— Всё ещё думаешь, что убили не дочь герцога, а какую-то подставную актрису? — удивился Ник.
— Я думаю, что заклятие правдивости никому никогда не удавалось обойти.
— Всё бывает в первый раз. У нас тоже есть и заклятие правдивости, и умение распознавать ложь.
— Без магии?
— Да. Сыворотка правды, это такое снадобье, и детектор лжи, это механизм.
— Детектор? Что это такое?
— Определитель, наверно, по-вашему. В общем, человек говорит, а механизм показывает, лжёт он или нет. Так вот, есть люди, и немало, способные врать так, что детектор этого не замечает. А есть и такие, со специальной подготовкой, на которых не действует и сыворотка. Почему бы и у вас не появиться кому-то устойчивому к вашим средствам борьбы с ложью?
— Нет, Ник. Появиться такой человек, конечно, может. Пути Природы неисповедимы. Но он не мог совершить убийство.
— С чего вдруг? Что ему помешает?
— Просто поверить мне не можешь?
— Алиса, ты школьница, а не крупный специалист в расследовании убийств. То, что ты дочь министра, а в придачу ещё и внучка, и правнучка, и так далее, ничего в этом не меняет.
— Меняет. Мама первый раз взяла меня посмотреть допрос в шесть лет отроду. Уже почти десять лет я едва не через день бываю у неё в министерстве, и она учит меня не только работе с бумагами. Когда-то и её так же готовили. Я на убийц насмотрелась побольше любого сыщика, кроме, может, самых опытных, да и то вряд ли. Так что хоть я и школяр, но в убийцах разбираюсь.
— Будет быстрее, если ты перестанешь хвастаться, и просто объяснишь, почему ты уверена, что человек, умеющий врать так, что ему все верят, даже такие, как ты, не способен убить. Я даже представить себе не могу, как умение врать ему в этом мешает.
— Ты меня неправильно понял. Или я неправильно сказала.
— Скажи правильно, и все дела. Глядишь, пойму.
— Убийства бывают гневные и по расчёту.
— Знаю. Предумышленные и непредумышленные. И что?
— Это убийство из тех, что по расчёту.
— Согласен.
— В убийствах по расчёту злодей думает, что ему удастся не попасть на плаху. Это если его определят, но не поймают. Иногда им удаётся. В списках министерства с две сотни не пойманных убийц. За них объявлено вознаграждение, но если с десяток попадутся, это будет очень хорошо.
— И что с того?
— Убийца Эльзы не сбежал. Он уверен, что его ложь не распознают. Почему?
— Потому что кто-то научил его каким-то магическим фокусам, которые защищают от тех фокусов, которыми вы добываете правду.
— А как он убедился, что защищают? Он обязательно должен был проверить!
— Ну, и проверил. На него наложили заклятие правдивости, и он спокойно и убедительно заявил, что он старше собственной матери на четыре года, и разница в возрасте с каждым днём увеличивается.
— Это правильно. А как он проверил, что я или мама не сможем распознать его ложь?
— Вы что, такие единственные во всём мире? Если это наследственное умение, то оно есть у всех потомков твоей, например, прабабушки. Да и ваши сыщики этим владеют, если не обманывают.
— У моих родственников есть способности, у сыщиков — навыки и опыт. А у нас, наследниц двух десятков министров внутренних дел — и то, и другое.
— Алиса, ну какой у тебя серьёзный опыт, в пятнадцать-то лет?
— Хорошо, пусть у меня — никакого. Но убийца был уверен, что и мама его ложь не распознает. Он же не мог знать, что здесь буду я, а не она. Нет, защита от заклятия и нашего с мамой родового чутья только одна — говорить правду, только правду, и ничего, кроме правды.
— Похоже, всё так и есть, — признал Ник. — Убийца был уверен, что выкрутится. Тут же не та ложь, когда купец расхваливает свой никчёмный товар. Тут если что не так, голову отрубят. Гарантии нужны о-го-го какие. Ладно, что у нас получается? Убитая девушка — не леди Эльза?
— Да. Но здесь у всех школяров есть хрустальные шары, и все умеют ими пользоваться.
— Кроме меня.
— Ты — единственный и неповторимый. Так вот, девушка из бедной семьи с шаром не справится, а богатую не подкупить, чтобы она изображала Эльзу, да ещё и так, чтобы никто об этом не знал.
— Богатство — это такое дело, непостоянное. Сегодня оно есть, а что будет завтра — никто не знает. Семья этой девчонки могла разориться. Да и, судя по всему, она из знати.
— Глупости!
— Алиса, если она смогла выдать себя за Эльзу, значит, она похожа на Эльзу. Причём очень похожа. Никакой грим не заменит сходства. Это была родственница. Сестра, кузина, ну, может, троюродная сестра. Ты же знала Эльзу?
— Да. Встречались, и не раз.
— На кого она была похожа — на мать или на отца?
— На отца. Вылитый отец, только в женской форме.
— Запроси министерство, не пропадала ли за последнее время девчонка, похожая на Эльзу, из родственных семей. Необязательно бедных — она могла пойти на эту авантюру не ради денег.
— А ради чего?
— Не знаю. Может, ради дружбы, или любви. Например, любви к принцу.
— Но ведь с принцем у неё не очень-то получилось.
— Может, ей было важно несколько раз поделить с ним постель. А может, узнав его поближе, поняла, что он того не стоит. Принц — человек, у него тоже есть недостатки. Откуда мне знать, что там у них было, как да почему?
* * *
Мама долго не отвечала на мой вызов, но терпения мне не занимать, и я дождалась. Конечно же, она была недовольна, что я прервала её сон. Пришлось напомнить, что любой из министров находится на службе все двадцать часов в сутки. Гнев на милость она не сменила, но хотя бы выслушала.
— Глупости это всё, — решительно заявила она. — Среди школяров «Королевской крови» есть несколько наших дальних родственников.
— При чём тут они?
— При том, Алисочка, что у них тоже есть чутьё на ложь. Не такое отточенное, как у нас с тобой, но есть. Его вполне хватит, чтобы разоблачить самозванку. Но я всё же на всякий случай пошлю запрос в министерство по делам благородных семейств, вреда от этого не будет. Что-нибудь ещё?
— Нет, мама.
— А у меня кое-что новенькое для тебя есть. Я разузнала, что могла, об этом Николасе. Он сейчас меня слышит?
— Да.
— Ничего страшного, пусть слушает. Чтоб ты знала, за два дня до убийства Эльзы он куда-то исчез, а объявился только в тот день, когда мы с тобой пошли в посольство.
— Был в Ином мире?
— Нет. Возле портала его не видели. Спроси его сама, мне он наверняка не ответит. И ещё. Все посольские стражники проходили подготовку в военных частях специального назначения. Это что-то вроде наших королевских особых отрядов.
— Да, я знаю. Он говорил.
— Спецназ, как они называют свои особые отряды — это отлично обученные убийцы. Рядом с ними наши разбойники, вместе с Гильдией убийц, которой давно нет — это как школяры третьего года обучения. Кроме самого убийства, они умеют проникать куда угодно и прятаться там в засаде несколько дней, выжидая удобного случая, чтобы убить и скрыться. А может, убить, затаиться, а скрыться уже потом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});