И кажется, что прошлое и настоящее, дома внизу и курганы наверху, находятся в разных измерениях, никак не связаны друг с другом, ничего друг для друга не значат.
Но это только кажется…
4
Проще всего было бы дождаться каких-нибудь результатов или хотя бы конца раскопок, а потом уже колдовать над тем, что получилось.
Но мысль нетерпелива. Воображению не прикажешь подождать до завтра. Чем меньше для него пищи, тем сильнее оно разыгрывается, тем больше задает вопросов, на которые само же торопится ответить.
Работая в пустом дворе, я все время чем-то его населял, заполнял, оживлял, чего-то ждал, чего-то опасался, на что-то надеялся, я искал и мечтал, верил и сомневался. Словом, на пустом дворе я таки ухитрялся жить полной жизнью.
Иногда я ненадолго покидал свой двор, чтобы посмотреть, как идут дела у товарищей. Лица у всех у них были озабоченные, истомленные, я бы сказал, даже отрешенные. Все мы словно вели бой с безмолвием, с небытием. Ко мне тоже приходили гости. Посидишь, покуришь, немного отвлечешься…
Что же касается начальника отряда, то после его прихода мне всякий раз становилось интереснее работать. Рапопорт делился все новыми и новыми гипотезами.
Дело в том, что наши курганы, дворы, круги были созданы не только руками, но и воображением людей. Это памятники их духовной жизни. Сами древние люди населяли их тенями, духами, призраками, событиями. В грудах земли, с которыми мы имели дело, были материализованы философия и поэзия исчезнувшего народа, его верования и память.
Вот несколько предположений, высказанных Юрием Александровичем, знатоком древних верований и обрядов.
5
Итак, ворота слишком узки. Это скорее калитки шириной около метра. Башни, в сущности, вовсе не башни. За невысокими валами не укроешься от врагов.
Не убежище, а символ убежища. Не крепость, а ее модель. Но модель, по замыслу строителей, действующая. Она что-то защищала, от чего-то оберегала, кого-то прятала.
За стенами крепости курганы, то есть дома ушедших людей. Людей, которых наделили воображаемой жизнью в потустороннем мире, проще говоря, на том свете. Чтобы они не испытывали там голода и жажды, им дали еды и питья. Чтобы они не оказались беспомощными, живые оставили им оружие и соорудили вот эти крепости, значит, и на том свете могли происходить некие грозные события.
Тревога! Обитатели страны теней бегут из домов-курганов и прячутся здесь, в родовом убежище, за стенами и башнями. Безмолвные и невидимые, они заполняют всю крепость и вместе пережидают беду, отсиживаются в осаде, ведут бой с незримой опасностью, с неведомыми силами. Потомки же не только возвели для них крепость, но и заколдовали ее особыми обрядами, придав стенам и башням магическую, сверхъестественную мощь.
Если так, то мой двор — крепость, которую живые ухитрились построить на том свете.
Однако могло быть и наоборот. В крепости была заперта и осаждена нечистая сила, а заколдованные стены ограждали от нее весь окружающий мир. Сюда, как в тюрьму, загоняли злых духов.
Это происходило, должно быть, таким образом. Во двор вносили тело покойного. Тело, еще не покинутое душой. В бой за эту душу вступали добрые и злые силы. К сожалению, злые духи обычно отличаются большей активностью и целеустремленностью. Они целыми легионами устремляются к телу, роятся над ним, норовят схватить беспомощную душу. Тут-то они и попались! Жрецы «запирают» крепость, и нечисть оказывается в ловушке. Теперь уж ей не до поживы, только бы вырваться наружу!
Но жрецы, так сказать, прекрасно оснащенные для борьбы со злыми духами, отважно входят в крепость, точно и добросовестно творят таинственные обряды и этим обезоруживают запертую в ней нечистую силу. Спасенная душа в окружении добрых духов радостно вступает в мир иной, а злые духи разлетаются кто куда — залечивать раны.
Еще один вариант. Главное в крепости не стены, не двор, а ворота. Недаром их роль подчеркнута двумя парами массивных башен. В таком случае двор — нечто вроде чистилища. Войдя в одни ворота, покойный навсегда становится чужим миру живых. Во дворе жрецы готовят его к вступлению в иную жизнь. А когда его выносят через другие ворота, это означает, что он перешел грань потустороннего мира, что он уже на том свете.
6Мы столько говорили о колдунах, покойниках, злых духах и нечистой силе, что Жаниберген совсем приуныл. Кое-что он пересказал Мадамину. Старик относился к нашим разговорам скептически. Казалось, он знает истину, неведомую вам. И наконец, Мадамин ее открыл.
Большие курганы — всего-навсего юрты. Исполинские юрты богатырей. Вон тот, самый высокий, с седой верхушкой — дом Кёр-оглы, героя туркменского эпоса. Здесь он отдыхал и наигрывал на комузе. У богатыря и струны богатырские — они были далеко слышны отсюда. Другие курганы — шатры младших богатырей, спутников Кёр-оглы.
В укрепленных дворах жили рядовые воины и слуги. Вот и все. Так рассказывают старики — значит, так оно и было. И начальнику незачем ломать голову.
Бывают случаи, когда благодарные читатели ставят памятники литературным героям. Туркмены же сделали такими памятниками множество заброшенных в пустыне крепостей. Из книг Толстова я знал, что по меньшей мере шесть средневековых крепостей были, например, посвящены бессмертным влюбленным Шах-Сенем и Гарибу. В их числе Ширван-кала и Шемаха-кала, которые видны с Чаш-тепе. Это и есть царство Ширван — Шемаха, куда бежал Гариб после ссоры с возлюбленной, хотя настоящие Ширван и Шемаха находятся в Азербайджане. Пустыня стала местом действия любимой поэмы, а крепости превратились в величественные театральные декорации. Целая зачарованная страна была отдана во владения поэзии. Уверен, что караванщики и чабаны временами слышали звон богатырского комуза с вершины того кургана, где, по словам Мадамина, жил Кёр-оглы.
Итак, наши курганы были для тех, кто живет внизу, как бы громадным залом литературного музея, развернутой иллюстрацией к хорошо знакомому эпическому сказанию, миром хоть и сказочным, но с детства родным и близким.
А нам за образами богатырей, о которых рассказывал Мадамин, виделась память об исчезнувшем воинственном и сильном народе. Курганы безмолвны, но вокруг них все-таки витал далекий отголосок ушедшей жизни, отголосок истории.
Глава пятая
1
Всякая настоящая работа таит в себе противоречие: она и отделяет вас от людей и по-новому связывает с ними. Даже если между вами и миром стоят серые валы и башни.
Все, что я мог сделать со своей крепостью, уже сделано. Остались только три кургана, каким-то образом оказавшиеся внутри ограды. В чем причина? То ли назначение двора было забыто. То ли решили похоронить кого-то прямо в «чистилище», внутри заколдованных стен. Почему? За какие заслуги или провинности? А может быть, род, которому принадлежали и укрепленный двор и курганы вокруг него, оторвался от своего племени, ушел куда-то, создал себе иную святыню и там, на другой земле, воздвиг исполинский курган своему вождю? Или же этот род был полностью разгромлен в каком-то сражении, и некому стало заботиться о могилах предков, и в ограде стали хоронить чужих?