Здесь Джон Дэшвуд остановился, чтобы его поблагодарили за сделанное в такой форме приглашение, и, получив благодарности, продолжал:
– То, что бедная миссис Фанни так болезненно восприняла данную новость – это понятно. Пока она, со свойственной ей заботой, выбирала ему достойную супругу, он уже был тайно помолвлен! Такое никогда не могло прийти ей в голову! Такой удар! Никому нельзя верить! Мы посоветовались между собой и решили, что надо расспросить самого Эдварда. Послали за ним. Он пришел. Но, мне жаль, что приходится все пересказывать. Все, что ему сказала миссис Феррарс, так это то, что надо разорвать помолвку, если ты, мол, хочешь моего благословения! Фанни здесь была беспощадна, – долг, честь, отношения – все растоптано! А его мать объяснила ему свое либеральное решение, если он женится на мисс Мортон, то она отпишет ему имение Норфолк, которое, даже без земель все равно приносит тысячу годового дохода. И если все собрать, то можно добиться и двенадцати сотен в год! И, наоборот, если он все же будет настаивать на своей низкой связи, то она примет все меры, чтобы вообще его всего лишить! Его две тысячи годового дохода она опротестует полностью не в его пользу, она больше не желает его видеть, и, более того, она лишит его даже малейшей помощи! А, если он постарается как-то заработать деньги, то она уж найдет возможности, чтоб не дать ему этого сделать!
На этом месте Марианна в приливе чувств хлопнула в ладоши и воскликнула:
– Господи, не верю своим ушам! Этого не может быть!
– Еще как может, Марианна, – ответил брат, – я просто поражаюсь. Вы так спокойно реагируете на всё это.
Марианна хотела что-то сказать, но вспомнила о своем обещании и промолчала.
– Все это, – продолжал Джон, – было сказано из тщеславия. Эдвард молчал, но то, что он потом высказал, было сделано в твердой манере. Ничего не заставит его разорвать его помолвку! Он настоит на своем, чего бы ему это ни стоило!
– Тогда, – воскликнула миссис Дженнингс с нескрываемой искренностью и не в силах молчать, – он поступает, как благородный человек. Я прошу вашего прощения, мистер Дэшвуд, но если бы он поступил иначе, то я бы подумал о нем плохо! Я мало разбираюсь в таких делах, так же как и вы, к тому же, Люси Стиллс – моя кузина, но я не думаю, что есть лучше девушка для него на свете, которая могла бы получит такого мужа!
Джон Дэшвуд был сильно удивлен такой «провокации» со стороны миссис Дженнингс, но желания обижаться на подобное у него не обнаружилось, тем более, если такое резюме звучало от кого-либо, имеющего солидное состояние. Он ответил, не выказывая никаких эмоций:
– Я не хотел бы здесь говорить что-либо неуважительное по поводу кого-либо из ваших родственников. Люси Стиллс, могу сказать, вполне заслуживающая внимания молодая особа, но при настоящем положении дел, все связи должны быть прерваны. Втянуть в тайную помолвку под нажимом своего дяди молодого человека, сына женщины, с чрезвычайно большим состоянием, такой как миссис Феррарс, все это, я думаю, более чем просто экстраординарно! Короче говоря, я не буду обсуждать поведение персон, которых мы назвали. Мы все желаем им счастья, а миссис Феррарс повела себя так, как любая другая мать при таких же обстоятельствах. Это было тяжело, но весьма справедливо! Эдвард потерял свой шанс в жизни, и, похоже, безвозвратно.
Марианна вздохнула, а у Элинор забилось сердце при мысли о будущем Эдварда. Заниматься бравадой перед своей матерью и терять все, ради женщины, которая того не стоит!
– Хорошо, – сказала миссис Дженнингс, – и как же это все закончилось?
– Мне тяжело говорить, сударыня, об этом. Всё закончилось в одночасье. Мать прогнала Эдварда с глаз долой навсегда. Он покинул свой дом вчера, но вот где он может быть сейчас… Все еще в городе или нет, я не знаю, и мы пока узнать этого не можем.
– Бедный молодой человек, и что же теперь будет с ним?
– Правда! Что теперь будет, сударыня? Это пагубное решение! Родиться для таких событий! Я не могу иначе оценить такую ситуацию, кроме как прискорбной! Интерес в две тысячи годовых! Как бы он мог жить на них! И еще мог бы прибавить к своей удаче в ближайшее время! А мисс Мортон имела бы 30 тысяч годовых! Я не мог представить себе более счастливую картину жизни для него, и вдруг все рухнуло! Но я ничем не могу ему помочь!
– Бедный молодой человек! – воскликнула миссис Дженнингс, – Я думаю, что ему было бы неплохо получить в моем доме ночлег и стол, если бы я его увидела. Конечно, это не заменит ему того, что он потерял, но хотя бы на первое время.
Сердце Элинор забилось при этих словах, хотя она только смогла улыбнуться.
– Если только он правильно себя поведет, – сказал Джон Дэшвуд, – Так как все друзья советуют ему делать, он сейчас сам решит свою проблему, чтобы потом не о чем не жалеть. Пока время работает только против него. Его мать решительно хочет переписать всю недвижимость на Роберта, и, причём немедленно, чтоб поставить Эдварда на место. Сегодня утром к ней уже приехал адвокат.
– Вот это да, – сказала миссис Дженнингс, – вот это серьезный удар от любящей мамочки! Конечно, каждый идет своим путем, но я не думаю, что я отдала бы все одному сыну, если другой захотел бы стать независимым!
Марианна больше не могла сидеть сложа руки, резко встала и начала молча расхаживать из угла в угол.
– Что может быть ужаснее для молодого мужчины, – продолжал Джон, – видеть родного брата наследником всего состояния, которое могло быть его собственным? Бедный Эдвард! Я искренне жалею его!
На этой прискорбной ноте утренний визит был завершен и три леди остались наедине со своими чувствами по поводу Эдварда, миссис Феррарс и Дэшвудов.
Как только брат вышел, Марианна дала волю своим чувствам, Элинор тоже не смогла сдержаться, а миссис Дженнингс и не собиралась сдерживаться, и все трое с жаром принялись обсуждать и осуждать услышанные новости.
Глава 20
Миссис Дженнингс поддерживала поступок Эдварда, но только Элинор и Марианна знали всю правду об этом отчаянном жесте. Они знали, как мало он сделал для того, чтобы стать по-настоящему независимым и по своей вине стал жертвой обстоятельств, которые привели его к потере друзей и наследства. Элинор гордилась его благородством, а Марианна готова была всё ему простить. Но они старались лишний раз не говорить о нем. Элинор чувствовала, с какой теплотой и сочувствием к нему относится Марианна. Это означало, что Эдвард все еще производил хорошее впечатление на ее сестру, и это расшатывало самообладание Элинор. Марианна каждый раз сравнивая себя и сестру в одинаковой ситуации, чувствовала на себе всю силу такого сравнения, и не в свою пользу. Она переживала это со всей болью своего позора, сожалея об этом очень горько и так сильно, как никогда раньше! И это приносило только страдания и муки, без какой-либо надежды на облегчение! Ее ум настолько ослаб, что она воображала все происходит не наяву, а во сне и это только ухудшало ее состояние!