Теперь «пугач» настолько окреп, что разом смог напугать до смерти всех троих. Каждый из карантинщиков увидел свое. Тот, который стрелял, полосуя из бластера стену, целился в инопланетное чудовище. А потом, чувствуя, как чудовище начинает пожирать его заживо, снес себе полголовы.
В теле другого стремительно проросли споры хищной водоросли, превращая орган за органом в смрадное желе. У него, как и у Коха, взорвался «мотор» — сердце не может выдержать такой ужас.
Третий карантинщик в детстве страдал клаустрофобией, и теперь болезнь возродилась за один миг. Тесный коридор крепости убивал его. Надзирателя начало рвать, он ползал на коленях, сжимая виски и издавая звериный вой. Потом ему стало не хватать воздуха, и он бился головой о переборку. Когда карантинщик замер на полу, на титанитовой обшивке переборки остались кровавые кляксы…
У каждого был свой ад, но кончились кошмары одинаково: три трупа лежали на полу неподалеку от выхода из карцера. Бронированная дверь была закрыта, но Двунадесятый Дом, забрав у мертвеца электронный ключ, беспрепятственно просочился внутрь крепости.
И тут случилось непредвиденное. Когда Непейвода приказал «пугачу» перейти в режим ожидания, тот вдруг запылал красным огнем и сжег нервные узелки ближайших к нему клеточек. «Пугач» больше не хотел подчиняться хозяину — он решил сожрать всех.
От нестерпимой боли Дом отбросил его мгновенно выросшей из «ковра» рукой. «Пугач» стукнулся об пол, и в коридоре возник термопсис. Точно такой же, как на «фазенде» Рассольникова. Напрасно Непейвода раз за разом повторял защитное заклинание, которому его научил Платон, — смертельный враг фффукуарабцев и не думал исчезать, напротив: он бросился в атаку. Зная природу этого термопсиса, ходячий муравейник не испытывал ужаса. Он просто знал, что если ничего не придумает, термопсис его убьет. На войне как на войне…
Выстрел трофейного станнера встретил врага в прыжке. Дом перевел тумблер на максимальный, убийственный режим — в термопсисе слишком мало нервов и слишком много проводов. Он стрелял в мираж, а попал в «пугача». Удар парализующего излучения был так силен, что мгновенно убил породителя ужаса. Как только жизнь покинула «морскую раковину», исчез и бешеный термопсис, исчез в каких-то сантиметрах от стрелявшего в него Непейводы.
«Так ведь поседеть можно, — подумал муравейник, но клеточки его отнюдь не побелели. — Игрушка сдохла. Что я теперь скажу Платону?»
Прежде чем покинуть карцер, Двунадесятый Дом снял с трупа Боба Ордана штатный комбинезон со множеством карманов, клапанов, «молний» и нашивок. Он еще пригодится ходячему муравейнику. Ведь Дом не пер наобум, он представлял себе внутреннее устройство орбитальной крепости, и у него был план.
Непейвода преодолел казарменный отсек ползком и рассредоточившись — каждую деталь одежды и оружие несла особая группа клеточек. Если бы нашелся свидетель того, как комбинезон и башмаки сами собой беззвучно движутся по потолку, обтекая пузыри светильников и глазки видеокамер, он наверняка бы решил, что сошел с ума или все это ему только мерещится. По счастью, на орбитальной крепости была ночь, и весь личный состав отдыхал либо стоял вахту.
Ходячий муравейник снова собрался в человеческое тело перед панелью контрольного устройства бронированного люка на входе в Центральный Пост. Станнер был спрятан в недрах фальштела Непейводы. Вместо магнитной карты он запустил в щель идентификатора специально надрессированную клеточку, которая, пробравшись в самые недра прибора, в считанные секунды обделала дельце.
Люк открылся, загудел зуммер. Прийти в боевую готовность, согласно инструкции, должен был охранник, расположившийся за вторым люком. Двунадесятый Дом проник лишь в узкий и длинный — прекрасно простреливаемый — тамбур штабного отсека. Этот самый охранник должен узнать посетителя в лицо, ибо личный состав крепости невелик. Он спросит о цели визита и, связавшись с дежурным офицером, получит подтверждение.
Дом миновал второй люк. Собравшись с силами, он сделал гипнотический посыл. На ФФФукуараби агентов обучали этому искусству, натаскивая на клонах, выращенных из похищенных клеток. В подземных бункерах содержались представители сотен разумных рас.
— А-а-а… Это ты, — узнав «Ордана», карантинщик улыбнулся и позабыл вызвать дежурного. — Проходи.
Через пару секунд охранник напрочь забудет, что вообще видел его.
Муравейник спустился в новеньком, ядовито пахнущем пластиком лифте на один этаж. Двери лифта открылись. Поста охраны здесь не было — только видеокамера под потолком, прослеживающая каждый твой шаг. Камере не заморочишь голову внушением, но это и незачем: сейчас она фиксировала вполне конкретного надзирателя с присущей ему мимикой и походкой.
Непейвода продемонстрировал видеокамере, а значит, и дежурному на пульте, искусно слепленное из сотен живых клеточек лицо Боба Ордана. Лицо это освещала хитроватая улыбка, обнажившая редкие белоснежные зубы.
Потом Двунадесятый Дом очутился в пустом коридоре, ведущем к Центральному Посту. Там находились пост связи, узел планетного контроля, пункт управления огнем, командная рубка и комендантский отсек.
Внезапно зажглись прожектора, ударив с потолка и стен. Дом на мгновение ослеп. Этот свет опалял, пронизывал насквозь, так что и сквозь плотно сомкнутые веки зрачки жгло огнем. Попав под такой удар, клеточки могут залечь в спячку — их потом не добудишься. Непейвода оцепенел, стремительно перебирая десятки одинаково проигрышных вариантов.
— Сдавайся! Ты окружен! — громовой голос раздавался из микрофонов, вмонтированных в стены. Он должен был подавить всякую волю к сопротивлению. — Руки вверх! Открываю огонь на поражение!
Дом едва удержался, чтобы не запустить бесполезным станнером в эти слепящие прожектора и орущие микрофоны. А потом охранник, устроивший представление, гомерически захохотал. Хохот его потряс Непейводу не меньше ослепительных лучей. Видно, здесь, в крепости приняты такие шуточки.
— С чем пожаловал, Боб? — отсмеявшись, спросил невидимый охранник.
«Ордан» только улыбнулся в ответ и показал сложенное из пальцев колечко. Он был уверен, что это означает «все окей». Двунадесятый Дом лишь раз слышал голос надзирателя. Хоть он и попытается подражать Бобу Ордану, если не будет другого выхода, но лучше рта не раскрывать.
Продолжая улыбаться, Непейвода подошел к последнему люку — за ним был Центральный Пост. Красная крышка с белой буквой «С» уехала в стену, и Дом, согнувшись, переступил порог. Впереди виднелся зал, одна из стен которого представляла собой огромный экран. На него выводились изображения с видеокамер.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});