священны.
Стелла весело качает головой, но потом ее внимание переключается на парк, и она садится немного прямее.
— Ты заставляешь меня забыть, где я нахожусь.
Девушка не краснеет, но опускает плечи, как будто пытается выглядеть гораздо меньше, и до меня доходит, что она смущается. Несмотря на острое желание, я не касаюсь ее снова.
— Ты не любишь публичной демонстрации чувств?
— Не уверена, — немного кривится Стелла и легонько качает головой, прикусывая уголок губ. — Никогда этого не делала. А ты?
Публичная демонстрация? Ага. Многие мои сексуальные контакты происходили в открытую. Минет в комнате после вечеринки, перепих по-быстрому в холле, групповушка в гостиничных номерах. Ерзаю на сиденье, деревянная скамья вдруг становится чертовски неудобной. Я не стыжусь своих поступков в прошлом. Но приравнивать это к тому, чем занимаюсь со Стеллой, кажется неправильным.
Она внимательно наблюдает за мной, и ее улыбка становится кривой.
— Судя по выражению твоего лица, ответ положительный.
Я прочищаю горло.
— Вообще-то, нет. — Когда ее брови поднимаются в неверии, я смотрю ей прямо в глаза. — Раньше в этом никогда не были замешаны чувства.
Забавно, как это все усложняет. Очевидно, для нас обоих. Потому что мы оба смотрим в сторону, внезапно слишком заинтересованные тем, что происходит в парке. Я торопливо делаю глоток кофе. Он сливочный и слишком горячий, чтобы пить быстро. В наступившей тишине я чувствую, как щиплет кончик языка. Стелла еще раз кусает свой сэндвич, потом задумчиво смотрит на меня.
— Мне нравится целоваться с тобой. Не важно, на публике или в приватной обстановке. — В груди медленно разливается тепло, и я улыбаюсь. — Но я запрещаю тискать мои сиськи. Это личное развлечение, — заканчивает она с грубой практичностью, которая заставляет меня смеяться.
— Принято.
Мы заканчиваем перекус, и Стелла ведет меня по Бродвею в Сохо. Я снова испытываю странный феномен неузнаваемости. Вряд ли это из-за того, что ношу низко надвинутую на брови бейсболку. Дело в моей спутнице, которая сияет, словно звезда. Ее знают продавщицы и продающие часы на углу парни. Мужчина по имени Амин бросает ей ледяную бутылку воды, когда мы проходим мимо винного погреба. Он не берет за это ни копейки. Ведь однажды Стелла помогла ему найти пропавшую кошку.
— Забудь про Звездочку, ты — Королева Манхэттена, — заявляю я после того, как она пьет воду.
Стелла лишь фыркает.
— Когда ты достаточно долго живешь где-то, приходится знакомиться с людьми.
— Я так не думаю. — Отрицательно качаю головой, любуясь веснушками цвета корицы, которыми усыпан ее нос, а еще тем, как ее блестящие кудри подпрыгивают при каждом шаге. Как я могу не написать о ней песню? Она — поэзия из плоти и крови. — Я прожил здесь всю жизнь и в отличие от тебя никого не знаю.
— Ты знаешь Сэма.
— Продающего гитары. Я не общаюсь ни с кем за пределами музыкального бизнеса.
Смотрю на Стеллу, не желая видеть сочувствие в ее взгляде. Только вот она просто идет вперед с задумчивым выражением лица, и я пытаюсь объяснить лучше.
— Дело не в том, что я не люблю людей. Каждый год я знакомлюсь с сотнями. Просто я никогда не был способен завязать беседу.
Просто чудо, что я все это время не мог удержаться, чтобы не поддразнить Стеллу.
— Ты интроверт и в то же время рок-звезда. — В ее глазах вспыхивает улыбка. — Вот и все. Ты оживаешь на выступлениях, но после них хочешь побыть наедине с собой.
Я раздумываю над этим секунду и фыркаю.
— Это правда. Боже, что за профессию выбрал интроверт?
— Ты бы выбрал что-нибудь другое, если бы мог? — спрашивает она с искренним интересом.
— Нет. — Я даже не сомневаюсь. — Я люблю это. Учитывая все подводные камни, я всей душой люблю свое занятие. — Наши руки находят друг друга, и я переплетаю наши пальцы. — Но скучаю по выступлениям ради удовольствия. По простой радости от создания музыки. Все парни утратили ее, когда я… — медленно вдыхаю, — в общем, это был перерыв в записи, который всех нас выбил из колеи. Но они вернулись. Все, кроме меня.
Ее голубые глаза затуманивают слезы.
— Что ты имеешь в виду?
— Я все время притворяюсь, Стеллс. Выхожу на сцену с ощущением, словно это отголосок меня. Как будто проживаю момент, глядя со стороны. Иногда я вспоминаю о тех временах, когда мы начинали. Когда приходилось уговаривать владельцев клубов позволить нам сыграть и чувствовать охренительную благодарность, когда хоть кто-нибудь соглашался. — Я кривлю рот от старых воспоминаний. — Тогда мы были действительно молодыми и на самом деле ужасными, были времена, когда мы шли и играли на тротуарах, просто чтобы кто-то, кроме друзей, мог послушать нас. Тогда я был полон надежд. Музыка была для меня словно воздух, а сейчас стала водой, которая поднимается надо мной.
Не знаю, почему загружаю Стеллу, просто мне приятно разговаривать с человеком не из группы, с тем, кому я не плачу за возможность быть выслушанным. Мне приходит в голову, что эта девушка — единственная настоящая связь, которую я установил во взрослой жизни с человеком, который только для меня. Я не знаю, то ли это пиздец, то ли мы все живем в изолированных социальных пузырях, но мне это нравится. Глядя на нее сейчас, я не обнаруживаю никакой жалости, только понимание.
— Я хочу снова свободно дышать, Кнопка. В этом есть хоть какой-то смысл?
Она задумчиво смотрит вдаль и немного морщит нос.
— Я думаю, что в какой-то момент мы все начинаем чувствовать, как поднимается вода. И все хотим воздуха.
— Ты тоже задыхаешься? — тихо интересуюсь я.
Она рассеянно кивает.
— Иногда.
Порыв ветра проносится по алее, разметав ее волосы, и я понимаю, что мы стоим неподвижно, в то время как люди проходят мимо, обтекая нас, будто камни в реке.
Стелла заправляет локон за ухо.
— Когда в последний раз ты выступал просто ради музыки?
— Когда играл тебе в магазине Сэма.
Закончилось все не самым лучшим образом, и мы оба об этом знаем.
Она задумчиво хмыкает.
— Мне кажется, тебе стоит сделать это снова. Идем.
— Погоди, куда?
Ее взгляд зажигается, а в голове явно вырисовывается план. Стелла в своем репертуаре. Она сжимает мою руку.
— Увидишь.
— Когда я последний раз слышал эти слова, Рай напоил всех нас и убедил в том, что побрить промежность — это хорошая идея.
Стелла сбивается с шага, чуть не спотыкаясь о бордюр. Я притягиваю ее к себе и обнимаю за талию. Она коротко и немного шокированно смеется надо мной.
— Наголо?
— Ага. Когда отрастало, охренительно