Читать интересную книгу Всегда начеку - Сергей Смирнов

Абрамян с группой сотрудников выехали по указанному адресу. Все оказалось так, как говорилось в записке. Грабители не успели даже разгрузить машину, и на ней похищенный товар был доставлен из Еревана обратно в Ленинакан. Работники универмага были удивлены и обрадованы, что так быстро удалось обнаружить пропажу. Авторитет милиции в их глазах поднялся несказанно.

«А что могла бы сделать милиция, если бы не было у нее таких помощников, как тот неизвестный автор записки?» — подумал Абрамян.

...Из задумчивости Хачика Багдасаровича вывел голос Смагоедина.

— Товарищ полковник, встречная машина.

Действительно, далеко впереди то появлялись, то пропадали две светлые точки. Они постепенно увеличивались, и вскоре можно было определить, что это мерцали фары легковой автомашины.

Абрамян хорошо знал повадки бандитов: совершив где-либо в глубинке преступление, они охотнее всего спешили в большой город, где, по их убеждению, легче замести следы.

Хачик Багдасарович взглянул на часы. Было без пяти три. С момента преступления прошло около двух часов. Полковник прикинул: сколько за два часа можно проехать? Километров сто — сто двадцать. От места, где они сейчас ехали, до села — около ста. Сходится! Но это если не особенно спешить. А к чему преступникам торопиться? Ведь они уверены, что никто из их жертв не остался в живых. А мертвые безопасны. В лучшем случае об убийстве станет известно в селе утром, а скорее всего днем. Значит, времени, чтобы уйти, с избытком. Можно даже ехать медленно, чтобы въехать в город на рассвете, с другими машинами. Иначе можно обратить на себя внимание. А это нежелательно.

Полковник ставил себя на место преступников.

Бандиты не знали, что хозяин дома остался жив. Он был лишь оглушен ударом и вскоре после ухода преступников поднял тревогу.

— Проверим, — сказал Абрамян и, обращаясь к водителю, распорядился: — Ставь машину поперек дороги.

Шофер развернул машину, потушил фары. Офицеры молча вышли, достали пистолеты.

Прошло несколько минут, и встречная машина вынырнула из-за поворота, ослепив их светом фар. Это была «Победа». Абрамян вышел на середину дороги и поднял руку. Шофер сразу затормозил.

«Нет, это не бандиты, — промелькнуло в голове полковника. — Они, пожалуй, не остановились бы». Но минуту спустя он убедился в обратном.

Шофер «Победы», как догадался Абрамян, не рассмотрел, что перед ним человек в милицейской форме, и принял его за шофера, у которого случилась какая-то поломка, и вот он средь ночи «голосует».

— Что там у тебя, приятель? — спросил шофер хриплым голосом.

Тогда Абрамян подошел ближе, осветив машину карманным фонариком. В ней кроме шофера сидели пять молодых парней. Увидев перед собой милиционера, они на какое-то мгновение растерялись, и по их лицам пробежал страх. Заметив это, Абрамян понял: они!

Полковник не сомневался, что преступники вооружены огнестрельным оружием. Надо действовать осторожно.

— Вы превысили скорость. Прошу не делать этого. Ночью недалеко до греха. Можете сделать сальто в кювет.

Вежливый тон обманул бандитов. Они заулыбались, стали шутить, извиняться, выражать готовность сейчас же уплатить штраф. Шофер включил внутренний свет, закурил:

— Да мы вовсе не хотим в кювет, товарищ автоинспектор. Мы спешим в теплые кроватки к своим девчонкам.

Мысль у Абрамяна работала четко. Важно опередить бандитов, не выпустить их из машины. Они там сидят друг на друге, и это хорошо: движения их скованы. У полковника преимущество: ему никто не мешает. Если это преимущество помножить на внезапность...

Он с быстротой и ловкостью барса лег на капот «Победы», выхватил из кармана пистолет:

— Не двигаться! Сидеть смирно! Буду стрелять без предупреждения!

Все это происходит так неожиданно для сидящих в машине, что на них находит какое-то оцепенение. Они завороженно смотрят на пистолет в руке офицера.

Драгоценные секунды выиграны. Преимущество пока на стороне Абрамяна. Первым приходит в себя водитель.

— Товарищ полковник, вы не за тех нас принимаете, — хрипло говорит он. — Что мы такого сделали?

И рука его тянется к ключу зажигания.

— Руки на затылок! — отрывисто командует Абрамян и для убедительности наводит пистолет на шофера. — Вот так-то будет лучше. Учтите, не промахнусь... Сейчас приедет опергруппа, тогда мы и выясним, те вы или не те.

Абрамяну ясно, что втроем они вряд ли справятся с бандитами. Оперативная же группа, как на грех, задерживается. Он уже мысленно ругает себя за то, что поспешил и выехал, не дождавшись остальных.

Не поворачивая головы, подзывает Смагоедина и говорит ему:

— А ну, поторопи опергруппу.

Тот недоуменно смотрит на своего начальника и молчит. Абрамян понимает, о чем думает Смагоедин: он боится оставлять полковника один на один с шестью преступниками.

— Не теряй времени, Смагоедин!

Хачик Багдасарович слышит, как тот подбегает к машине, как резко хлопает дверца, как начинает стучать мотор, как шуршат шины. Постепенно шум машины удаляется, а затем и вовсе пропадает. Уехал!

Бандиты, видя, что Абрамян остался один, воспрянули духом. В их глазах вспыхивают отчаянные огоньки. Но полковник спокоен. Он смотрит в глаза каждому из них с такой решимостью, что те сидят, как парализованные. Шестеро против одного... Но у этого одного такая железная воля, что она подавляет шесть этих маленьких, преступных душонок.

Глядя на окаменевшие лица преступников, офицер вспоминает сына Георгия и дочку Мариэту. Когда они были маленькими, пошел он с ними однажды в зоопарк. Попали как раз в обед, служители кормили зверей. Удаву в клетку пустили кролика. Тот сидел пушистым комком без движения, покорно ждал. А удав приближался. «Папка, почему он не убежит?!» — волновались дети. Он тогда не ответил, поспешил увести их от этого зрелища, от которого и у взрослых мурашки по спине. Любопытно, что сказали бы сейчас уже выросшие Георгий и Мариэта, увидев лица бандитов?

Преступники — не безобидные кролики, а звери вооруженные, беспощадные. Им вроде бы терять нечего. А сидят как миленькие, хотя он не удав и в его руке всего один пистолет. Трусливые шакалы, вот кто они! Ведь если бы все разом кинулись, он успел бы в лучшем случае уложить троих, остальные его убили бы, сумели уйти. Но для этого нужны смелость, самоотверженность, готовность пожертвовать собой ради других. Бандитам такие вещи неизвестны, у них каждый за себя, за свою шкуру дрожит. Русская пословица правильно подметила основное качество таких людишек: «Молодец против овец, а против молодца — сам овца»...

Так проходит пять, десять, двадцать минут, полчаса. Хачик Багдасарович чувствует, что от напряжения отекают ноги, рука начинает мелко дрожать, но он мобилизует всю волю, чтоб устоять, не расслабиться под тяжелыми, ненавидящими взглядами, которые, кажется, просверливают его насквозь.

Напряжение велико, и долго так продолжаться не может. «Ну где же вы запропастились? Скорее, скорее, скорее!» — мысленно торопит Хачик Багдасарович своих друзей.

И они, словно услышав призыв о помощи, спешат изо всех сил. Со стороны Еревана с каждой минутой нарастает шум моторов. Вот машины уже совсем близко. Заскрежетали тормоза — и сразу, как крупный град по крыше, застучали по асфальту каблуки людей...

...Когда бандитов поодиночке вывели из машины и обезоружили, Абрамян покинул свою позицию. Ноги его не держали, и он беспомощно опустился на асфальт. Он выкурил подряд две сигареты и, придя в себя, приказал Смагоедину:

— Доставите задержанных в управление. Доложите, что я выехал на место преступления...

Он постоял на обочине шоссе, глядя вслед машинам, которые мчались к Еревану. Красные огоньки их стоп-сигналов горели спокойно и уверенно. Да, они могли сейчас так светиться: опасности больше не было.

Абрам Старков

ЧЕТВЕРТАЯ НИТОЧКА

Я ехал в метро к одному своему знакомому, к Безуглову.

В вагон вошел, опираясь на палку, инвалид. Мужчина, сидевший с краю, приподнялся, чтобы встать, уступить место. Но вошедший, не дожидаясь, ткнул его палкой в грудь:

— Эй ты, давай живее!

И пьяно плюхнулся на скамью. Соседка, молодая женщина, отпрянула от него, прижалась к мужу.

— Брезгуешь? — сказал инвалид и плотно придвинулся к ней.

— Гражданин, — сказал муж, — не приставайте...

— С-салага! — сказал инвалид. — И-и г-де ты был, когда я кровь проливал? Ты войну слыхал? П-послу-хай! — и он стукнул себе по ноге палкой. Раздался глухой деревянный звук.

— В-вот она, война-то! — сказал инвалид и вытянул протез поперек прохода...

...А у Безуглова, у Сергея Федотыча, нет обеих ног. Он потерял их не на войне, а спустя много лет после нее. Но тоже в бою. А на войне он был ранен в руку. В левую. Она-то и подвела его в погоне за бандитом...