– Что случилось? – Екатерина Андреевна тоже желала быть в курсе событий, особенно когда дочь с квадратными глазами мечется по квартире и неразборчиво бормочет.
– Мне нечего надеть!
– Вы в театр идете?
– Нет, на какую-то пьянку.
– Куда? – Мама торопливо вытерла руки о фартук и вцепилась в мельтешившую перед глазами дочь. – Куда ты идешь?
– В гости, пошутила я. Надо что-нибудь нарядное, а у меня вообще ничего нет, а в то, что есть, я не влезаю! И белье надо!
– Ты что, собираешься там раздеваться?
– А если и да, то что? – атаковала ее Вика.
– Ничего, просто у меня есть новый комплект, он тебе будет маловат, зато нарядный. А еще можешь взять мою кофту с воланами и полосатую юбку.
– Мама-а-а-а, – простонала Вика, закатив глаза и призывая в свидетели маминой несообразительности желтый кухонный плафон. – Я не иду на вечер «кому за тридцать»! У меня другой конечный пункт! Там тусовка, а не маскарад! Кофта с воланами и полосатая юбка! Да народ будет рыдать от хохота!
– Не знаю, – поджала губы Екатерина Андреевна. – Я в этом наряде хожу на праздники, и никто пока еще не рыдал!
– Так тебе лет-то сколько, – назидательно пояснила дочь. – У вас там все такие.
– Какие такие? – нахмурилась мама.
– Ну… такие… за тридцать! – выпалила Вика. – А молодежь сейчас такое не носит!
– И что же носит молодежь? – заинтересовалась мама.
– То, во что я влезть не могу! Ну почему я такая жирная?!
– Ты не жирная, ты пухленькая!
– Это не меняет дела. Придется надевать джинсы с топом и делать вид, что мне жарко.
– А ты там прыгай, тогда не замерзнешь. И свитерок возьми с собой на всякий случай.
– Я же в нем уже была сегодня, он меня видел в этой одежде!
– И что? Мы с тобой это уже обсуждали: я не могу угнаться за родителями твоей Марины. Если хочешь наряжаться, как твои подружки, зарабатывай.
– Где? На панели?
– Вика, что ты от меня сейчас хочешь?
– Скажи, что в топе идти прилично!
– Очень даже прилично. Только свитер возьми!
– Белье тоже с воланами? – вздохнула Вика, с трудом сдерживая слезы. Она чувствовала себя Золушкой, мимо которой со скоростью реактивного самолета пронеслась фея, забыв приземлиться и одарить бедняжку бальным нарядом.
Мама молча ушла в комнату, и Вика, прервав стенания по поводу своей несчастной судьбы, потрусила следом. Она решила, что даже если белье окажется трикотажно-комсомольским, по крайней мере, оно будет новым, а это намного лучше, чем распадающиеся на ниточки нейлоновые поделки криворуких китайцев.
– Вот, – на диван шлепнулся шуршащий пакет с нежно-фиолетовыми кружевами внутри.
– Обалдеть! – только и смогла выдохнуть Вика, вытряхнув комплект наружу. – Откуда у тебя такое? В смысле, зачем ты его купила?
– Совершенно бестактный вопрос! – возмутилась мама. – Я его купила, чтобы носить! Мной еще иногда интересуются мужчины, между прочим!
Белье оказалось тесноватым: грудь соблазнительно выпирала из тонкого лифчика, а ажурные тесемочки трусов перехватывали Викин организм, как веревки перехватывают сочную колбаску, выпирающую аппетитными валиками и лоснящуюся гладкими боками.
– М-да уж, – придиралась она, крутясь перед зеркалом. – Окорок на выданье!
– Лучше окорок, чем обглоданная берцовая кость. Женщина должна быть мягкой, как перина, а не пугать мужика ребрами, торчащими, как пружины из старого матраса, – подбодрила ее Екатерина Андреевна.
– Это точно. Я перина, на любителя! Сейчас, мам, в моде ортопедические матрасы, жесткие и ровные.
– Я имела в виду образное сравнение, а не полную идентификацию со спальным местом, – мама придирчиво осмотрела топ. – Что-то он у тебя ничего не прикрывает. Слишком много голого тела. Хочешь, шарфик накинь какой-нибудь.
– Ага, очень хочу. А еще шляпку, чтобы народ развлекся. Сейчас модно быть голой!
– В женщине должна быть загадка, тайна, только это привлекает мужчину, поскольку, после того как он эту тайну разгадывает, интерес теряется. Ты понимаешь?
– У меня от Димы секретов нет! – с пафосом выпятила грудь Вика. – Пусть роется в моих тайнах сколько влезет!
– Твои секреты, – многозначительно заметила мама, – видны не только ему, но и всем окружающим. Они у тебя из выреза буквально вываливаются!
– Вот и хорошо! Пусть ему все завидуют. Кроме того, это будет самым заметным аксессуаром моего костюма, за неимением других, и отвлечет внимание от всего остального, менее интересного.
Через сорок минут Дима, одобрительно заглянувший в вырез топа, галантно посадил краснеющую Вику в машину и под громкую музыку помчал в новую, еще незнакомую жизнь.
– Что ты дергаешься, как партизан у заминированного моста? – Марина недовольно повисла на Павле Антоновиче, замотавшемся в занавеску и хмуро рассматривавшем что-то за окном. – Твоя мадам скачет сейчас в каком-нибудь спортклубе в надежде согнать лишний жир. Кстати, в ее возрасте это уже бесперспективно: что выросло, то выросло.
– Эта машина въехала во двор одновременно с нами и до сих пор там стоит, – невпопад сообщил он, словно эта новость должна была как-то взволновать легкомысленную Маринку.
– Ты не поверишь, но, кроме тебя, у некоторых счастливчиков тоже есть машины, и они даже имеют наглость проживать в этом доме и парковать свои драндулеты рядом с твоим «Мерседесом»! – она сердито ущипнула его за слегка обвислый бок и толкнула бедром.
– Там кто-то сидит, – неуверенно хныкнул Павел Антонович.
– Да нет там никого, параноик! С чего ты взял, что за тобой кому-то нужно следить? Чушь какая! Можно подумать, твоей супружнице больше заняться нечем. Она небось тоже налево смотрит и тратит твои бабки на какого-нибудь молоденького мальчика, этакого юного Аполлона, без живота и плешки.
Бульбенко хотела всего лишь отвлечь кавалера от созерцания окрестностей, параллельно настраивая его на мысль, что в их отношениях нет ничего особенного и его жена тоже вполне может иметь любовника. Марина даже решила, что в какой-то момент, если Павел Антонович не дозреет сам, она поставит его престарелую супругу перед фактом, что жизнь не удалась и надо расчистить путь для грядущих поколений, съехав с занимаемой жилплощади в сельскую местность вскапывать грядки и ждать внуков. Нельзя же в самом деле держать при себе такого роскошного денежного мужчину, абсолютно не соответствуя занимаемой «должности». У шикарного мужика должна быть молодая длинноногая красавица жена, а вовсе не колобок с зубами крокодила, голосом циркулярной пилы и характером потревоженной пчелы. Если Павел Антонович не дойдет до этого вывода своим умом, то уж супруга-то его сыграет свою роль в конструктивном диалоге по поводу расстановки сил. Нужно только довести до ее сведения, что пора уступить место, так как сзади напирает очередь из желающих вкусно есть и сладко спать.