Читать интересную книгу Рождение Руси - Борис Рыбаков

В 1199 году, после смерти Владимира, галицким князем стал Роман Мстиславич, Волынь и Галич объединились в одних руках и составили большое и могущественное княжество, равное крупным европейским королевствам. Когда же Роман овладел и Киевом, то в его руках оказался огромный компактный кусок русских земель, равный "Священной Римской империи" Фридриха Барбароссы. Вынужденный при вступлении на престол принести присягу галицкому боярству, Роман впоследствии действовал круто, вызывая этим недовольство бояр.

Из летописных намеков мы можем сделать вывод, что Роман очень заботился об обогащении своего княжеского домена и селил на свою землю пленных. У Романа искал приюта византийский император Алексей III Ангел, изгнанный из Царьграда в 1204 году рыцарями-крестоносцами, нашедшими себе более богатую добычу в христианской Византии, чем далекий "гроб господень" где-то в Палестине.

Короткое княжение победоносного Романа в Галиче, Киеве и Владимире-Волынском, когда его называли "самодержцем всея Руси", упрочило положение западнорусских земель и подготовило их дальнейший расцвет.

Помимо изложенной выше красочной и драматической внешней истории княжеств и князей, эта эпоха крайне интересна для нас теми обостренными отношениями между князьями и боярством, которые так явственно обозначились уже во времена Ярослава Осмомысла. Если отбросить элемент личной выгоды и корысти, несомненно определявший многие действия князей, то следует признать, что проводимая ими политика концентрации земель, ослабления уделов и усиления центральной княжеской власти объективно была безусловно прогрессивной, поскольку совпадала с народными интересами. В проведении этой политики князья опирались на широкие слои горожан и на выращенные ими самими резервы мелких феодалов ("отроки", "детские", "милостники"), полностью зависевших от князя.

Антикняжеские действия бояр приводили к борьбе боярских партий между собой, к усилению усобиц, к беззащитности государства перед лицом внешней опасности. При переплетенности княжеских интересов и относительном равновесии сил крупных княжеств особый характер приобретал вопрос о престолонаследии.

Многие княжеские браки заключались тогда с политическим расчетом между детьми пяти – восьмилетнего возраста. Когда молодой княжич подрастал и брак осуществлялся, то он получал не ту родню, которую мог выбрать себе сам, исходя из своих интересов, а ту, которая отвечала интересам его родителей десятки лет назад. Боярство должно было использовать эти противоречия, а для князей был только один выход – передать престол безродному побочному сыну. С этим, вероятно, и связано то упорство, с каким держались за своих любовниц и внебрачных сыновей и Святополк Изяславич, и Ярослав Осмомысл, и его сын Владимир. Тестем Ярослава был могущественный и дерзкий Юрий Долгорукий, стремившийся вмешаться в чужие дела. Тестем Владимира – "великий и грозный" Святослав Всеволодич Киевский. В то время когда Владимир с любовницей и детьми сидел в Венгрии в башне, его тесть решил получить Галич, отчину зятя, для себя лично (1189 год). Такие действия можно было легко облечь в форму защиты законных прав его дочери и внуков, за которых уже заступалось галицкое боярство. Когда боярство Галича сжигало Настасью, изгоняло Олега "Настасьича" или восставало против влади-мировой попадьи, то дело шло не столько о нравственности князей, сколько о том, чтобы не позволить князю быть "самовластием" в тех условиях, чтобы боярству не лишиться союзников внутри княжеского семейства и мощной поддержки со стороны коронованных родичей княгини.

Подобная борьба княжеской и королевской власти с феодалами, стремившимися замкнуться в своих вотчинах, велась в ту пору и в Западной Европе, и в Грузинском царстве, и на востоке, и в ряде русских княжеств.

Не нужно думать, что поголовно все боярство выступало против князя. Значительные и влиятельные боярские круги активно содействовали сильной и действенной княжеской власти.

В Галицко-Волынской Руси эта борьба разных феодальных элементов достигла своего апогея во время княжения сына Романа, не менее знаменитого, чем его отец, – Даниила Галицкого (родился около 1201 года – умер около 1264 года). Даниил осиротел четырех лет от роду, и все его детство и отрочество прошли в условиях усобиц и ожесточенной феодальной борьбы. Боярство Владимира Волынского хотело после смерти Романа оставить его княгиню-вдову с детьми на княжении, а галицкие бояре пригласили сыновей Игоря Святославича Черниговского. Княгине пришлось бежать; дядька Мирослав на руках вынес Даниила через подземный ход из города. Беглецы нашли приют в Польше.

Галицко-Волынское княжество распалось на ряд уделов, что позволило Венгрии завоевать его. Князья Игоревичи, не имевшие никакой опоры в этих землях, пытались удержаться путем репрессий – они убили около 500 знатных бояр, но тем лишь усилили сторонников изгнанной вдовствующей княгини. В 1211 году бояре торжественно посадили на княжение мальчика Даниила в кафедральной церкви Галича. Игоревичей же бояре повесили, "мести ради".

Очень быстро галицкие бояре захотели избавиться и от княгини, имевшей сильных заступников в Польше.

Придворный летописец Даниила Галицкого, писавший много позднее, вспоминает такой эпизод: галичане выгнали княгиню из города; Даниил с плачем сопровождал ее, не желая расставаться. Какой-то тиун схватил повод Даниилова коня, а Даниил выхватил меч и начал рубить им, пока мать не отняла у него оружие. Возможно, что летописец сознательно рассказал этот эпизод как эпиграф к описанию дальнейших действий Даниила, направленных против бояр. В Галиче вокняжился боярин Владислав, что вызвало возмущение в феодальных верхах: "Не есть лепо боярину княжити в Галичи". После этого Галицкая земля снова подверглась иноземной интервенции.

Торговые пути общеевропейского значения, проходящие через Галицко-Волынское княжество.

Лишь в 1221 году Даниилу при поддержке своего тестя Мстислава Удалого довелось стать князем во Владимире, и лишь в 1234 году он окончательно утвердился в Галиче.

Галицкие земельные магнаты держались как князья: "Бояре же галичьстии Данила князем собе называху, а сами всю землю держаху…" Таков был боярин Доброслав, распоряжавшийся даже княжеским доменом, таков был Судислав, замок которого представлял собой крепость, наполненную запасами и оружием и готовую к борьбе с князем.

Боярство то приглашало Даниила, то составляло заговоры против него. Так, в 1230 году "крамола же бывши во безбожных боярех галичкых". Бояре решили поджечь дворец во время заседания боярской думы и убить князя. Брату Даниила Васильку удалось помешать заговору. Тогда один из бояр пригласил князей на обед в Вышенский замок; тысяцкий, друг Даниила, успел предупредить, "яко пир зол есть… яко убьену ти быти". Было схвачено 28 бояр, однако казнить их Даниил побоялся. Спустя же некоторое время, когда Даниил "в пиру веселящуся, один из тех безбожных бояр лице зали ему чашею. И то ему стерпевшу".

Нужно было находить новую, более надежную опору. И Даниил созвал "вече" отроков, служилых воинов, младших членов дружины, которые являлись прообразом позднейшего дворянства. Отроки поддержали своего князя: "Верны есмы богу и тобе, господину нашему!" – а сотский Микула дал Даниилу совет, определивший дальнейшую политику князя: "Господине! Не погнетши пчел – меду не едать!"

Вслед за битвой на Калке (перед которой Даниил ездил смотреть "невиданное рати", а после которой, раненый, "обрати конь свой на беп]) феодальные раздоры и дробление продолжали разъедать богатые русские земли, а центростремительные силы, олицетворяемые здесь Даниилом, были недостаточно укреплены, не могли еще противостоять одновременно и внутреннему и внешнему врагу. Боярская оппозиция, постоянно опиравшаяся то на Польшу, то на Венгрию, не превратила Галицко-Волынскую землю в боярскую республику, но существенно ослабила княжество. Недаром летописец, переходя к этому предтатарскому периоду жизни одного из наиболее развитых и культурных русских княжеств, горестно писал: "Начнем же сказати бесчисленные рати и великие труды и частые войны и многия крамолы и частая возстания и многия мятежи…"

Города Галицко-Волынской земли – Галич, Владимир, Перемышль, Луцк, Львов, Данилов, Берестье (Брест) и другие – были богатыми, многолюдными и красивыми. Трудом местных мастеров и архитекторов они были окружены крепкими стенами, застроены изящными зданиями. Здесь, как и во Владимиро-Суз-дальской Руси, любили каменную скульптуру; известен "хытрец" Авдей, искусно резавший по камню. Мы знаем о премудром книжнике Тимофее, обличавшем своими иносказательными притчами жестокость завоевателей, знаем о гордом певце Митусе. В наших руках находится исключительная по полноте и красочности Галицкая летопись XIII века, представляющая собой историческую биографию князя Даниила.