Еще до ввода войск НАТО, Стас откровенно побаивался Останкинской башни. Полукилометровая махина, похожая на поставленную стоймя вилку. Фундамента нет. Смешно называть фундаментом яму глубиной всего 5(!) метров под этаким колоссом. Башня держится лишь на натянутых внутри стальных тросах. Строгий конструкторский расчет. Стас не верил таким, и был уверен, что конструктор ошибся в запятой либо не учел один из факторов, и все это когда-нибудь рухнет.
Когда портал выплюнул их в Останкино, он убедился, что башня не рухнула, но это было еще страшнее. Было видно, что башня многократно горела. Некогда белые бока были черные от сажи. Скорее всего, стены под воздействием высоких температуру (или сверхвысоких, вон сколько всего внутри башни напихано, коммутационное оборудование десятков, если не сотен телефонных, телевизионных и радиокомпаний), так вот стены потеряли жесткость, и натянутые внутри многие сотни стальных тросов втянули внутрь надстройку.
Надстройка, включающая в себя ресторан "Седьмое небо", смотровую площадку и технологические помещения (в общем, армированный стеклобетонный барабан на самом верху), вся эта надстройка провалилась метров на сто вниз, уродливо деформируя и раздавливая несущую башню.
Зрелище было не для слабонервных. Всю махину перекосило, непонятно было, за счет чего она все еще удерживается стоймя, надстройка опасно кренилась к земле, с нее свисали железобетонные балки и разорванные части внутреннего интерьера.
Хотелось скорее удрать из этого места.
— Гоу, Стейси! — сказал Бен, он был того же мнения.
Оружие у американца Стас забрал, но тот не обиделся. Сказал, что поступил бы также. Хотя Стас был уверен, что не также. Пристрелил бы и всего делов. Парень был не прост. Известие, что из его соплеменников никого не остался в живых воспринял спокойно, даже слишком спокойно. И почему он был уверен, что Стас вернется? Скорее всего, располагал информацией, которой Стас не владеет. Впрочем, владение оружием компенсировала недостаток информации. Во всяком случае, временно.
Можно было сразу телепортироваться по месту назначения, но предварительно надо было заправиться. В минарете они нашли лишь крохи бензина. Указатель топлива сначала требовательно попискивал, а вскоре заныл на одной заупокойной ноте.
Заправку они нашли неподалеку. С тех пор, как страна превратилась в бензиново-газовый придаток Европы, отличительным признаком стало присутствие колонок на каждом углу.
Заправка с надписью "РашенПетролиум" встретила их рассыпанным, словно снег и хрустящим битым стеклом, распахнутыми дверьми подчистую разграбленного магазина и тишиной. Ни единого человека. Впрочем, как и вокруг. За все время они не встретили ни человека, ни машины. Хотя издалека доносился шум моторов. Кто его знает, может, из близлежащих домов все сбежали от падающей башни. Никто ж не знает, куда она рухнет.
— Тока нет. Нам не заправиться, — сказал Стас.
— Ерунда. У нас есть аккумулятор. Надо только найти полную колонку.
— А как мы ее найдем?
— Ищи тяжелый шланг. Значит, там бензин.
Вскоре таковая была найдена. Бен притащил удлинители. При подключении в колонке тяжело провернулись роторные насосы, и Стас услышал самый сладостный звук в своей жизни, когда в бак заплескало топливо.
— Ты незаменимый парень, Бен. Я тебе, пожалуй, выпишу премию.
Бакстер лишь ухмыльнулся. Стас еще более уверился в мысли, что к нему не надо поворачиваться спиной.
От тревожных мыслей его отвлек появившийся из-за машины неизвестный. Стас вскинул автомат, но успокоился. Неизвестный не был вооружен.
Он был в длинном шерстяном свитере и лыжной шапочке с цветным помпоном. В руке он держал узелок.
— Товарищ, а куда все подевались? — спросил Стас.
Товарищ ничего не сказал в ответ, он раскрыл пасть со щербатыми черными зубами и издал звериный рык. Размахнувшись, он запустил в них узелком. Только это не был никакой не узелок, а человеческая голова. Сначала, они решили, что ребенка, уж очень маленькая. Но это оказалась лишь часть головы. Неизвестный держал ее за неестественно оттянутое ухо. Наверное, он долго таскал ее, и ухо вытянулось как у осла.
Башка шмякнулась им под ноги, и пока они на нее уставились, людоед в пару прыжков преодолел отделяющее их расстояние. Тут бы Бену и конец, он стоял первым, но Стас вскинул автомат и снял людоеда одиночным. Так что на Бакстера свалился уже труп.
— Да что тут с ними такое произошло? — недоумевал Стас. — Ничего же не сообщали!
Он увидел, как на него смотрит Бен, и поправился.
— Извини, ерунду смолол.
Второй раз они материализовались на Кремлевской набережной. Москвы-реки не было видно из-за слоя плывущего по ней мусора. Да и не плыл он никуда. Река превратилась в стоячее болото.
На другой стороне бесновалась улюлюкающая толпа.
— Наркоманы, — предположил Бен. — Поехали отсюда.
Стас бы не торопился из-за несчастных укуренных, если бы не заметил пару раз блеснувшие вспышки на храме Христа спасителя. Возможно, снайперы.
Стас повернул с набережной на подъем, и грузовик исправно полез вдоль кремлевской стены, исписанной граффити, с зияющими проломами, в которых виднелись кучи щебня с той стороны. Все что осталось от внутренних построек. Стас стиснул зубы. На самом деле ему хотелось закрыть глаза и врезаться в стену. Чтобы остатки ее рухнули и похоронили его здесь.
— Не понимаю, зачем ты это делаешь? — подзуживал Бен. — Кому это надо?
Стас велел ему заткнуться.
Он остановился перед мавзолеем, и они полезли в кузов. Бен взял мумию за ноги, Стас за плечи. Мумия была невесомой, но задеревеневшей и нести ее было неудобно. Одежда приличная спереди имела разрез по всей длине сзади.
— Как мы его вниз спустим? — спросил Бен. — Давай сбросим, а потом подберем.
— Я тебя самого сброшу.
Стас спустился и принял мумию. Сам себе он напоминал коммуниста из одноименного фильма, когда тот в одиночку валил лес, в то время как куча лоботрясов дрыхла на печи.
— Надо с чего-то начинать! — сказал он больше себе, а может, только себе.
— Ну и что теперь? — напирал Бен. — Там куча драгоценностей из музея. Что, по музеям развезем?
— Ты прав, едем в алмазный фонд.
Бен испустил мысленный вопль.
— Слушай, отвези меня в любую цивилизованную страну! Я имею на это право как военнопленный!
— Ты сначала отработай как военнопленный то, что вы тут натворили, а потом посмотрим.
Алмазный фонд был разграблен и частично разрушен. Везде виднелись следы пуль и валялись истлевшие трупы. За богатство бились несколько группировок.
Драгоценности уместились в пару объемистых мешков, которые они отнесли в самый дальний подвал. В основном содержимое контейнера составляли доллары. Тюки долларов, обернутые в твердый целлофан.
— Ну и куда теперь? — снова спросил Бен. — Кому ты это собираешься отдать?
— Что это за деньги?
— Я же тебе говорил, это транш, переданный МВФ России.
— России и передадим.
— России?
— В Питер поедем. Там временное правительство.
— О, майн гот!
Перед тем как войти в портал, необходимо было передать машине некое ускорение. Стас выехал на спуск, машина пошла накатом.
И тут с невыносимым грохотом и нутряным скрежетом из реки полезло нечто.
— Монстро! — кричал Бен.
Раздвигая горы мусора, наружу полез лоснящийся темный горб. Это был не монстр, а рубка подводной лодки. Герб на борту был закрашен, но двуглавый орел просматривался сквозь слой краски.
На носу лодки растворились ноздри установок залпового огня. Стас поспешил задействовать ключ. Апокалептические картины сменились спасительной прохладой портала.
— В Питер мы не поедем. Мы едем домой, — решил Стас.
Дома.
Алга выглядела непривычно пустынной. Не такой как Москва, но машин на Юбилейной было раз два и обчелся. Одиночные прохожие на заваленных неубираемым мусором тротуарах.
— Как у нас в Оклахоме, когда мусорщики бастуют, — прокомментировал Бен, но быстро увял под взглядом Стаса.
Бушуев свернул в родной двор, бросил Бену, чтобы сидел на месте, сам устремился наверх. На третьем этаже резко оборвал бег. На двери висела пломба и бумага, приклеенная скотчем.
— Стасик! — пролетом вверх замерла Анна Ильинична.
Старый учитель вглядывалась в него, словно боясь ошибиться.
— Тебя отпустили? Как ты изменился. Ты ранен? Идем ко мне, Стасик, я тебе сменю повязку. Воды, к сожалению, нет, чтобы искупаться.
— Я домой приехал, — поиграл желваками Стас. — Давно это? — он указал на опечатанную дверь.
— Как тебя увезли, так и опечатали. Но ничего не забрали, я смотрела.
— А как же Света?
— Кто?
— Света-моя дочь. Она должна была жить здесь!