Танец все никак не кончался, но вот наконец последний аккорд растаял в воздухе, и музыканты затихли, готовясь к следующему танцу.
Когда Мария и лейтенант подошли к тому месту, где сидели родители девушки, Крогер тоже оказался там в одно время с ними.
Он слегка поклонился, с удовольствием заметив, что в темных глазах девушки сверкнул гнев. В этот вечер она выглядела необычайно красивой в белом кружевном платье, выгодно подчеркивавшем ее достоинства. Девственная белизна, подумал Крогер, едва сдерживая усмешку. Ладно, если она девственница – в чем он сильно сомневается, – ей недолго таковой оставаться, скоро он с ней разделается.
– Мисс Мендес! – проговорил Крогер учтиво. – Как вы сегодня прекрасны! И вы также, сеньора Мендес. Да, именно так!
Мария слегка кивнула, но Инес Мендес улыбнулась широкой улыбкой.
– Благодарю, сеньор Крогер. Бал очень удался. Сюда, кажется, съехались все. Мы, должно быть, собрали очень много денег.
Крогер улыбнулся.
– Да, именно так, сеньора, и я вскоре пойду подсчитаю полученную сумму, а попозже смогу сообщить, какова она в точности. Но сначала, с вашего разрешения, мне бы хотелось пригласить вашу прекрасную дочь на танец. – Он обратился к Марии: – Вы позволите, мисс Мендес?
Девушка вспыхнула, глаза ее метали молнии. Она искоса взглянула на своего кавалера, который нахмурился при этих словах, потом на мать, сделавшую резкий жест, и неохотно кивнула в знак согласия.
Вот и чудно! Именно на это он и рассчитывал. Она не стала устраивать ему сцену на глазах у родителей.
Оркестр опять заиграл вальс, и Крогер, обняв Марию, повел ее на середину зала. Девушка держалась напряженно и неподатливо, но Крогер был доволен. Скоро она будет вся в его власти, и будет еще рада исполнить все сто желания, прежде чем он с ней покончит!
Потихоньку, не говоря ни слова, Крогер кружил девушку в вальсе, увлекая ее все дальше и дальше – к противоположному концу зала, ближе к открытым дверям, выходившим на веранду. Когда они оказались на самом краю танцплощадки, он схватил Марию за руку и увлек ее через открытую дверь.
Прежде чем девушка успела возразить или закричать, они уже оказались на веранде, где всего несколько пар беседовали, стоя в полумраке, или просто держались за руки, пользуясь темнотой. Крогер вытащил из-под ремня нож и упер его кончик в спину Марии. При этом он своим телом заслонял происходившее от взглядов гостей. Мария, вздрогнув, вскрикнула.
– Молчать, шлюха! – Кончик ножа сильнее уперся Марии в спину. – Иди вперед и помалкивай, иначе я воткну этот нож тебе между лопатками. Ты меня поняла?
Мария, не говоря ни слова, кивнула, и Крогер повел ее вниз по ступеням и вдоль стены отеля. Он толкал девушку перед собой, и та шептала в ярости:
– Вам это так не пройдет! Отец заставит вас расплатиться!
Крогер злорадно рассмеялся.
– Я сказал молчать! И не волнуйтесь, сеньорита, мне ни за что не придется расплачиваться. Это вам придется заплатить – и дорогой ценой – за то, что вы меня унизили. Я скоро буду далеко, и никто, в том числе и ваш драгоценный папаша, никогда не найдет меня. Да, именно так!
Теперь они находились позади отеля, и Крогер протолкнул Марию перед собой в боковую дверь. Вокруг никого не было, и он заставил девушку быстро подняться по лестнице на второй этаж и втолкнул ее в свой номер.
Оказавшись у себя и заперев дверь на щеколду, он сильно толкнул девушку, и она рухнула на кровать. Когда Мария попыталась подняться, он сел на нее верхом и, держа нож у ее горла одной рукой, другой затолкал ей в рот свой носовой платок.
Спустя несколько мгновений девушка уже лежала крепко связанная, с надежным кляпом во рту. Потом Крогер опять сел на нее верхом, с садистским наслаждением засунул нож под лиф ее платья и медленно потянул на себя, надрезая белую ткань так, словно это была кожура экзотического плода. Глаза Марии расширились, в них засверкал гнев.
Он улыбнулся, глядя ей в глаза, а потом устремил взгляд на обнажившееся тело. Он даже засмеялся сдавленным смехом, глядя, как от прикосновения ледяного лезвия по коже у девушки ползут мурашки. Когда платье было разрезано до того места, где разделялись бедра, Крогер сорвал с Марии белье, и ее обнаженное тело предстало перед его пылающим взором.
Он опять заглянул девушке в глаза и с удовлетворением увидел, что в них появилась тревога. Девушка попыталась оказать сопротивление, и он резко засмеялся, почувствовав, как она бьется между его ног. О, это будет великолепно! Наконец-то он достигнет вершин удовольствия; а когда он покончит с ней, у него еще останется эта потаскуха Мэннинг. Крогер не опасался, что окажется не на высоте. Он слишком долго ждал, чтобы теперь проявить слабость.
Теперь Мария тихо плакала и пыталась вытолкнуть платок, засунутый ей в рот. Крогер медленно расстегнул брюки, приподнявшись, чтобы Мария могла видеть его во всей красе. И расхохотался, заметив, что она удвоила попытки высвободиться.
– Вот он и настал, этот момент, – проговорил он хриплым голосом, наклонившись вперед и больно защемив пальцами ее сосок, – тот момент, которого я так долго ждал. Вот и настало время, когда ты заплатишь мне сполна за то, что пренебрегла мной!
Звуки музыки, лившиеся из окон отеля, были слышны даже несмотря на шум экипажа, в котором Мэннинги подъехали к отелю; огни отеля были видны за несколько миль.
Джессика видела, что вокруг царит настоящее великолепие, и, несмотря на уныние, она все-таки ощутила радость от этой красоты, и даже легкий трепет ожидания охватил ее. После предыдущего бала прошло не так уж много времени, но ей представлялось, что прошла целая вечность. Она казалась себе теперь гораздо более взрослой и очень усталой. Странно и грустно, размышляла Джессика, но она никогда уже не будет той Джессикой, которая приехала в отель на офицерский бал в столь блаженно-счастливом настроении. Та девушка казалась ей теперь такой наивной, такой невинной. Интересно, ее подруги тоже изменились?
А Дульси Томас, где она сейчас? Хотя Джессика никогда особенно не любила Дульси, сейчас, под влиянием меланхолического настроения, ей стало даже как-то жаль эту пропавшую молодую женщину. Все ли с ней в порядке? Может быть, она просто убежала с кем-то, поддавшись внезапному импульсу? По городу ходили слухи, что кое-кто из военных дезертирует. Может быть, Дульси убежала с одним из таких дезертиров? Или с ней что-то случилось, что-то гораздо худшее?
– Правда, отель сегодня прекрасен? – Голос матери вывел Джессику из задумчивости. Она с трудом улыбнулась в ответ и кивнула, а потом перевела взгляд на своего кавалера, Дона Пауэрса, сидевшего рядом с ней, взволнованного и напряженного.