопку 3, и двери сомкнулись. Как две гильотины. Нет, хватит, даже не начинай. Кабина вздрогнула, затем с усилием стала подниматься. Медленно. Очень медленно.
Некуда торопиться. Она ползла очень медленно, и Юго решил, что так и задумано, что иначе и быть не должно. Чтобы пассажир не покачнулся в своих неуклюжих, вонючих шузах и не ткнул лыжей в рожу соседа.
– Подумать только, до чего у вас острые лыжи.
– Извините, не понял…
– Ваша лыжа острая как нож! Посмотрите на мою шею! Вся в крови!
Юго потряс головой, стараясь отмахнуться от сцены из фильма ужасов. Лифт не сломается. Индикаторная лампочка показывала 2. Они почти на месте. Теперь подвинулись еще выше. Не спеша.
Цифра 2 погасла. Юго наблюдал за цифрой 3, ожидая, когда загорится красный свет и прозвучит сигнал прибытия. Вместо этого лифт резко остановился, и Юго, чтобы не упасть, схватился за поручень.
Нет.
И свет погас.
43
Такое могло присниться только в кошмарном сне.
Был ли хоть один шанс из миллиона, что в этот единственный раз, когда он поедет на лифте, тот сломается, – именно в этот, а не в другой раз? Какая гнусность!!! Один-единственный раз!
Юго понимал, что надо взять себя в руки, не поддаваться панике. Только не сейчас. Не в эту минуту, когда он застрял между двумя этажами заброшенного здания, куда почти никто не заглядывает, в самом центре практически безлюдного лыжного курорта у подножия Альп. Когда он взглянул на два стоящих у его ног пакета с продуктами и упаковку кока-колы, ему стало смешно. По крайней мере, не умру от голода и жажды. Но ничего смешного в этом не было. Спокойно. Это снова пройдет. Это временное. Просто ум за разум зашел, как в тот вечер.
Не упустив такой возможности, его воображение мгновенно отреагировало: ты имеешь в виду тот случай, когда, как и сейчас, ты оказался в темноте, и тут появилась огромная тварь и попыталась сожрать тебя, высосать из тебя все внутренности, которые она с удовольствием сначала превратила в какое-то жидкое месиво? Отлично, приятель! Разве что здесь вряд ли слышно, что к тебе кто-то приближается. И в этом-то вся проблема.
– Ну, поехали! – скомандовал он.
Он нащупал в темноте кнопки, начав с верхней, и, дойдя, как он полагал, до кнопки 3, принялся упорно на нее давить.
– Ну что же я такой невезучий, это просто нереально!
Ничего не видно. Абсолютно. Хуже, чем в безлунную ночь. «Ночь, опустившуюся в кабину лифта на дне чернильного озера». Сказано не так уж плохо, и при других обстоятельствах он мог бы записать эту фразу и вставить в одну из новых глав. В роман, который я еще даже не начал… Как долго ему придется просидеть здесь взаперти, прежде чем его исчезновение заметят и догадаются, где он?
Они с Лили еще не планировали, в какой вечер встретятся, поскольку только что провели вместе ночь. Но Юго надеялся, что она встревожится, если не увидит его до среды. Целых три дня… И спасатели еще должны будут отыскать его здесь. Услышат ли они его крики? Сколько еще пройдет часов или дней, прежде чем фирма по обслуживанию сможет выслать аварийную бригаду? Они пришлют пожарных. Юго не был уверен, что сможет продержаться три дня в замкнутом пространстве, в полной темноте и не сойти с ума.
И какое унижение… Тик и Так не преминут воспользоваться этой историей по полной. До конца лета ему придется распрощаться со своим именем: не Юго, а Отис[41] – промышленный альпинист, а когда выпьют, Отис – высотный скалолаз. Ну а если пронюхают, что он спит с Лили, то Отис – покоритель Венериного холма!
Юго уткнулся головой в стенку. Он с трудом дышал. Это нервы. Все в порядке, воздух в кабине обновляется. А так ли он в этом уверен? Смерть от удушья в темном лифте не входила в его планы. Юго глубоко выдохнул.
– Эй! Есть тут кто-нибудь? – неожиданно крикнул он. – Вы меня слышите?
Его слова эхом отдавались от металлических стен, словно те обладали способностью замыкать в себе звук. Нет, звук проходит наружу. Наверное, меня слышно на лестничной площадке. Он заметил, что непроизвольно оттягивает горловину свитера. Ему было жарко. Если я буду орать каждую минуту, в конце концов кто-то услышит. Но при таком раскладе голоса у меня хватит на час, потом я окончательно осипну, и вот тогда уже будет совсем круто, если кто-нибудь все-таки случайно окажется рядом, а я не смогу дать о себе знать.
Колотить в стенки кабины? У него при себе нет ничего, что можно было бы использовать как палку, но он подумал, что и кулаков будет достаточно. Он ударил, почувствовал боль в руке и заметил, что кабина слегка закачалась на тросах. Не хватало только, чтобы она упала. Нет, это невозможно, она прекрасно закреплена, стабилизирована на тормозах, тут нет никакого риска. Примерно такая же вероятность, как когда