Читать интересную книгу Сделка Райнемана - Роберт Ладлэм

– Боже мой! – простонал Сполдинг, сдвигая в сторону пузырь со льдом и ощупывая голову. Потом посмотрел на свои пальцы. На них была кровь.

– Надеюсь, вы не будете изображать из себя героя. Вам нужен врач.

– Какой там герой, – улыбнулся Дэвид. – У меня разошлись швы. Было бы неплохо, если бы сюда и в самом деле заглянул какой-нибудь врач. И поскорее. Вы не могли бы устроить это прямо сейчас?

– Мог бы. Но где это вас зашивали?

– На Азорах. Несчастный случай.

– Господи Боже, так вы, выходит, разъезжаете по всему белу свету?

– Что-то вроде того. И кто-то при этом опережает меня.

Глава 24

– Миссис Камерон здесь по моей просьбе, Сполдинг. Я разговаривал с Баллардом и доктором. Они сказали, что старые швы у вас сняли и наложили новые. Теперь вы должны чувствовать себя как подушечка для булавок.

Грэнвилль сидел за столом, удобно устроившись на стуле с высокой спинкой. Джин расположилась на диване, а стул напротив, видимо, предназначался для Дэвида. Но он решил подождать, пока Грэнвилль предложит ему сесть. Сполдинг не был уверен, что посол ему нравится. Возможно, неопределенное отношение Дэвида к Грэнвиллю объяснялось в какой-то мере тем обстоятельством, что помещение, которое господин посол отвел под его кабинет, находилось в противоположном конце здания и к тому же использовалось до самого последнего времени в качестве обычной кладовки.

– Ничего серьезного, сэр. Если бы что-то было не так, я сказал бы. – Сполдинг кивнул Джин. В ее глазах он заметил сочувствие.

– Вы не должны совершать подобные глупости. Доктор говорит, что удар, к счастью, не вызвал сотрясение мозга. Иначе вам было бы худо.

– Меня стукнул опытный человек.

– М-да, понимаю... Нашему доктору не понравились ваши старые швы.

– Все доктора одинаковые. Вечные амбиции. Каждый считает себя лучше других. И он – лишнее тому свидетельство.

– Да, вот еще что... Садитесь, садитесь. Что же вы стоите?

Дэвид сел.

– Благодарю вас, сэр.

– Я выяснил, те двое, что напали на вас прошлым вечером, казались provincianos, а не portenos, – сказал посол. Сполдинг, улыбнувшись смущенно, повернулся к девушке:

– Кто такие portenos, я уже знаю. Что же касается provincianos, то нетрудно заключить из самого этого слова, что они – сельские жители. Или лица, проживающие за городом.

Не так ли?

– Да, так, – ответила мягко Джин. – Только под городом следует понимать не город вообще, а Би-Эй.

– Portenos и provincianos представляют две совершенно различные культуры, – продолжал Грэнвилль. – Provincianos настроены весьма враждебно к окружающему их миру, не всегда в ладах с законом. Являются, по существу, объектом нещадной эксплуатации. И потому постоянно выражают свое недовольство существующими порядками. ГОУ ничего не предпринимает, чтобы смягчить обстановку. Ограничивается лишь тем, что призывает кое-кого из них в армию, где они составляют самое низшее звено военной машины.

– Provincianos, насколько я понял, коренные жители Аргентины, так ведь?

– Несомненно. Они считают себя во много раз большими аргентинцами, чем буэносайресцы, эти portenos. У provincianos меньше итальянской и немецкой крови, не говоря уже о португальской, балканославянской или еврейской. Вы же знаете, Аргентина пережила не одну волну иммиграции. Сюда едут буквально отовсюду. И в первую очередь – в Буэнос-Айрес...

– В таком случае, господин посол, – перебил Грэнвилля Дэвид, надеясь прервать поток излияний и направить мысли Дипломата с явно выраженными задатками профессора в несколько иную сторону, – нападавшие не provincianos, они назвали себя extranjeros – перемещенными лицами, как я понимаю.

– В устах таких, как они, это слово звучит саркастически, поскольку под ним подразумевается прямо противоположное тому, что должно оно означать. Представьте себе, что индейцы, приехав в наш Вашингтон из своих резерваций, стали бы вдруг называть себя иностранцами. Иностранцы в своей же собственной стране! Нетрудно догадаться, что скрывается за этим. Улавливаете, что я хотел сказать?

– Но эти люди не из Аргентины, – сказал Дэвид, оставив без внимания заданный Грэнвиллем вопрос. – Они и говорят-то не так, как здесь.

– О! Так вы разбираетесь в этом?

– Да, разбираюсь.

– Понятно, понятно. – Грэнвилль подался вперед. – Как по-вашему, имеет ли совершенное на вас нападение какое-то отношение к деятельности нашего посольства? Или к действиям союзных держав?

– Пока не знаю. По-моему, охотились за мной. И мне хотелось бы выяснить, каким образом им стало известно, что в данный момент я нахожусь здесь.

Джин Камерон произнесла с дивана:

– Я проанализировала буквально все, что делала и что кому говорила с тех пор, как нас известили, что вы должны вот-вот появиться у нас. И считаю своим долгом, Дэвид, посвятить вас во все детали.

Посол, услышав, что она обращается к Сполдингу по имени, бросил на нее удивленный взгляд. Она, заметив это, умолкла, но только на мгновение.

– Мне пришлось осмотреть четыре квартиры, прежде чем я сделала окончательный выбор, – продолжила она свой рассказ. – Я занялась этим в десять утра и освободилась около двух пополудни. Увидев апартаменты, которые вы сейчас занимаете, я сразу же поняла, что это как раз то, что нужно, и решила снять их, не теряя времени. Должна признаться, что склонил меня в пользу этой квартиры прелестный внутренний дворик.

Дэвид улыбнулся, глядя на нее.

– Одним словом, я отправилась в контору по найму квартир на Виамонте. Ее владелец – Джеральдо Вальдез. Мы все знаем его. Он не выносит немцев. Я объяснила ему, что хочу нанять квартиру для одного из наших сотрудников, которому не по нраву строгие посольские порядки. Он рассмеялся и сказал, что, вероятно, квартира предназначается для Бобби. Я не стала его разубеждать.

– Но ведь аренду вы заключили на краткий срок, – сказал Дэвид.

– Да, я сняла квартиру на три месяца: я не была уверена, что она вам понравится. В этом, кстати, нет ничего необычного. Заключение арендного договора на трехмесячный срок давно уже стало своего рода традицией.

– А этому Джеральдо Вальдезу не показалось странным, что к нему зашли вы, а не сам Бобби? Или кто-то другой, если квартира все же предназначалась не Балларду?

Дэвид заметил, что Джин смущенно улыбнулась.

– Нет, ничего странного в том, что к нему зашла я, а не кто-то другой, он не нашел. И на то имеется несколько причин. В частности, к этому здесь... к тому, что мне приходится заниматься подобными делами... давно уже привыкли. У нас в посольстве мало кто знает город так же хорошо, как я: ведь мне повелось провести тут не один год. Кроме того, при заключении таких договоров я всегда добиваюсь определенных скидок с заявленного первоначально размера арендной платы: у меня талант по этой части. Наконец, людям вроде Бобби, которые вечно завалены срочной работой, некогда позаботиться о себе. Я же не так загружена по службе и поэтому могу более свободно распоряжаться своим временем.

– Миссис Камерон скромничает, мистер Сполдинг, – счел нужным заметить посол. – Она исключительно ценный работник, и я даже не знаю, что делал бы без нее наш небольшой коллектив.

– Я уже в этом убедился, сэр... Как вы думаете. Джин, мог ли кто-нибудь подозревать, что вы разыскиваете квартиру для нового атташе посольства?

– Думаю, что нет. Во всяком случае, встретили меня в конторе весьма радушно, как близкого человека, – надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать... Ее владелец вел себя исключительно тактично, не задавал никаких лишних вопросов. Я, со своей стороны, не назвала ему ни одного имени.

– А что же вы можете сказать о владельце дома? – спросил Дэвид.

– Я ни разу не видела его. Большинство квартир принадлежит богатым людям, проживающим в районах Тельмо или Палермо. Все делается с помощью агентов по найму.

– Господин посол, были ли для меня какие-нибудь сообщения? Может быть, кто-то звонил мне? – обратился Дэвид к Грэнвиллю.

– Нет, я ничего об этом не знаю. Если бы было что, то мне, я уверен, немедленно доложили бы. И мы, само собой разумеется, тотчас же разыскали бы вас.

– Я хотел спросить еще о человеке по фамилии Кенделл... – Кенделл? – перебил посол. – Я слышал эту фамилию... Кенделл... Да, Кенделл. – Грэнвилль заглянул в бумаги, лежащие перед ним на столе. – Вот. Уолтер Кенделл прибыл сюда вчера ночью, в десять тридцать. Остановился в отеле «Альвеар», это возле парка Палермо. Прекрасный старый отель. – Грэнвилль посмотрел на Сполдинга. – В книге постояльцев записался как экономист, занятый в сфере промышленного производства. Я дал полную информацию? Может быть, он из тех финансистов с Уолл-Стрит, о которых я упомянул вчера?

– Он должен сделать тут кое-что, связанное непосредственно с моей работой. – Дэвид не стал скрывать своего нежелания вдаваться в подробности относительно Уолтера Кенделла. В то же время он ощутил интуитивное стремление ввести в курс дела Джин Камерон – естественно, в допустимых пределах. – Моя основная задача – выступать в роли посредника между финансовыми кругами Нью-Йорка и Лондона, с одной стороны, и банкирами в Буэнос... в Би-Эй, с другой. – Дэвид постарался улыбнуться так же открыто, как это делала Джин. – Думаю, я попал в довольно глупое положение. В банковских делах не разбираюсь: для меня что актив, что пассив – все едино. Но Вашингтон остановился на моей кандидатуре. Господина посла беспокоит отсутствие у меня опыта?