С кем поведешься! – печально констатировал я. И строго сказал себе: – Только постарайся, чтобы это не превратилось в привычку!
Впрочем, были в моей жизни и куда более лирические моменты: дивные, долгие рассветы и закаты, когда три разноцветных солнышка поджигали горизонт с разных сторон, то одновременно, то по очереди – я никак не мог установить хоть какую-то закономерность, создавалось впечатление, что местные светила сами решают, когда появиться на небе, и когда его можно покинуть… Я любовался пестрыми солнечными бликами на темно-зеленой поверхности моря, а время от времени обитатели воды преподносили мне удивительные сюрпризы: однажды я увидел огромную фиолетовую летающую рыбу, раздувшуюся, как невероятный живой дирижабль, да еще с длинным щупальцем на брюхе, похожим на слоновий хобот – диковинная рыба постепенно худела и приближалась к поверхности воды, дело закончилось тем, что она нырнула и исчезла в темноте моря. Несколько раз моим ушам довелось услышать тихое пение: где-то вдалеке звучали тоненькие, пронзительно щемящие голоса, которые могли принадлежать разве что осиротевшим ангелам – сначала я приписывал этим дивным звукам совершенно мистическое происхождение, но оказалось, что это пели забавные круглые рыбки, напоминающие маленькие арбузики: такие же зеленые и полосатые. Хугайда! – прочувствованно говорил я небу над своей головой, поскольку не знал другого способа сказать спасибо за эти невероятные вещи – маленькие, но бесценные подарки заплутавшему страннику…
На седьмой день путешествия я заметил на горизонте яркий полосатый парус. Господа пираты тоже его заметили и сие зрелище вызвало невиданное деловое возбуждение в их нетрезвых рядах. Плюхай Яйцедубович тут же ухватился за кормовое весло, а его подчиненные принялись осуществлять какой-то непостижимый для моего сухопутного интеллекта маневр с парусом. Ну да, конечно! – обреченно подумал я. – Сейчас мы будем брать на абордаж этих бедняг, полосатиков, и никуда от этого не деться: такая уж работа у моих спутников… Меньше всего на свете мне хотелось стать свидетелем и невольным участником морского сражения. У меня была одна, единственная и неповторимая цель: как можно скорее добраться до обещанного Халндойна и упросить тамошних жителей отвезти меня на остров Хой, к загадочному всемогущему Варабайбе. Меня грела ни с чем не сравнимая уверенность, что с самыми малопривлекательными обитателями этого мира я уже благополучно перезнакомился, так что любые перемены теперь будут только к лучшему. Словом, предстоящее морское сражение представлялось мне досадной задержкой на пути к светлому будущему. Я подумал было, что мой авторитет сейчас так велик, что я вполне могу запретить своим спутникам отвлекаться на всякие пустяки вроде морского разбоя, но между нами по-прежнему стоял непреодолимый языковой барьер: сомнительные словосочетания, которые я успел выучить, служили скорее для выражения эмоционального настроя, чем для разговора о конкретных вещах… Мне пришлось признаться себе, что проще пустить все на самотек, чем высказать этим милым людям свое мнение об их сомнительной затее.
Пока я предавался скорбным размышлениям о собственной лингвистической немощи, пиратский корабль уже пустился в погоню за своей жертвой. К моему величайшему сожалению, мы шли на хорошей скорости, и у ребят под полосатым парусом не было никаких шансов отвертеться от дружеского бриффинга без галстуков. Весело будет, если они окажутся грозными рубаками, перемочат на фиг этих бородатых красавчиков – и что я тогда буду делать? Плясать на рее какой-нибудь устрашающий танец, чтобы они от меня отвязались? – удрученно подумал я. Впрочем, страмослябы были настроены оптимистически: бодро бряцали каким-то примитивным оружием, смутно напоминающим раскормленные топоры, ржали так, что доски скрипели и нетерпеливо подпрыгивали на месте в предвкушении настоящей разминки. Эти существа отличаются безрассудной храбростью – просто потому что у них не хватает воображения, чтобы представить себе смерть, – говорил о них мой приятель Вурундшундба, и у меня не было оснований сомневаться в его компетентности!
Часа через четыре мы все-таки догнали этих бедолаг под полосатым парусом. Воинственный клич капитана: нафуздячим пудурасов! был тут же подхвачен его командой. Ребята творчески переосмыслили призыв своего начальника и ответили ему нестройным ибьтую мэмэ!, етидреный хряп! и илдук те у жупень! Люди на корабле с полосатыми парусами мне сразу понравились. Было в них некое внутреннее сходство с моим приятелем Мэсэном. Я не мог сформулировать, чем именно они были похожи, но животом чувствовал, что они слеплены из того же теста, что и хитрый болотный житель, великий охотник на дерьмоедов – и уж на их корабле мне бы вряд ли понадобилось творить чудеса и взбираться на мачту: с такими дядьками я вполне мог бы ужиться. К моему величайшему сожалению, их было катастрофически мало. Я сразу понял, что ребятам чертовски не повезло: страмослябские пираты, которых оказалось еще больше, чем я полагал после нескольких дней, проведенных на корабле, могли бы одолеть их даже вовсе без применения оружия – просто задавить массой. Исход боя был предрешен, и мне показалось, что это понимают все участники предстоящего мероприятия – понимают, но драться, тем не менее, все-таки будут, поскольку так уж заведено…
Битва была короткой, отчаянной и, на мой вкус, очень уж неприглядной: когда несколько дюжин громил с гигантскими топорами начинают разбираться с горсткой хорошо вооруженных людей, обе стороны несут сокрушительные потери – лично я окончательно перестал понимать, на кой черт им всем это надо?! У меня был только один повод для положительных эмоций: мне не пришлось принимать в этом участия. Невелико утешение, но уж какое есть… Через полчаса мои приятели пираты окончательно переместились на территорию противника, а еще через полчаса они уже тащили на свое судно сундуки с чужим добром. Потом привели пленных – их было всего пятеро. Ребята тут же получили от меня приз зрительских симпатий: они действительно хорошо держались, без напускного героизма и ложного пафоса, но с настоящим философским достоинством побежденных в неравном бою – дескать, ладно, пока ваша взяла, а там видно будет… Надо отдать должное страмослябам: они вели себя вполне прилично и не проявляли жестокости по отношению к пленникам. усадили их на корме, аккуратно связав ноги, чтобы чего не вышло, тут же принесли им воду и еду, кому-то дали чистое тряпье перевязать рану – одним словом, все было вполне гуманно и даже душевно.
Я внимательно следил за всем происходящим, поскольку твердо решил, что обижать пленников не дам. В случае чего, спущусь с мачты и устрою итальянский скандал с пощечинами – а там будь, что будет, – пообещал я сам себе. Мне и так было грустно, стыдно и противно от того, что я даже не попытался вмешаться раньше. Тоже мне – поднялся над обстоятельствами, нечего сказать… Один из пленников, наверное, почувствовал, что я их разглядываю, поднял голову и внимательно посмотрел на меня. Наши глаза встретились, и я с веселым ужасом почувствовал, что теряю равновесие. Уж не знаю, кто учил этого парня ворожить, и учили ли его вообще всем этим глупостям, но меня он сделал не сходя с места!..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});