Они могут стать жертвами. На войне всегда есть жертвы, и это всегда люди, которые меньше всего заслуживают того, чтобы нести ответственность.
Что, если я смогу остановить это?
Гермес уже на полпути к двери, когда я обретаю дар речи, хотя мой голос едва ли похож на мой собственный.
— Гермес. — Я жду, когда она повернется ко мне лицом, чтобы продолжить. Если я
сделаю это, пути назад не будет. Цена может быть слишком высока, чтобы ее платить, но я не могу позволить всем остальным сражаться за меня в моих битвах. Время прятаться за репутацией Аида прошло. Пришло время действовать.
— Я хотела бы отправить сообщение своей матери.
***
Я тысячу раз переоцениваю себя после ухода Гермес, наблюдая, как минуты превращаются в часы, пока я жду ответа от своей матери. Забота об Эвридике требует некоторой концентрации, но в конце концов она падает в обморок на кровати, и мне снова остается ждать со своими собственными мыслями.
Я не знаю, правильно ли я поступаю. Я хотела бы всем, что у меня есть, чтобы я смогла провести этот план через Гадес, чтобы мы могли вместе найти решение. Хорошее рациональное решение, которое проведет нас через эти коварные воды в безопасную гавань.
Но в этом-то и проблема. Я не чувствую себя рационально. Моя паника не утихает с
течением времени. Во всяком случае, она становится сильнее. Зевс хочет голову Аида на блюде. Он хотел этого годами, и я наконец-то дала ему способ осуществить это.
Я не могу позволить Аиду умереть.
Мысль об этом мире без него в нем? Сама мысль об этом заставляет меня вздрагивать, как будто мое тело может оттолкнуть эту мысль. Он не будет думать о себе, только о защите своего народа. О том, чтобы защитить меня. В конце концов, он обещал, и я знаю Аида достаточно хорошо, чтобы знать, что он сдержит свое слово, даже если это означает, что он пойдет ко дну, чтобы удержать меня над водой.
Я должна защитить его. У него больше нет никого, кто…
У меня перехватывает дыхание, и я слепо смотрю на со вкусом подобранные голубые стены комнаты. В оцепенении я заканчиваю предложение, хотя бы мысленно. У него больше нет никого, кто любил бы его так, как я.
Я люблю Аида.
Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на дыхании, преодолевая стеснение, охватившее мое тело. Любовь никогда не была частью плана, но ничего из этого не было частью плана. Я не могу сказать ему. Если я скажу ему, это может вывести его из равновесия. Он не воспримет мои действия иначе, как предательство. Он может даже сделать что-то, что подвергнет риску его людей, а этого я не могу допустить.
Нет, я не могу ему сказать. Я должна держать это в себе, засунуть поглубже. Если я добьюсь успеха, может быть, от нас что-то останется, что можно будет спасти на другой стороне. Если я потерплю неудачу… Что ж, в этот момент у нас будут проблемы посерьезнее.
Я все еще борюсь со своими эмоциями, когда открывается окно и в него влезает Гермес. Я пристально смотрю.
— Ты только что взобралась на стену? На втором этаже?
— Что, как будто это трудно? — Ее усмешка — тень самой себя. События этой ночи
подействовали на нее так же, как и на всех нас. Она выпрямляется, и голос моей матери срывается с ее губ. — Будет тебе сделка.
Вся сила покидает мое тело на одно ужасающее мгновение. Честно говоря, я не ожидала, что она согласится. Теперь у меня действительно нет выбора. Я закрываю глаза и делаю медленный вдох. Теперь все пришло в движение. Теперь пути назад нет.
Я провожу рукой по волосам сестры.
— Проснись, Эвридика.
После этого все происходит быстро. Я трачу время на то, чтобы переодеться в другое черное платье, которое Джульетта сшила для меня. Оно с длинными рукавами, широким вырезом и пышной юбкой, но настоящей изюминкой является корсет под грудью, который надевается поверх него. Он черный с серебряной нитью, и это наводит меня на мысль о стилизованных доспехах. В этом платье я чувствую себя темной королевой.
Как темная богиня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Гермес бросает на меня долгий взгляд.
— Это неплохое заявление.
— В верхнем городе внешний вид всегда имеет значение. — У меня будет только
одна возможность сделать все правильно. — Важно выбрать правильный тон.
Она тихонько смеется себе под нос.
— Когда ты войдешь в дверь, онине поймут, что их ударило.
— Хорошо. — Я разглаживаю руками платье. Больше нельзя терять времени.
— Пойдем.
Эвридика останавливает меня, прежде чем я успеваю открыть дверь спальни.
— Я остаюсь.
Я резко останавливаюсь.
— Что?
— Мне нужно время. — Она обхватывает себя руками. — Я решу, что мне делать
утром, но сегодня вечером я не вернусь в верхний город. Я не могу.
Я начинаю спорить, но Гермес вмешивается: — Послушай, если все пойдет так, как ты хочешь, ее пребывание ничего не изменит. Если все пойдет наперекосяк, ее пребывание здесь тоже ничего не изменит.
Она права. Я ненавижу то, что она права. Не говоря уже о том, что самое безопасное место для Эвридики сейчас — в доме Аида. Что бы ни случилось дальше, он не допустит, чтобы ей причинили вред. Я с трудом сглатываю.
— Хорошо. — Я крепко обнимаю сестру. — Береги себя.
— Ты тоже. — Она так же крепко сжимает меня в ответ. — Люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю. — Я заставляю себя отпустить ее и поворачиваюсь к Гермес.
— Я готова.
Я почти ожидаю, что Гермес направит меня к окну, несмотря на смену гардероба, но она выводит меня за дверь и ведет по коридору к задней лестнице, которая выходит рядом с кухней. Затем мы спускаемся в туннели, которые я не посещала с той ночи, когда встретила Аида. Я замолкаю на своих вопросах из-за ее кажущейся волшебной способности ориентироваться в доме Аида. Это до крайности странно, но это работает. Мы добираемся до выхода так, чтобы нас не поймали.
Ночной воздух стал холоднее с тех пор, как мы в последний раз выходили на улицу. Я дрожу, часть меня жалеет, что я не схватила пальто, но то, что мне дал Аид, не подходит к этому наряду, и у меня будет только один шанс произвести то впечатление, которое я хочу. Кроме того, мне кажется уместным, что я сбежала в нижний город без пальто и вернулся тем же путем.
Гермес смотрит на меня.
— Теперь уже недалеко..
В двух кварталах отсюда мы находим невзрачный черный седан, приткнутый между двумя зданиями, за рулем которого сидит нехарактерно серьезный Дионис. Гермес садится на переднее сиденье, а я сажусь сзади. Он смотрит на меня в зеркало заднего вида и качает головой.
— Черт, похоже, Гермес все-таки была права.
— Я приму оплату наличными. — Она звучит так, как будто просто повторяет их
подшучивания, ее мысли сосредоточены на чем-то за тысячу миль отсюда. — Поехали.
Паника подступает к моему горлу, когда мы едим через нижний город и проезжаем по Кипарисовому мосту. Давление слабее, чем раньше, едва заметно. Потому что Аид пригласил меня в нижний город. Я дрожу, но сопротивляюсь желанию обхватить себя руками. Мое сердце замирает, когда мы оставляем нижний город позади. Теперь пути назад нет. Может быть, его никогда и не было.
Я ожидаю, что они направятся на запад, к пентхаусу моей матери, но вместо этого они поворачивают на север. Это неправильно. Я наклоняюсь вперед между передними сиденьями.
— Куда мы направляемся?
— Я доставляю тебя к твоей матери. Она с остальными в башне Додона.
Я оказываюсь на Гермесе прежде, чем она успевает пошевелиться, моя рука обхватывает ее за горло.
— Ты обманула меня.
Дионис даже не замедляет ход. Он едва бросает на нас взгляд.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Не ссорьтесь, дети. Мне бы не хотелось разворачивать эту машину.
Гермес закатывает глаза.
— Ты тот идиотка, которая не спросила больше подробностей. Ты предложила
сделку. Твоя мать приняла ее. Я просто доставляю сообщения — а теперь еще и посылку. Сядь поудобнее, пока не поранилась.